- Инновиндиль? - спросил он, и в его голосе послышалось сомнение.
- Эллифейн, Дзирт До’Урден, - Инновиндиль услышала ее ответ. - Та, кого ты знал как Лелоринеля.
Дзирт с трудом смог вздохнуть.
Эллифейн потянула его голову вниз и поцеловала в лоб, а потом еще долго, долго не отпускала.
Потом она отодвинулась на длину вытянутых рук, и Инновиндиль ощутила слезы, медленно катящиеся по ее щекам.
- Я теперь все знаю, - прошептала Эллифейн.
Дзирт кинулся к ней и сжал ее запястья. Он шевелил губами, как будто хотел что-то сказать, но никакие слова не шли ему на ум.
- Я теперь все знаю, - повторила Эллифейн. Она кивнула ему и поднялась на ноги, а затем вышла из хижины.
Инновиндиль чувствовала все это совершенно ясно. Ее друг наконец обрел покой.
Дзирт улыбался искреннее, чем когда-либо раньше, и слезы на его щеках были слезами радости и удовлетворения.
Он знал, какая беспокойная дорога ждет впереди его и его друзей. Орки все еще нависали над ними темной тучей, да, к тому же, он пообещал разыскать темного эльфа, владеющего Хазид’хи, самым смертоносным мечом в мире.
Но этим утром все проблемы казались ему намного менее внушительными, и когда Инновиндиль, освободившаяся от присутствия духа, пришла к нему и заключила его в объятия, он чувствовал себя так, словно ничто во всем мире не могло быть плохо.
Дзирт До’Урден, верил в своих друзей, а теперь, обретя прощение и спокойствие Эллифейн, Дзирт До’Урден вновь смог поверить в себя.
ТАКИЕ БЕЛЫЕ СЛЁЗЫЭд Гринвуд
Алтуриак, Год Грозовых Штормов (1374 ЛД)
Свет камина играл в нежном танце на старой, выцветшей карте Фаэруна, нарисованной на потолке кухни Шторм Серебряной Руки. Ратан Тентравер опустил взгляд от праздного изучения знакомых береговых линий и лесов и радостно прорычал:
- Аххх, это было чудесно! Соус...
Отрыжка, прорвавшаяся сквозь рапсодию Ратана, была столь же внезапной, сколь и непреднамеренной. Поэтому он на мгновение потерял дар речи.
Его лучший друг Торм сидел у его локтя - а Торм, безусловно, самый хитрый из Рыцарей Миф Драннора, был человеком, которому никогда в жизни не требовалось более полуминуты, чтобы что-то начать.
- В этом определенно что-то есть, Шторм, - усмехнулся он, закончив фразу захлебывающегося священника. - Не хочешь поделиться одним секретом котелка?
Их хозяйка улыбнулась ему через плечо, не отрываясь от раковины.
- Вареные змеиные глаза - две полные горсти, и они должны быть свежими. Только гадюки, имейте в виду.
Вокруг сверкающего стола добродушно хихикали полногрудые рыцари, уютно расположившиеся над кружками горячего зеленого чая. Все, кроме Дав и Мерит, которые красноречиво вскидывали брови, зная, что бард из Сумеречной долины говорит чистую правду.
Торм тоже был человеком, который мало что упускал из виду. Он заметил их обменявшиеся взглядами, и его ухмылка немного померкла.
- Ты ведь не шутишь, правда?
Шторм обернулась, длинные серебряные локоны заиграли на ее плечах, словно множество беспокойных змей, и ответила: - Нет.
Флорин вздрогнул, Ратан изумленно вытаращился, а Джессайл вздохнула и посмотрела на потолок.
Следующая отрыжка Ратана, последовавшая в наступившей тишине, была менее довольной.
- И справедливо даже по отношению к вам, мастер Тентравер, - ответил ему старый и ворчливый голос, добавив еще одну отрыжку - почти перед тем, как ее обладатель скрылся из виду. Рыцари за столом переглянулись, но никто не ругался и не хватался за оружие. Говоривший был слишком хорошо знаком.
Волшебник Эльминстер, такой же клювоносый и ясноглазый, как всегда, стоял прямо перед западной дверью кухни Шторм - крепкой старой овальной дверью с перекрестьями, глазницами и переплетенными ягодными лозами, которая весь вечер была закрыта от ледяного алтуриакского холода и даже тогда оставалась тихой и запертой за ним.
Старый маг из Сумеречной долины был одет в свою излюбленную одежду: мантию, бриджи и сапоги из поношенной мягкой кожи, такие же потрепанные погодой, как у любого бродяги. Он был одет как путник, не имеющий ни гроша за душой, но господствовал в комнате как король.
Все шесть рыцарей, пировавших под крышей Серебряной Руки, уставились на него. Никто из них - ни Флорин, ни Дав, ни Джессайл, ни Мерит, ни Торм, ни Ратан - никогда прежде не видели, чтобы Старый Маг выглядел так мрачно. Более того, один из его глаз мерцал так, словно в нем был жидкий огонь или мерцающая звезда, норовящая выплеснуться наружу. Действительно, мрачно.
Его следующие слова были такими: - Вы мне нужны. Сейчас. С любым оружием, которое у вас наготове. Заклинания не имеют значения.
Торм вздохнул и отставил пустой бокал.
- Не хочешь рассказать нам, какой именно уголок Фаэруна мы спешим спасти на этот раз, Старая Борода, или ты, как обычно, играешь в самого таинственного мага?
