Общая неприязнь к императору Фридриху заставляла ордена Госпиталя и Храма находиться в малоприятном альянсе друг с другом в последние двенадцать лет. Но когда тамплиеры заполучили Сафед, госпитальеры не могли уже с этим смириться. Когда Тибо повел армию на соединение с силами Исмаила между Яффой и Аскалоном, они вступили в переговоры с Айюбом. Их доводы стали еще убедительнее, когда половина людей Исмаила, не желающая сотрудничать с христианами, ушла из египетского лагеря и союзникам пришлось отступить. Айюб, чьей первой целью был Исмаил, с радостью ухватился за возможность нарушить альянс. Он предложил франкам в обмен за их нейтралитет освободить взятых в Газе пленных и право занять и укрепить Аскалон.
Великий магистр госпитальеров подписал в Аскалоне соглашение с представителем султана. Это был дипломатический триумф для Айюба, который столь малой ценой для себя разрушил союз, ради которого пришлось унизиться Исмаилу. Тибо, в восторге от того, что добился освобождения Амори де Монфора и его других друзей, оказал поддержку госпитальерам, но общество Утремера было шокировано бесстыдным отказом от пакта с Дамаском, который до времен Саладина был традиционным союзником христиан. Тибо вызывал у них такую ненависть, что решил вернуться в Европу. Поспешно совершив паломничество в Иерусалим, он отплыл из Акры в конце сентября 1240 года. За ним последовало большинство его соратников, кроме герцога Бургундского, который поклялся дождаться момента, когда будет завершено укрепление Аскалона, и графа Неверского, который встал на сторону тамплиеров и местных баронов. Вместе с ними он стал лагерем возле Яффы, поклявшись сохранить договор с Дамаском и противостоять любому вторжению египтян.
Крестовый поход Тибо оказался не вполне бессмысленным. Бофор, Сафед и Аскалон возвратились к христианам. Но мусульмане запомнили еще один пример вероломства франков.
11 октября, через несколько дней после отъезда Тибо, в Акру прибыл еще более высокопоставленный паломник. Ричард, граф Корнуоллский, был братом английского короля Генриха III, а его сестра — женой императора Фридриха. От роду ему было тридцать один год, и он считался одним из самых одаренных правителей своего времени. Он отправился в путь с полного одобрения императора, который уполномочил его действовать по своему усмотрению ради блага королевства[50]. Ричарда ужаснула анархия, которую он встретил по прибытии. Тамплиеры и госпитальеры находились в состоянии практически открытой войны друг с другом. Местные бароны, за исключением Готье Яффского, поддерживали тамплиеров, поэтому госпитальеры искали дружбы с Филанджьери и имперцами. Тевтонский орден держался в стороне. Тевтонцы поставили гарнизоны в своих сирийских замках, но главное внимание сосредоточили на Киликии, где армянский король отдал в их руки крупные имения. Сам Филанджьери все еще сидел в Тире, ему же было поручено управление Иерусалимом[51].
По прибытии Ричард поспешил в Аскалон. Там его встретили послы египетского султана, которые попросили его подтвердить заключенный госпитальерами договор. Ричард согласился, но с целью утихомирить баронов Утремера настоял, чтобы египтяне подтвердили, что уступают территорию, обещанную Исмаилом Дамасским, и прибавили к ней оставшуюся часть Галилеи, включая Бельвуар, гору Фавор и Тивериаду. Исмаил, утративший контроль над Восточной Галилеей, который перешел к ан-Насиру, не мог помешать всем этим переменам. Тем временем плененные в Газе франки возвратились в обмен на мусульман, находившихся в руках христиан. Таким образом королевство вернуло себе все когда-то принадлежавшие ему земли западнее Иордана вплоть до окраин Газы на юге, за неприятным исключением Наблуса и провинции Самария. Иерусалим остался неукрепленным; но Одо де Монбельяр, женатый на наследнице князя Галилейского, начал отстраивать крепость в Тивериаде, а работы в Аскалоне уже были завершены. Управлять Аскалоном Ричард поставил Готье Пенненпье, который до того был наместником Филанджьери в Иерусалиме. Вероятно, по предложению Ричарда император Фридрих отправил поздравительное посольство к султану Айюбу. Обоих его послов в Каире приняли с почестями и пышностью, и они пробыли там до начала весны.
Сам Ричард оставался в Палестине до мая 1241 года. Он действовал чрезвычайно мудро и дипломатично и сделался общепризнанным светским вице-правителем королевства. Император был им весьма доволен, и все в Утремере сожалели о его отъезде. Он вернулся в Европу, подавая большие, но мало сбывшиеся надежды[52].
Порядок, установленный Ричардом Корнуоллским, продержался недолго после его отъезда. Местные бароны, надеясь сохранить его, обратились к императору с прошением назначить бальи одного из его спутников, Симона де Монфора. Симон, женатый на сестре Ричарда и кузен сеньора Торона, произвел на них превосходное впечатление. Но Фридрих не обратил внимания их просьбу, и Симон вернулся в Англию к жизни, полной бурных событий и великих свершений[53]. В Святой земле вскоре возобновились распри. Тамплиеры отказывались соблюдать его договор с Айюбом и весной 1242 года совершили набег на мусульманский город в Хевроне. Ан-Насир Керакский в отместку послал войска перерезать дорогу в Иерусалим и стал взимать пошлину с проходивших по ней паломников и купцов. Это заставило тамплиеров выступить из Яффы и 30 октября напасть на Наблус, который они разграбили, сожгли его великую мечеть и перебили множество жителей, включая немало и местных христиан. Айюб пока был не готов к войне. Он удовольствовался тем, что послал крупную силу и на некоторое время осадил Яффу в качестве предупреждения на будущее[54]. В самом королевстве отсутствовала верховная власть. Ордена вели себя как независимые республики. Акрой управляла коммуна, которая, однако, не могла помешать тамплиерам и госпитальерам драться друг с другом прямо на улицах города. Бароны сидели по своим ленам и управляли ими, как им заблагорассудится.
