Но больше всего мне нравилось то праздное время после любовных утех, когда мы лежали просто так и болтали о далеких землях, о живущих там людях и о собственных мечтах. Потому что разговаривать с Джанелой — это все равно что разгадывать тайны звезд. И с волнующим страхом узнавать, почему луна показывает нам только одну сторону своего лика и что будет, когда солнце сгорит.
Как-то она напомнила мне рассказ принца Солароса о тех старейшинах, которые отыскали дверь в мир более совершенный и скрылись туда, так и не вернувшись.
— Мне кажется, Амальрик, я знаю, как открыть эту дверь, — сказала она.
— Так открой ее немедленно, — сказал я. — И мы освободимся из этого плена.
Джанела покачала головой.
— Существует небольшое условие, — сказала она.
— Какое же?
— Требуется для начала умереть.
— Ну и что? — сказал я. — Баланд все равно собирается убить нас. Зачем доставлять ему это удовольствие?
— Есть и еще кое-что, — сказала Джанела. — Нам необходимо избавиться от Баланда.
— Что-то уж слишком много для того, чтобы оказаться в загробной жизни, — усмехнулся я. — Ну да ничего. Чем меня теперь разочаруешь? Я уже видел два Далеких Королевства, и ни одно из них не стоило их мифической репутации. Сказать правду, Джанела, я не против того, чтобы покончить с жизнью прямо сейчас. Пусть даже и нет никакого соблазнительного другого мира. Просто я стар. Даже в теле молодого человека я стар. Достаточно я пожил. Я буду сожалеть лишь о том, что расстаюсь с тобой. И закончится мой самый увлекательный роман. Я взбирался в горы. Я видел далекие звезды. Я уплывал уже в неизведанное и возвращался. И теперь пора отдохнуть.
Джанела молчала.
— Я обидел тебя? — спросил я. — Извини, если так. Я лишь размышлял вслух. Иногда это не очень умно.
Джанела смахнула слезу.
— Ты не обидел меня, любовь моя, — сказала она. — Я сожалею только о том, что не могу обеспечить достойного завершения мечты твоей жизни.
Я обнял ее.
— Не о чем сожалеть. Кроме того, я уже заканчиваю свои записки. На них ушло больше времени, чем я предполагал, но мне не хотелось ничего упускать.
Я посмотрел на стол, где в углу, ожидая продолжения, высилась кипа страниц.
— Близится День Творца, — сказал я. — И мне лучше заняться продолжением рукописи до последней возможности. Вдруг я забуду то, что явится ключом к спасению Ориссы? Вряд ли, конечно. Но если все-таки так случится и я пропущу что-то, то стану самым несчастным призраком.
— О, ты будешь замечательным призраком, Амальрик, — сказала Джанела. — И очень привлекательным. Вот увидишь, сколько женских призраков потянутся к тебе с желанием схватить в объятия. И ты будешь бродить по земле и всех ободрять, поддерживать и улыбаться. И никогда не узнаешь, что они будут желать лишь твоего несуществующего тела.
— Я думаю, надо мной будут смеяться, — сказал я. Джанела широко округлила глаза.
— Смеяться? — сказала она. — Над великим Антеро? Ну что вы, мой господин. Только не над вами…
И я заставил ее замолчать, закрыв рот поцелуем.
А начал я эту рукопись вскоре после того, как Джанела восстановила свои силы.
Мы вдвоем, да еще Квотерволз с Келе, много часов провели за обсуждением сложившейся ситуации и пришли к выводу, что любой ценой мы должны предупредить Ориссу. И я обращаюсь с мольбами ко всем богам, милостивым к нам: помогите это сделать, помогите попасть туда моим рукописям. В этих воспоминаниях может отыскаться средство остановить вторжение короля Баланда в Ориссу.
Слишком много поколений потратили свои силы на то, чтобы выбраться из того пепелища, которое осталось после последнего нашествия демонов на нас. И я боюсь, что после нового вторжения нам уже не оправиться.
Большая часть нашего мира все еще пребывает во тьме невежества. Только Орисса да еще несколько мест просвещены знанием. А ведь мы могли бы создать мир, по сравнению с которым даже деятельность старейшин показалась бы бледной. Как узнали мы в Тирении, старейшинам сильно не повезло. Да и сами они были не идеальными, порой пользовались и недостойными методами, устраивая резню, грабеж, порабощая другие племена при создании собственной державы. Они ревниво охраняли свои тайны, не делясь знаниями ни с кем.
И в конце концов именно старейшины оказались виновниками поражения человечества. Потому что, когда явились демоны, отпор им старейшины вынуждены были давать в одиночестве. Остальной мир был просто не в состоянии помочь им. И старейшины оставили простых смертных на произвол судьбы, скрывшись за последними стенами своего королевства. Которое мы знали под очень подходящим названием — Королевства Ночи.
Когда я закончу мою рукопись, Квотерволз и Келе увезут ее в Ориссу. Мы отыскали возможность для их побега, но я не стану вдаваться в подробности, как не сообщу и имена тех тиренцев, которые нам помогают, дабы не пала на них кара в случае, если мои посланники будут пойманы.
