Взятие Сафеда позволило Бейбарсу контролировать Галилею. Затем он атаковал Торон, который пал перед ним почти без борьбы. Из Торона он послал войско уничтожить христианскую деревню Кару между Хомсом и Дамаском, чьих жителей подозревал в сношениях с франками. Взрослых перебили, а детей обратили в рабство. Когда христиане из Акры прислали депутацию с просьбой разрешить им похоронить мертвых, он грубо отказал им, сказав, что если им нужны трупы мучеников, то они найдут их у себя дома. Чтобы выполнить эту угрозу, он двинулся вдоль побережья, убивая всех христиан, которые попадали к нему в руки.
Но и снова Бейбарс не отважился атаковать саму Акру, куда только что прибыл с Кипра регент Гуго. Когда осенью мамлюки отступили, Гуго собрал рыцарей орденов и французов Жоффруа де Саржина и совершил набег по Галилее. Однако 28 октября их авангард попал в засаду, устроенную гарнизоном Сафеда, а местные арабы напали на лагерь франков. Гуго пришлось отступить с тяжелыми потерями.
Пока Бейбарс вел кампании в Галилее, в Хомсе собралась вторая армия мамлюков под командованием самого способного из его эмиров — Калауна. После молниеносного рейда на Триполи, в ходе которого он захватил крепости Кулайят и Хальбу, а также город Арку, который контролировал подступы к Триполи со стороны Баукайи, Калаун поспешил на север, чтобы соединиться с армией аль-Мансура из Хамы. Их объединенные войска затем двинулись на Халеб и оттуда повернули на запад в Киликию. Король Хетум ожидал нападения мамлюков. В 1263 году, узнав о смерти Хулагу, он попытался договориться с Бейбарсом. Египетскому флоту требовался корабельный лес из Южной Анатолии и Ливана. Хетум и его зять Боэмунд контролировали эти леса и надеялись воспользоваться этим обстоятельством для сделки. Но когда они попытались помешать Бейбарсу, они только разожгли его воинственный пыл. Весной 1266 года, зная, что атака мамлюков неминуема, Хетум отправился ко двору ильхана в Тебриз. Пока он находился там, упрашивая монголов прислать помощь, в Киликии разразилась буря. Армянская армия под предводительством двух сыновей Хетума, Левона и Тороса, ждала у Сирийских Ворот, а тамплиеры в Баграсе охраняли ее фланги; но мамлюки повернули на север и перешли горы Аманос возле Сервантикара. Армяне поспешили на перехват, как только они спустились на киликийскую равнину.
Решающая битва произошла 24 августа. Армяне уступали в числе и были разгромлены. Торос погиб, а Левона взяли в плен. Одержав победу, мусульмане ураганом пронеслись по Киликии. Пока Калаун со своими мамлюками грабил Айяс, Адану и Тарс, аль-Мансур повел армию мимо Мамистры в армянскую столицу Сис, где разграбил дворец, сжег собор и перебил около тысячи жителей. В конце сентября победители ушли в Халеб почти с сорока тысячами пленников и огромными караванами с добычей. Король Хетум поспешил от ильхана с небольшим контингентом монголов и обнаружил, что его наследник в плену, столица в руинах, а вся страна — в разрухе. Киликийское королевство так и не оправилось от этой беды. Оно уже никогда не играло активной роли в азиатской политике.
Убрав армян со своего пути, Бейбарс осенью 1266 года послал войска атаковать Антиохию. Но его военачальники насытились грабежом и потеряли былой энтузиазм. Подкупленные Боэмундом и коммуной, они оставили попытки взять город.
Бейбарс пришел в ярость из-за подобной слабости своих офицеров. Сам он не давал франкам передышки. В мае 1267 года он вновь появился перед Акрой. Подняв знамена, захваченные у тамплиеров и госпитальеров, он сумел подобраться к самым стенам, прежде чем его хитрость раскрылась. Он сделал попытку штурма, но ее отразили, и он удовольствовался тем, что разграбил окрестности. В садах вокруг Акры лежали обезглавленные трупы, пока горожане не отважились выйти и похоронить их. Франки прислали к Бейбарсу послов просить перемирия, и он принял их в Сафеде, где весь замок был окружен черепами убитых пленных христиан.
Жизнь в Акре не стала легче и из-за того, что возобновилась война между венецианцами и генуэзцами за контроль над гаванью. 16 августа 1267 года генуэзский адмирал Луккето Гримальди сумел пробиться в порт на двадцати восьми галерах и захватил Мушиную башню, стоявшую в конце волнолома. Но через два дня он отвел пятнадцать кораблей в Тир для починки. В его отсутствие появился венецианский флот в двадцать шесть галер и атаковал оставшихся генуэзцев. Пять генуэзских кораблей погибли в бою. Другие смогли с боем добраться до Тира.
В начале 1268 года Бейбарс снова выдвинулся из Египта. Южнее Акры у христиан оставалось только два владения: крепость тамплиеров Атлит и город Яффа, принадлежавший знатоку законов Жану Ибелину. Жан, к которому мусульмане всегда относились с уважением, умер весной 1266 года. Его сын Ги не пользовался таким же авторитетом. Он надеялся, что султан будет соблюдать перемирие, заключенное его отцом. Вследствие этого, когда египетская армия появилась перед городом 7 марта, он не смог себя защитить. После двенадцати часов сражения Яффа пала перед султаном. Многие горожане погибли, но гарнизону позволили удалиться в Акру целым и невредимым. Замок разрушили, а мрамор и древесину отправили в Каир для строительства новой великой мечети, которую заложил там Бейбарс.
