что не существует быстрого пути, замены выслушиванию стариков типа меня и перениманию знаний от них.
- Ужасная история, - выдал паренёк.
- Будь благодарен, что усвоил этот урок, просто послушав рассказ, а не так, как пришлось Виглафу. В любом случае, не забывай его. А теперь давай приступим к работе с компонентами. Простое заклятие изменения. Раздобудь немножко овощей и нарежь их, мальчик.
Юный ученик удивлённо посмотрел на наставника, а потом до него дошло:
- Для «призыва овощей»?
Лицо учителя всё ещё хранило суровое выражение, но в глазах зажглись искорки.
Ну конечно – как иначе старик мог знать, о чём тогда думал Виглаф?
- Позже, приятель, позже. Это для похлёбки. Вдобавок к тому, что Саша добыла на обед сегодня…
ВСЕХ ЖИРНЕЙ ТОТ ЧЕРВЯЧОКДж. Роберт Кинг
Драгоценный камень размером с голову огра был таким же зелёным, как драконья желчь, и прозрачным, словно эвермитский эль. Хотя, в отличие от большинства изумрудов – обычно огранённых вдоль линий разлома – этот был идеально круглым и гладким. В его глянцевой поверхности я увидел своё отражение – все девятнадцать десятков сантиметров роста сжались в девятнадцатисантиметрового карлика, а мой ястребиный нос увеличился до размеров моей крепкой груди. А ещё за спиной гнома я разглядел изогнутую фигурку вызвавшей меня изящно сложенной серьёзной госпожи, наблюдающей за тем, как я рассматриваю камень.
Теперь, когда Оливия Вердлар, владелица «Приземлившейся Крачки» и хозяйка этого бесподобного камня, получила меня в своё полное распоряжение, я надеялся вдобавок узнать, ради чего я с такой поспешностью добирался из Глубоководья – аж на спине пегаса.
- Впечатляюще, - промолвил я, и отстранился от громадной драгоценности.
Женщина скользнула в поле моего зрения. Она была не менее впечатляющей, это уж точно. Зелень её ярких и блестящих глаз не уступала самому изумруду, а тёмные волосы и стройная фигура послужили бы совершенной оправой такому камню. Она и сама осознавала чарующую силу своего взгляда, а потому даже не удосужилась ответить.
Бывало, я мог игнорировать красоток и пороскошнее, поэтому я ужалил:
- Говоришь, его добыли из живота великого зелёного…?
Слово «дракона» осталось невысказанным, но заканчивать вопрос и не требовалось. В конце концов, не зря это сокровище окрестили «Драконья Жемчужина».
Женщина кивнула. Это едва заметное движение послало волну дрожи к её бёдрам.
- Это один из сотни камней, полировавшихся в драконьем нутре. Похоже, Ксантритикус Жадный больше доверял желудку, нежели пещере, в вопросе хранения его богатств, - она обвела рукой свою тонкую талию, зная, что я посмотрю туда – что я и сделал. – Впрочем, благодаря этому его расточительная подруга, Тарита Зелёная, не смогла заиметь даже двух захудалых медяков.
- Один из сотни, - протянул я; настало время отыграть немного самоуважения. – В таком случае, стоимость камня уменьшится.
Мне показалось, или её высокие скулы слегка покраснели?
- Самый большой из сотни, - поправила она. – Остальные либо размером с кулак, либо похожи на гальку. Если геммологи не ошибаются, то он ещё и самый древний, пролежал в пузе около двух тысяч лет. С трудом представляю, какого он был размера, когда только был проглочен.
Я кивнул, задумавшись, и позволил её словам повиснуть в воздухе – так же, как сделала она ранее – надеясь, что мои тёмно-коричневые глаза смогут выдержать ошеломляющий взгляд её зелёных озёр. Я подумал об окружавшем нас строении – грубо обработанных каменных стенах внутреннего хранилища, гарантированная чарами неприступность внешнего; над всем этим высится крепость с башнями слоновой кости и прочные льды окружающих горных вершин. Всё в «Приземлившейся Крачке» было буквально пропитано магией – кроме меня. Поэтому я вновь задался вопросом – зачем же меня вызвали.
- Твоей колдовской защиты как будто бы должно хватить, чтобы сохранить это сокровище в неприкосновенности, - констатировал я. – Так зачем тащить через полмира, в этот ледяной дворец, простого проходимца из Глубоководья?
Вновь маленькая, пышущая жаром ручка Оливии коснулась меня, моего бицепса – совсем как тогда, когда крылатый конь коснулся копытами покрытого льдом выступа, служившего посадочной площадкой. «Должно быть, она постоянно хранит руки в тепле», - подумал я.
- Сила и скрытность имеют некоторые… преимущества, которые магия предоставить не в состоянии.
Боги, хотел бы я, чтобы её касание не настолько возбуждало меня. «Держи себя в руках, Болтон. Это твой новый патрон». Её горячие пальцы упорхнули прочь, и она продолжала:
- Кроме того, Жемчужина развеивает магическую защиту. Маг, одолевший старого Ксантритикуса, вскоре обнаружил это неприятное свойство, когда несколько простых разбойников одолело уже его. Они, в свою очередь, тоже пали от чьих-то рук, и так далее по цепочке, пока, наконец, мои агенты не обнаружили камешек.
- То есть ты позвала меня для того, чтобы я защищал незащищаемое?
