Все еще паря в воздухе, – удобная позиция, позволявшая атаковать не боясь задеть солдат – Респен метал в дракона заклинания огня и увядания, но тот продолжал драться. Эльф вынул из кармана куриную кость, переломил ее и произнес еще одно заклинание.
Дракон вздрогнул и пронзительно закричал, когда его собственные кости начала ломаться. Ноги с правой стороны подогнулись, и он упал. Он извивался, пытаясь снова встать на ноги, но не мог этого сделать. Пока не мог. Просто боль от внутренних повреждений была слишком сильной.
Респен знал, что рептилия выведена из строя ненадолго, но это дало его людям преимущество, которым они сполна воспользовались. С ревом они стали снова и снова вонзать свое оружие в тело дракона, а Респен раздробил его бок звуковым ударом.
Змей забился, и воинам пришлось отскочить, чтобы не оказаться раздавленными. Респен подумал, что дракон сейчас встанет, но его конвульсии постепенно стихли, пока он окончательно не замер. Огонь в желтых глазах потух.
Воины уставились на огромный окровавленный труп с таким видом, как будто не могли поверить своим глазам. Затем один из них радостно закричал, и остальные последовали его примеру. Их ликующие крики раздавались среди заснеженных холмов.
Респен спустился на землю, чтобы присоединиться к ним, и Сердел отсалютовал ему, стукнув себя кулаком в грудь.
– Слава убийце дракона! – сказал солдат.
Воздух был благодатным и теплым, на деревьях пробивались робкие листики, талая вода искрящимися потоками журчала с горных склонов. Все это было чудесно, но сегодня у эльфа Респена не было желания останавливаться и любоваться природой. Ему не терпелось увидеть Винтерфлауэр.
Его люди тоже стремились поскорее встретиться со своими любимыми и насладиться свободой и наградами, которые они заслужили. Однако это не означало, что они скакали в Донфайр во весь опор. В походе они потеряли своих крепких боевых коней от рук врагов и от зимних невзгод, и им пришлось заменить их теми лошадьми, которых им удалось украсть. Эти коняги были не такими породистыми, а суровое обращение и голод не способствовали их хорошему состоянию. Всадники должны были радоваться тому, что вообще могут подниматься по горной дороге.
До начала подъема Респен отправил гонца из форта, расположенного у подножия гор, с донесением и новостями об их предстоящем прибытии. Его долгом было доложить Орктриену о результате миссии как можно скорее; кроме того, если Винтерфлауэр узнает, что он всего в нескольких часах езды от Сверкающего Города, возможно, она выедет ему на встречу.
Но когда до города оставалась четверть пути, их встретил Мальдур, серебряная шевелюра которого блестела на солнце.
– Добро пожаловать домой, милорд, – поприветствовал человеческий маг.
– Спасибо, – растерянно отозвался Респен.
После дуэли он и Мальдур делали попытки следовать приказу Орктриена и скрывать свою вражду, но взаимная неприязнь по-прежнему кипела в них. Поэтому казалось маловероятным, чтобы Мальдур сам вызвался сопровождать своего соперника в город, но было не менее странно, что король отправил одного из своих главных советников выполнять такое мелкое поручение.
– Судя по вашему донесению, – обратился к нему Мальдур, – вы блестяще проявили себя. Я уже поздравил Его Величество, а также привез с собой чистую одежду, свежих лошадей, знамена и прочие принадлежности, чтобы вы смогли въехать в город с доблестным видом, как и подобает победителям.
Махнув рукой, сверкающей драгоценностями, он указал на вереницу слуг, лошадей и вьючных ослов позади себя.
– Отлично. Люди заслужили возгласы одобрения за ту работу, которую проделали.
– Конечно. – Мальдур развернулся, как будто хотел отдать приказы слугам, ехавшим позади, но тут же повернулся обратно к Респену. – Ой, чуть не забыл. Мне нужно вам еще кое-что сообщить. Небольшая новость, касающаяся одного из эльфийских пленников, которого король поручил вам опекать.
Респен почувствовал, как во рту стало сухо.
– Какая новость?
– В течение последних двух месяцев Винтерфлауэр была любовницей короля. – До этого момента Мальдур держался вежливо и сдержанно, но сейчас на его лице появилась злорадная улыбка. – Король подумал, что будет лучше, если вы узнаете об этом до того, как въедете в город… дабы предотвратить возможную неловкость.
– Я… – Респен с силой сжал поводья, – я не понимаю, что вы имеете в виду, милорд, но, конечно же, благодарю за информацию. Завтра или послезавтра я проверю, как поживают все заложники. Сейчас же, думаю, стоит заняться текущими делами.
Весь остаток пути Респен чувствовал себя разбитым и опустошенным. Он говорил себе, что Мальдур соврал, но не мог заставить себя поверить в это. Человек не питал к нему добрых чувств, но при этом был слишком горд, чтобы пойти на обман, который бы сразу раскрылся, как только Респен и Винтерфлауэр оказались бы вместе. После чего в глазах каждого, и в своих тоже, он бы выглядел жалким посмешищем.
