шь выживанием, а не жадностью. Но одну вещь солдат принимал серьёзно – убийство. Он преследовал мужчин и женщин, обвиняемых в оном, со страстью, граничащей со слепой яростью. Будто бы каждое убийство было нападением лично на него самого.
- Меня обвиняют в убийстве нашего дражайшего графа Леонска, - подтвердил опасения Утер.
- Самое время кому-то с ним разобраться, - пробормотал под нос Артус, а затем, громче, уточнил: - А почему они решили, что ты переплюнул в этом деле других «почитателей» графа?
Слуга изогнул зловеще-острую бровь:
- Потому что я – дворецкий, а в библиотеке Браввортов чуточку больше тэйских детективных историй, чем нужно. В итоге свершилось – меня превратили в клише. Наверняка очень гордятся собой.
- Забыл упомянуть тот факт, что это ты оказался первым на месте преступления, - вклинился Орсини – голос жёсткий, тело напряжено. – И полклуба перед этим слышало, как ты угрожал смертью почтенному графу.
Подробности Утер адресовал в ответ Артусу, не вояке:
- Одна из крылатых обезьян сбежала из библиотеки, - пояснил он. – Я преследовал беглянку по всем задним залам, надеясь поймать до того, как леопард леди Элинны её учует. Во время погони я услышал звуки какой-то кутерьмы в одной из комнат. Когда дверь, наконец, удалось открыть – при втором свидетеле, - дворецкий намеренно выделил окончание фразы, но сержант Орсини абсолютно никак не отреагировал. – Тело графа было обнаружено… в весьма неприглядном состоянии.
Утер не стал даже объяснять свою угрозу графу Леонска. Не было необходимости. Артус и сам был в комнате отдыха в тот день, когда граф, используя методы, доведённые им до совершенства в бытность жалким пьянчугой, вызвал очень публичную и очень, прямо-таки пугающе яростную реакцию Утера. Дворецкий редко попадался на подобные приманки, закинутые членами клуба – настолько редко, что данный инцидент живо отпечатался в памяти всех, кто оказался ему свидетелем.
- Ну, - обронил Артус мгновение спустя, - с очищением твоего имени у нас не должно возникнуть особых проблем.
- Судя по использованию множественного числа, могу заключить, что ты поможешь доказать мою невиновность?
Орсини потянул Утера за руку, надеясь заставить того двигаться к зарешёченной повозке, ждущей выше по улице на главной дороге. С тем же успехом офицер мог пытаться сдвинуть здание Клуба Браввортов со своего магически укреплённого фундамента.
- Не трать время, Цимбер, - сказал он. – Городская стража проведёт собственное расследование.
Утер бросил короткий жёсткий взгляд на лысую макушку Орсини.
- И это в точности та причина, по которой мне нужен кто-нибудь хотя бы с толикой мозгов, чтобы найти настоящего убийцу, - дворецкий прорычал слова так, что конвоир задумался, как же глубоко укоренился демонический фасад слуги.
- Сделаю всё возможное, - уверил Артус. – Надеюсь то, что я не состою в клубе, никак не помешает.
- То, что ты не один из Браввортов, лишь ещё больше заставляет меня желать твоей помощи, - хмыкнул дворецкий. С лёгкостью стряхнув вялую хватку Орсини, он положил ладони на плечи Артуса. – Мою защиту не просто будет выстроить. Нужно учесть моё… состояние, а также особенности места убийства.
- Где?
- Комната Переговоров.
С этими словами Утер двинулся по узкой улочке. Орсини пришлось шевелиться, чтобы поспевать за ним – на каждые два широких шага слуги приходилось три его. Артус отстранённо наблюдал за ними. Его ум уже сконцентрировался на сложностях предстоящего задания.
Неверное заклинание, исказившее внешность Утера, сделало его невосприимчивым к любой другой магии, включая заклятья, которые городская стража использовала для определения правдивости утверждений подозреваемых. А ещё чарами не добыть никаких улик с места преступления. Комната Переговоров стала зоной «мёртвой магии» за пару дней до случившейся с Утером неприятности, причём из-за тех же сотрясших мир событий, из-за которых невинное заклинание вышло из-под контроля и изменило беднягу. Вызванная кризисом Смутного Времени нестабильность магического плетения превратила Комнату Переговоров в место магической пустоты, где ни одно заклинание не могло быть прочитано, а зачарованные предметы переставали работать.
Артус всё ещё обдумывал способы, которыми можно было преодолеть неожиданно возникшие препятствия, когда миновал порог Клуба Браввортов.
Несколько членов все ещё шатались во входном зале, однако большинство вернулось к тем делам, что привели их сегодня в клуб. Мрачный малый из Армота, по имени Григ Помладши, обсуждал сильные стороны малхорандских заклятий-ловушек с парочкой женщин-дворфов, близнецов, обеих названных Исилгиовэ - по какой-то неизвестной даже им причине. Сэр Хэмнет Хоклин излагал тонкости охотничьих ритуалов гоблинов племени Батири из Чульта Гарету Трюсильверу, недавно повышенному до капитана за доблесть, проявленную во время крестового похода против Туйганской Орды. В ближайшем углу девушка-эльф по имени Синдрик подсчитывала деньги, собранные ею для Защитного Фонда Лорда Онована, несмотря на тот факт, что этого незадачливого выходца из Долин довольно-таки насмерть перекусила гигантская ящерица, несколькими месяцами ранее.