Засевшему в Тире Филанджьери этот хаос предлагал много благоприятных возможностей. Он частным образом поддерживал связь с госпитальерами в Акре и переманил к себе двух из главных бюргеров города — Жана Валена и Гийома из Конша. Однажды ночью весной 1243 года он явился из Тира, и его тайно впустили в Акру, где он готовился устроить переворот. Однако его заметили и поставили в известность Филиппа де Монфора, сеньора Торона, который в то время случайно находился в Акре. Филипп сразу же предупредил коммуну, а также генуэзскую и венецианскую колонии. Их официальные лица арестовали Жана Валена и Гийома из Конша и стали патрулировать улицы. Также отправились гонцы в Берут к Балиану Ибелину и в Кесарию к Одо де Монбельяру. Филанджьери понял, что упустил свой шанс, и тихо ускользнул в Тир. Соучастие госпитальеров было очевидным. По прибытии Балиан взял в кольцо их штаб-квартиру в Акре. Блокада продолжалась шесть месяцев. Их Великий магистр Пьер де Вьей-Брид находился в Маркабе, где воевал с соседями-мусульманами, хотя война ограничивалась отдельными стычками. Он не мог позволить себе отрядить людей на помощь своим рыцарям в Акре. В конце концов он заключил с Балианом мир, принес извинения и поклялся, что не имел никакого отношения к заговору.
5 апреля 1243 года Конрад Гогенштауфен, сын императора Фридриха и королевы Иоланты, официально стал совершеннолетним, так как ему исполнилось пятнадцать лет. Его королевский долг состоял в том, чтобы явиться в Акру и лично вступить во владение государством. Его отец уже не имел никаких прав на регентство. Юный король тут же послал Томмазо из Ачерры представлять его в Утремере, но ничем не показал, что собирается самолично прибыть на Восток. Поэтому бароны посчитали своим законным долгом назначить его регентом ближайшего из имеющихся наследников. Им оказалась Алиса, вдовствующая королева Кипра, его двоюродная бабка. После ее развода с Боэмундом V Алиса примирилась с кузенами Ибелинами и в 1240 году с их одобрения вышла замуж за Рауля, графа Суассона, юношу вдвое моложе ее, который приехал на Восток вместе с королем Тибо. Балиан Ибелин и Филипп де Монфор созвали парламент, заседание которого должно было состояться в патриаршем дворце в Акре 5 июня 1243 года. На нем присутствовали все бароны. Церковь представляли Пьер де Саржин, архиепископ Тирский, и епископы королевства. Коммуна прислала своих официальных делегатов, а генуэзская и венецианская колонии — своих председателей. Филипп Новарский изложил ситуацию с юридической точки зрения и рекомендовал присягнуть на верность королю Конраду, а до его личного приезда назначить регентами Алису и ее супруга. Одо де Монбельяр предложил направить Конраду официальное прошение приехать в королевство и пока ничего не предпринимать до его ответа. Но Ибелины не видели в этом смысла и сумели настоять на своей точке зрения. Собрание присягнуло Алисе и Раулю при учете прав короля Конрада[55].
Решение лишало Филанджьери остатков власти, из-за которых бароны еще не решались атаковать его в Тире. После назначения Томмазо из Ачерры император вызвал его к себе в Италию, и, уезжая, он оставил город под началом своего брата Лотаря. 9 июня акрский парламент приказал Лотарю передать Тир регентам. После его отказа Балиан Ибелин и Филипп де Монфор с отрядами венецианцев и генуэзцев двинулся на город. Лотарь положился на крепкие стены, успешно отразившие нападение самого Саладина. Но местные жители устали от Филанджьери и предложили его противникам открыть ворота башни Мясников возле моря. В ночь 12 июня Балиан со своими людьми пробрался в обход через скалы, и его пропустили внутрь. После этого они открыли главные ворота Тира союзникам. Как только они заняли дома госпитальеров и тевтонских рыцарей, город оказался в их руках, за исключением цитадели на юге, куда отступил Лотарь. Это была грозная крепость, и имперцы держались в ней четыре недели. Но, по несчастной случайности, корабль, который вез Риккардо Филанджьери в Италию, вынужден был повернуть назад из-за бури. Риккардо, ни о чем не подозревая, высадился в порту Тира и тут же попал в руки врагов. Связанного, его привели к воротам цитадели и пригрозили повесить, если гарнизон не сдастся. Лотарь отказывался, пока не увидел, как на шее брата уже затягивается веревка, и тогда он согласился на предложенные победителями необременительные условия. Братьям позволили уйти на все четыре стороны со всеми своими пожитками и домочадцами. Лотарь удалился в Триполи, где его хорошо встретил Боэмунд V. Там к нему присоединился и Томмазо из