Несмотря на подавленность, Респен пытался отвечать на восторженные приветствия толпы ради своих людей, и еще потому что к этому обязывал его статус. Было очевидно, что герольды разнесли весть о его подвигах по всему городу – иначе народ не понимал бы, что именно праздновать – и люди кричали:
– Убийца дракона! Да здравствует убийца дракона!
Он призвал все свое мужество, перед тем как войти в главный зал Орктриена, но все равно почувствовал неуверенность, когда увидел, что король выбрал облик эльфа с бронзовой кожей и топазовыми глазами, чтобы предстать перед двором. Должна быть причина, по которой он предпочел это обличье, и когда Респен заметил в толпе Винтерфлауэр, ему стало все ясно. Девушка отказалась от одежды и украшений, которые привезла с собой из дома, и от тех драгоценностей, которые он подарил ей в знак своей любви, надев вместо этого совершенно новое платье и украшения, сверкающие золотом. Она улыбнулась ему – в конце концов, он был ее опекуном, который всегда по-доброму к ней относился – но улыбка не выражала восторга и не обещала ничего. Выражение теплоты на ее лице возникло снова, когда она вернула взгляд дракону, сидящему на троне.
Я действительно потерял ее, подумал Респен. Тоска и ярость охватили его, но он пытался сдерживаться. Все-таки он не потерял всего, что у него было, и не важно, как он себя сейчас чувствует. У него по-прежнему остается его пост, его положение (то, ради чего он столько работал), и он не собирается выкидывать свою жизнь в порыве истерики. Он не доставит им – Мальдуру, Орктриену и самой Винтерфлауэр – такого удовольствия.
Респен преклонил колено перед троном и положил посох у ног своего повелителя.
– Поднимитесь, – прогудел Орктриен, – поднимитесь, мой друг, и дайте взглянуть на вас. Во имя камня и неба, вы стали худым как соломинка!
– Рад вас видеть снова, Ваше Величество. Как, я надеюсь, стало ясно из моего доклада, воины, которых вы мне дали, проявили подлинные чудеса на вашей службе.
– Как и вы. Вы действительно убили одного из зеленых? Сами?
– У нас не было выбора. Я просил о помощи, но ни вы, ни принцы не пришли к нам на подмогу.
Респен не хотел поднимать это, но каким-то образом это вырвалось.
Орктриен помолчал секунду, потом сказал:
– Ваше послание не дошло.
– Конечно, Ваше Величество. Я так и подумал, что по какой-то причине магия не сработала.
– Радуйтесь, что так произошло. Ваша победа над зеленым драконом продемонстрировала вашу доблесть как нельзя лучше. Примерно через месяц, когда мы начнем серьезные боевые действия, вы будете одним из маршалов.
Респен напомнил себе, что всегда этого хотел, и заставил себя выглядеть благодарным:
– Спасибо, Ваше Величество. Я приложу все усилия, чтобы оправдать ваше доверие.
– Это может подождать, – улыбнулся Орктриен. – Вы и так уже хорошо постарались, поэтому сейчас расслабьтесь и развлекайтесь.
Расслабиться и развлекаться. В каком-то смысле это был королевский приказ, и Респен старался выполнить его, как любой другой приказ Орктриена. Он давился деликатесами, которые камнями падали в его желудок, с жадностью глотал выпивку, заплетавшей ноги и язык, но только еще больше омрачавшей настроение, и развлекался с благородными дамами и служанками, чьи ласки даже в момент экстаза не могли избавить его от чувства одиночества и пустоты. И все это время он улыбался и болтал, как того ожидал от него двор. Присутствуя на каком-нибудь развлечении, будь то пир, охота, бал или спектакль, он старался не замечать Винтерфлауэр, но как королевский фаворит был вынужден постоянно находиться вблизи любовницы короля; кроме того, несмотря на все свои усилия он часто ловил себя на том, что смотрит в ее сторону. У него мелькнула мысль, что это сродни импульсу, который побуждает человека оторвать засохшую корку или прикоснуться языком к воспаленному зубу.
Он смотрел ей вслед и в тот раз, когда она в сопровождении Орктриена покидала бал-маскарад. Очевидно, она сказала превращенному дракону что-то фривольное, потому что тот засмеялся и приблизил ее к себе. Когда они обнимались, Респен мог видеть лицо Винтерфлауэр – на котором была надета крылатая полумаска из белых лебединых перьев – на плече его повелителя. На какую-то долю секунды ему показалось, как будто за первой маской рассыпалась вторая, и девушка посмотрела на него теми же полными отчаянья и страха глазами, какими смотрела на него во время своего первого танца с королем. Потом ее взгляд снова оживился, и на губах опять заиграла влюбленная улыбка. Обняв ее за талию, Орктриен повел Винтерфлауэр дальше. Вне всякого сомнения, в их общую опочивальню.
Королевский дворец располагался в центре Донфайра. Это был разросшийся муравейник, служивший домом огромному количеству слуг, стражников и придворных. Внутри комплекса возвышалась высокая крепость, в котором находились личные покои короля и комнаты его приближенных. Респен крался по ночному саду, примыкавшему к южной стене замка, и, вдыхая аромат брунфельзии, размышлял о том, как лучше всего проникнуть внутрь, и о том, не сошел ли он с ума.