Они спорили на такие темы и защищали такие доводы, которым немногие за пределами клуба уделили бы хотя бы мгновение своих размышлений. Именно эта коллективная энергия и привлекла Артуса к Браввортам. Интеллект и усилия, концентрируемые на запутанных и тёмных материях этими известнейшими исследователями, этими выдающимися искателями приключений, заставляли его ум работать быстрее, закаляли приверженность его собственному делу – поиску легендарного Кольца Зимы, существование которого письменные источники отвергали уже десятилетия, называя полнейшим вымыслом. А сейчас эта страсть к тайному и неизведанному, эта черта его нанимателей, которая так воодушевляла Утера, укрепляла и решимость его союзника доказать невиновность демонического дворецкого.
Артус проложил путь среди людей в прихожей, но столкнулся с шумным и непроходимым заслоном через несколько шагов по коридору. Горная красавица по имени Гуйгенора, чей буйный нрав словно добавлял огня её длинным рыжим волосам, препиралась с одним из наиболее влиятельных людей из входящих во внутренний круг Клуба Браввортов. Её оживленные жестикуляции мешали Артусу проскользнуть мимо; нескончаемость и непрерывность её гневной тирады не давали возможности вежливо попросить пропустить.
- Ты что, слабак? – бушевала она. – Или слепой? У Утера были и мотив, и возможность для убийства. Он стоял у дверей Комнаты Переговоров в одиночестве, когда я на него наткнулась. Всё ещё можно было слышать, как Леонска копошится внутри – пьяный, но вполне себе живой.
Без промедления Гуйгенора заколотила по дубовой облицовке кулаком. Не то, чтобы это действие удачно передавало те звуки, что она слышала из Комнаты Переговоров, но всё же её целью был эффект, а не точность. А потому, излишняя драматичность увенчалась успехом – внезапно по обеим сторонам живого заслона образовались аж четыре ряда людей, прислушивающихся к её праведному гневу.
- Но использовал ли Утер свою силу, чтобы выломать дверь? – тем временем продолжала Гуйгенора. – Нет! Во имя Торма, он послал меня за ключами! И что же это Утер вдруг делает без собственных ключей? Ответ очевиден – всё это время они были у него с собой! Отослав меня прочь, он использовал личный набор, чтобы открыть дверь, шмыгнуть в комнату и убить графа Леонска. Затем выбрался обратно, вновь запер дверь и ждал, когда я вернусь с запасными. Любой кретин – кроме, возможно, тебя – понял бы, что другого объяснения просто быть не может!
После яростной речи на мгновение повисла потрясённая тишина. Мужчина постарше, с благодушным выражением лица, на кого и была направлена словесная атака, лишь покачал головой:
- Ты слишком сокрушена смертью своего наставника, моя дорогая, - сказал Маррок де Ландуан. – Иначе не обращалась бы ко мне с такой дерзостью.
Гуйгенора несколько секунд запиналась, пытаясь подобрать ответ. Злость на пренебрежительность тона и на смерть друга выплеснулись, наконец, в виде слёз. Грубо оттолкнув Артуса с пути, она пробилась через набитый людьми коридор, совсем так же, как пробивалась за всю жизнь через множество заснеженных горных проходов.
Лицо Маррока казалось полным отеческой заботы за молодую девушку, но Артус уже видел подобное ухмыляющееся, глупое выражение. Почтенный мужчина сохранял эту пустую улыбку для тех, кого находил неприятными, ниже достоинства его персоны, богатой и влиятельной. Маррок был человеком внушительных возможностей, положения и достижений, внушительных даже для настолько украшенного героями военных лет и именитыми аристократами общества, как Общество Авантюристов Бравворт. Разумеется, для него Гуйгенора, без оговорок, была просто выскочкой.
Улыбка не сошла с его лица, когда Маррок заметил стоящего поблизости Артуса. Затем внезапно исчезла, перейдя в выражение сильнейшей усталости.
- Убереги меня Мистра от всякого сброда, - пробормотал вельможа. Артус открыл было рот для ответа, но Маррок уже повернулся к нему спиной и направился прочь.
Бурча что-то сквозь стиснутые зубы, Артус добрался до Комнаты Переговоров. Он следовал путём, который сложно было бы отметить на карте даже несмотря на годы его походной практики; Клуб Браввортов по планировке напоминал лабиринт, да к тому же не был стеснён рамками архитектурной логики – столько магии было использовано при его возведении. В некоторых местах даже углы вели себя не так, как положено углам. А в других кратчайшим расстоянием между точками необязательно была прямая.
Вся эта причудливость делала Комнату Переговоров тихой гаванью для тех немногих членов клуба, кто не был впечатлён магами и колдовством. Сокрытая в одной из наиболее уединённых секций клуба, эта комната полностью могла быть описана выражением «четыре стены и крепкая дверь». В ней не было тайных проходов, магических порталов, и даже окон. Пол и потолок ничем не отличались от своих собратьев в самых обыкновенных и ничем не примечательных домах – может, были чуть более аккуратно подогнаны и, в любое другое время, чище отмыты – но в остальном абсолютно идентичные. Две вещи, которые сейчас явно выделяли Комнату Переговоров среди остальных подобных помещений – количество крови, забрызгавшей все стены, и едва прикрытое, явно страдающее избытком веса тело на столе для переговоров в самом центре комнаты.