- Я подумала, что с Куэйдом всё возможно…
Я шагнул прямо в ловушку. Хм.
- Ну, в моём рукаве припрятана парочка тузов…
Не совсем рукаве, конечно. В маленькой чёрной коробочке на плече. Странно, что висящий сзади внушительный запас ядов, игл, мотков проволоки и резины давал мне ощущение безопасности.
- Твоя каменюка будет под надёжной защитой. Конечно, у меня свои расценки, а ещё нужны комната и еда…
- Не беспокойся, господин Куэйд, - вкрадчиво прошептала она, - вскоре ты поймёшь, что эта работа имеет достаточно… сопутствующих бонусов. Но даже не думай слинять с моим изумрудом. Если тебя не прикончит холод, это сделают мои крылатые волки. А теперь пойдём.
И я последовал за ней. Это было вовсе не трудно – я просто шёл, куда глаза глядят. Да-да, с того самого момента, как я соскочил с крылатого жеребца, отряхивая с плеч изморозь, образовавшуюся после полёта сквозь бурю, я не мог оторвать взгляд от этой Оливии. Она была самой грацией во плоти: молодая, гибкая, похожа на отточенное лезвие смертоносного стилета. Строго говоря, она была слишком молода и красива для этого борделя, этого дома наслаждений, возведённого здесь, на Грозовых Вершинах, под вечной слякотью горного неба. Где же могла такая крошка – с такими-то ногами способная получить всё, что ей захочется, и даже больше, лишь слегка надув губки – приобрести выдержку, упорство и силу, чтобы построить это место?
Её точёные руки ловко орудовали с кодовым замком на железной двери внутреннего хранилища, и я силился распознать и запомнить комбинацию; в голову упорно лез детский стишок, которым часто поучал меня отец:
«Всех жирней тот червячок,
Что насажен на крючок.»
«Не стоит так думать, Болти. Она твой новый босс; а это её владение и твой новый дом – за тридевять земель от улочек, негодяев и бродяг Портового района Глубоководья».
Тем не менее, она приобрела её – «Приземлившаяся Крачка» принадлежала ей. Больше и не могла никому. Это место познало её руку.
Лестница привела нас наверх и вывела во внушительных размеров комнату. Белые стены сияли, словно были сделаны из перламутра, и уносились высоко вверх гладкими изгибами – так напоминавшими бёдра Оливии. Белоснежное великолепие могло бы ослепить меня, если бы не висящие красные пледы и толстый палас на полу – в одном этом помещении ковров было больше, чем во всех лачугах Портового района, вместе взятых.
Строго в центре высилась винтовая лестница со стеклянными ступенями. Она вилась вверх, опираясь прямо на воздух – ничем, кроме магии, не поддерживаемая. На втором этаже подъём завершался широкой, филигранной работы аркой из красного железа, которая открывала проход к четырём этажам гостевых комнат. Под лестничной спиралью прятались длинный стол и маленький человечек в облегающем одеянии из чёрного атласа.
Он не был единственным лакеем в ливрее. По всему помещению сновали туда-сюда горничные и слуги в схожих нарядах, а также многочисленные посетители.
Здесь были лысые женщины в мехах из редких животных; мужчины, носившие строгие шёлковые костюмы с настолько острыми краями, что они напоминали расставленные палатки; и дети – юркие и дерзкие, в рубашечках с выглаженными воротничками.
Мы продвигались сквозь людскую массу; в своей домотканой, пропитанной растаявшим снегом грубой рубахе я чувствовал себя мохнатым медведем.
Болтон Куэйд, во что ты ввязался?
- Сюда, - поманила леди.
Идеальные бёдра – вот одно из преимуществ, позволяющих не потеряться в толпе. Это место носило следы её прикосновений, но ему не хватало теплоты её танцующих движений.
И вправду – во что?
Когда мы приблизились к ступеням, я увидел женщину, такую же роскошную, как и моя начальница, только облачённую не в скромные шелка, а в едва прикрывавшие её меха, обвивавшие её точно лестница, по которой мы должны были подниматься.
- Не отводи от меня взгляд, Куэйд, и сможешь рассчитывать на большее, – произнесла Оливия не оборачиваясь.
- Да, мэм, - отозвался я, опешив, и оттого закашлявшись.
Мы начали подъём. Холод, проникавший сквозь кожу моей обуви дал мне понять, что ступеньки сделаны не из стекла, но из чистого и прозрачного льда. Я чуть не вскрикнул от удивления, но сдержался – я и так уже выставил себя в не самом выгодном свете.
Она провела меня через арку, затем, тремя этажами выше, мы свернули в прихожую с газовым освещением, ведущую к гостевым покоям. Как и весь дворец, этот проход был оформлен элегантными закруглёнными линиями, и больше походил на трахею, нежели на испещрённый дверьми коридор. Я знал, что и сами комнаты окажутся такими же – внутренними органами, населёнными обитателями Фаэруна, красивыми, успешными и могущественными; а ещё спящими, кормящимися и испражняющимися, точно мухи внутри трупа.
Красивыми, успешными и могущественными… Тогда, пролетая через сердце бури над семнадцатью луковицами-куполами дворца, я осознал, насколько далеко я буду вне своей стихии. Впрочем, мухи обычно не возражают, когда муравей отгрызает для себя кусочек плоти.