Впрочем, я не думаю, что их будет ждать слишком уж суровое наказание. Баланд вряд ли сочтет их настолько важными персонами, чтобы тратить на них свои силы. Но ситуация может круто измениться, если к побегу присоединимся и мы с Джанелой.
Мы решили, что, когда нас поведут к месту казни, наши друзья останутся здесь. Джанела с помощью магии скроет их отсутствие. После нашей смерти Квотерволз и Келе уйдут, пока демоны будут наслаждаться нашими муками и праздновать свою победу.
И, может быть, Тедейт снабдит наших друзей крыльями, чтобы донесли они домой весточку от нас.
День, которого мы все страшились, наконец настал. Это последние слова, с которыми я обращаюсь к тебе, мой дорогой Гермиас.
Я обещаю мужественно встретить выпавшую нам долю. Знай, что удовлетворение королю Баланду принесет лишь только сам факт нашей смерти. Он не услышит ни единой просьбы о пощаде, не увидит, чтобы хоть один мужчина или женщина из нашего отрада зарыдали от жалости к себе.
Так мы решили. В этом поклялись.
Я слышу, как по коридору приближаются демоны.
Я слышу, как поскрипывают их доспехи, как звякает оружие, как стучат когти по полу.
Они идут за нами.
Прощай, мой любимый племянник.
Прощай.
Книга третьяПО ДРУГУЮ СТОРОНУ ТИРЕНИИ
Глава 20ВОЗВРАЩЕНИЕ
Мой милый Гермиас. Ты видишь эти каракули, нацарапанные пером, и понимаешь, что я еще жив.
Но прежде, чем я открою тебе тайну, как это произошло, я прошу тебя щедро наградить Пипа и Отави. Они через многое прошли вместе с нами и вынесут еще больше, доставляя это приложение к моей рукописи.
Я верю, что ты уже сделал сказочно богатыми капитана Келе и Квотерволза, моих преданных друзей с мужественными сердцами. Убедительно прошу сделать то же самое и для этих двух храбрецов, которые доставят тебе мое последнее послание. Семья Отави давно и честно служит нашему семейству. А Пип из обычного бездельника превратился в настоящего человека, пройдя через все испытания, когда, казалось, все восстало против нас.
Должно быть, и еще кто-то из нашего отряда доберется до дома, хотя точно этого я сказать не могу. Но я всем им сказал, чтобы по прибытии в Ориссу они отыскали тебя, и ты осчастливишь их жизнь за тот великий вклад, что внесли они в историю.
Читая эти строки, ты, должно быть, пришел к выводу, что сам я возвращаться не собираюсь. Если так, то ты прав.
Эти строки — вместе с рукописью, которую ты уже должен был получить, — являются моим особым даром миру.
Миру, который я вскоре покину.
Когда я завершал ту рукопись, у нашей двери уже стояли демоны. А я торопливо дописывал последние слова.
До сих пор успех мне сопутствовал. А последующие события убедят даже самого упрямого скептика в величии достижений Джанелы.
И в том, как много еще можно достичь.
Мне казалось, что я уже видел все повороты всех дорог, которые предназначила мне Судьба. Мне казалось, что я уже взлетал на такие высоты, на которых обитают лишь гиганты, и опускался на такие глубины, где царит лишь Черный Искатель. И тем не менее я оставался жив.
В этом и заключается старческое высокомерие.
Когда за нами пришли демоны, мы ожидали их, успев принять ванну и одевшись в самые лучшие наряды. Я выбрал военную форму, желая тем самым показать непокорность, хотя все тело дрожало в ожидании предстоящих пыток. Джанела надела черные леггинсы, розовую тунику и свои любимые сапоги. В шляпу она воткнула перо под цвет туники.
Надев драгоценности, два браслета она оставила Квотерволзу и Келе.
— Когда войдут демоны, заклинания на браслетах спрячут вас, — сказала она. — Когда я подам сигнал, думайте только о темноте. Сосредоточьтесь на ночи и на тех укромных уголках, в которых можно спрятаться ночью, и демоны не увидят вас, когда войдут. От этого даже мысли их, если они попытаются вспомнить о вас, рассеются. И никто не заметит вашего отсутствия в наших рядах.
Наши друзья надели браслеты, как было велено, но при этом опустив головы и бормоча что-то о том, как им стыдно.
— Уж раз настали последние минуты побыть нам вместе, — сказал я, — так по крайней мере почему бы вам не ободрить нас веселыми выражениями лиц? Или вы хотите, чтобы я запомнил вас такими вот кислыми? И вспоминал бы лишь ваши опущенные головы?
С этими словами я откупорил последнюю бутылку бренди, принесенную нами из Ориссы, и налил всем.
— Попробуйте этой магии, — сказал я. — Если выпьете достаточно, то ослепнете, как и демоны.
Хороший руководитель показывает пример первым, поэтому я осушил бокал и наполнил его вновь до края. Джанела рассмеялась и последовала моему примеру.
Очень неохотно Квотерволз, а затем и Келе — тоже выпили.
— Пей, пей, — убеждал я Квотерволза и легонько подталкивал его бокал под донышко, пока последняя капля не скатилась ему в рот.
— Ну, меня направлять не надо, — предупреждающе сказала Келе и тоже выпила до дна.
Я снова разлил бренди.