Эльминстер поднял руку. Два его длинных костлявых пальца указывали на Торма и Ратана.
- Не вы двое. Твои проделки лучше всего удаются здесь - держать Фзула на расстоянии, избивать любых Демонических Фей, достаточно глупых, чтобы забрести сюда; все в таком духе. Ты знаешь.
Затем великий маг зашагал вперед, крошечные звезды замигали в пустом воздухе вокруг него. Все наблюдали, как они превращаются в два длинных меча в его руках.
Эльминстер обогнул стол, сопровождаемый любопытными взглядами, кивнул Шторм и хрипловато добавил:
- Будь здесь в безопасности, девчонка. Кто-то должен защищать Долины от этой парочки болванов.
Он наклонил голову в сторону Торма и Ратана, подошел к огромному стволу дерева, растущего в самом сердце кухни Шторм, и шагнул в него, словно был сделан из одной лишь тени.
Дав в мгновение ока оказалась на ногах и пробормотала: - Поторопись. Вон там путь снова закрывается. Только вырвись и неси свои сапоги.
Рыцари поспешили, в несколько мгновений погрузившись в темное небытие дерева вслед за Эльминстером, оставив Торма и Ратана с недовольством смотреть друг на друга.
- Так что же это было?
- Да, как обычно, ничего не сказал. Нам, счастливым танцующим дуракам, никогда не нужно знать ничего важного.
В один голос они повернулись к Шторм Серебряной Руке и замолчали, в унисон отвесив челюсти.
Шторм Серебряная Рука в ужасе уставилась на дерево, через которое только что исчезли пятеро друзей, и лицо ее было таким же белым, как свежевыпавший снег за окнами ее кухни.
Мир был белым. Не холодный, влажный, тяжелый снег Сумеречной долины, а туман, клубящийся среди бесконечной паутины гладких нитей, больших, маленьких, извилистых... и все они пульсировали с неутомимой силой, от которой болели зубы и чесалась кожа. Все белое, и больше ничего - ни неба, ни горизонта, ни деревьев, ни чего-либо еще, что могло бы послужить основанием для этого.
- Можно ли, - тихо спросил Флорин возле уха Эльминстера, когда рыцари натягивали сапоги, - спросить, где мы находимся?
Рейнджер был поражен тем, что его леди Дав взяла его голову в обе руки и глубоко поцеловала. Сквозь слабый аромат огненного вина, которое она пила на кухне Шторм, ее рот казался горячим, а язык - огненным.
Прежде чем Флорин успел почувствовать настоящее удивление, она отстранилась, с тоской посмотрела ему в глаза, их носы почти соприкоснулись, и прошептала: - Помни меня всегда.
И она исчезла, отступив от него и прижавшись спиной к ближайшей большой ветке - одной из бесчисленных тысяч, возвышавшихся в туманной, бесконечной паутине, как деревья без листьев. Широко раскинув руки и ноги, Дав шлепнулась на белесую белизну, не сводя с него глаз.
Флорин издал небольшой звук недоумения и шагнул вперед, подняв руку к ней - даже когда она задыхалась, дрожала, выгибала спину и... белела вся, ее изгибы трепетали, как нить, частью которой она стала. Рейнджер наблюдал, как лицо его жены... и вся она... тает в гладкой безликости, в абсолютной тишине и за считанные мгновения превращаясь не более чем в привлекательный выступ на веревке.
И так же тихо и легко Избранница Мистры исчезла.
Флорин повернулся к Эльминстеру, потрясенный.
- Миледи говорила так, словно не ожидала увидеть меня снова. Значит, один из нас или оба, скорее всего, умрут здесь?
- Мы все умрем, парень, - сказал Старый Маг, вглядываясь в даль с двумя своими мечами с мерцающими звездами, поднятыми и готовыми. - Более того, я не могу сказать.
Вздох отчаяния Джессайла был резче, чем обычно.
- Где мы находимся?
- Тшаддарна. То, что некоторые называют "Мирами Плетения".
- О, хорошо, - сказал Мерит, - это все объясняет.
Лунный эльф с вороньими волосами достал свой тонкий меч. Его серебристое лезвие стало сапфирово-синим и запульсировало.
Он бросил на него взгляд отвращения, отвесил челюсть, подошел к Эльминстеру и встал прямо перед ним, выпрямившись во весь рост и пытаясь загородить обзор Старому магу своей стройной, обтянутой кожей массой.
- Итак, что, согласно шепчущимся тайнам Мистры, представляет собой Тшаддарна, и что означает наше присутствие здесь? Хоть раз ответь прямо, волшебник.
- Значит, у нежного и очаровательного Прочнолука все-таки есть клыки, - заметил Эльминстер, и в его обычном глазу блеснуло нечто, что можно было бы назвать блеском. Другой глаз пульсировал, как беспокойное серебряное пламя. - Полезно знать историю.
- То, чего у тебя в избытке, Старый Маг, и чего не хватает остальным, - огрызнулся Мерит. - Я устал и даже более чем устал следовать за тобой туда и сюда, в места, о которых знают или забыли только боги, выполнять тяжелую работу, пока ты улыбаешься, киваешь и ничего нам не говоришь. Так говори, Эльминстер. Что это за место, и почему мы здесь?
- Вопрос "зачем" редко меняется, юный Мерит. В наши дни Фаэрун так часто нуждается в спасении.
Эльф ждал, но Эльминстер лишь отступил назад, не говоря больше ни слова.