Следующей целью султана стал замок Бофор, которые тамплиеры недавно получили от Жюльена Сидонского. После десяти дней тяжелого обстрела, 15 апреля, гарнизон сдался. Женщин и детей отпустили в Тир, но всех мужчин обратили в рабство. Сам замок Бейбарс велел отремонтировать и поставил там сильный гарнизон. 1 мая армия мамлюков внезапно объявилась у Триполи, но, найдя там надежную оборону, так же внезапно повернула на север. Тамплиеры из Тортосы и Сафиты поспешно обратились к султану с мольбой не тронуть их владений. Бейбарс уважил их просьбу и быстро спустился по долине Оронта. 14 мая он был уже перед Антиохией. Там он разделил свои силы на три части. Одна часть пошла брать гавань Святого Симеона, чтобы таким образом отрезать Антиохию от моря. Вторая двинулась к Сирийским Воротам, чтобы не прислать помощь из Киликии. Основные силы под командованием самого Бейбарса стянулись к городу.
Князь Боэмунд уехал в Триполи, и в Антиохии за главного оставался его коннетабль Симон Мансель, женатый на армянке, родственнице княгини. Городские стены находились в хорошем состоянии, но гарнизон был недостаточен для того, чтобы охранять их по всей длине. Коннетабль опрометчиво вывел войска, чтобы предотвратить окружение города, и был схвачен мамлюками. Они приказали ему добиться капитуляции от гарнизона, но его лейтенанты не стали его слушать. Первый штурм города состоялся на следующий день. Его отбили, и переговоры снова возобновились, но без успеха. 18 мая мамлюки вошли в общую атаку на всех участках стены. В ходе ожесточенного сражения мусульмане проделали брешь там, где укрепления поднимались по склону горы Сильпиус, и хлынули в город.
Последовавшая резня потрясла даже мусульманских летописцев. По приказу эмиров султана городские ворота закрыли, чтобы никто из жителей не мог бежать. Тех, кого находили на улицах, убивали на месте. Других, кто прятался в домах, пощадили, но свои дни они окончили в неволе. Несколько тысяч горожан вместе с семьями бежали под защиту огромной цитадели на вершине горы. Их оставили в живых, но разделили между эмирами. 19 мая султан приказал собрать и распределить добычу. Хотя в последние десятки лет процветание города шло на убыль, Антиохия очень долго оставалась богатейшим из франкских городов, и накопленные ею богатства поражали воображение. Мусульмане нашли там горы золотых и серебряных украшений и столько монет, что их раздавали котелками. Количество пленных не поддавалось осмыслению. В армии султана не осталось ни одного солдата, который не взял бы себе раба, но их все равно оставалось еще столько, что цена мальчика упала до двенадцати дирхемов, а девочки — до пяти. Некоторым богатым горожанам позволили уплатить за себя выкуп. Симона Манселя освободили, и он уехал в Армению. Но многие из ведущих сановников правительства и церкви погибли или сгинули без следа.
Княжество Антиохия, первое из государств, основанных франками в Утремере, просуществовало 171 год. Его уничтожение нанесло страшный удар по престижу христиан и способствовало быстрому упадку христианства в Северной Сирии. Франки были устранены, а у местных христиан жизнь была ненамного лучше. Таково было их наказание за поддержку — нет, не франков, а более опасных врагов ислама — монголов. Город же так и не оправился от разорения. Он еще раньше утратил свое коммерческое значение, ибо, когда граница между империями монголов и мамлюков прошла по Евфрату, торговля из Ирака и Дальнего Востока шла уже не через Халеб, а по монгольской территории и выходила к морю у Айяса в Киликии. Поэтому победители-мусульмане не были заинтересованы в том, чтобы снова заселить Антиохию. Теперь она представляла важность только в качестве пограничной крепости. Многие дома в городе так и остались стоять разрушенными. Иерархи местных церквей перебрались в более оживленные центры. Вскоре уже главным городом и православной, и сирояковитской церкви в Сирии сделался Дамаск[80].
Армения была ослаблена, а Антиохия — уничтожена, и тамплиеры решили, что уже не смогут удержать свои крепости в горах Аманос. Они без борьбы оставили Баграс и замок поменьше Ла-Рош-де-Руссоль. Все, что осталось от княжества, — это город Латакия, который монголы возвратили Боэмунду, а теперь она превратилась в изолированный анклав, как и замок Кусайр, чей сеньор подружился с соседями-мусульманами, и ему позволили остаться там еще на семь лет в качестве вассала султана.
После триумфальной победы над Антиохией Бейбарс ненадолго затих. Некоторые признаки говорили о том, что монголы готовятся к более активным действиям, а еще ходили слухи, что Людовик Святой тоже готовит великий поход. Когда регент Гуго обратился к султану с просьбой о перемирии, тот ответил ему посольством в Акру, которое предложило временно прекратить все враждебные действия. Гуго надеялся на некоторые уступки и попытался угрожать послу Мухи ад-Дину, выстроив перед ним свои войска в боевом порядке, но Мухи ад-Дин только ответил, что во всей его армии меньше людей, чем пленных христиан в Каире. Князь Боэмунд попросил, чтобы и его включили в перемирие. Его оскорбило то, что в своем ответе султан обратился к нему, назвав просто графом, ибо он потерял свое княжество, однако он с радостью согласился на предложенную передышку. Весной 1269 года мамлюки совершали мелкие набеги на христианские земли, но в целом перемирие соблюдалось год.