остях, как на холме Вуэйра у развалин древней Петры[96]. Более крупные церкви также имели прямоугольную форму с боковыми нефами, проходившими по всей длине здания и отделенными от центрального нефа колоннами или столбами. Почти всегда в них были три апсиды, обычно скрытые извне в толще стен. Великий собор в Тире и одна или две другие церкви имели короткие трансепты, которые делали их крестообразными в плане, но не представляли конструктивной важности. У собора в Тортосе есть дьяконник и протезис на юго-восточном и северо-восточном углах. Лишь у немногих церквей, например Святой Анны в Иерусалиме, и соборов, как в Кесарии, были купола на пандантивах над помещением перед алтарной частью; но крыша обычно была плоской или имела форму бочонка. Над боковыми нефами почти всегда строились крестовые своды. Центральный неф покрывали либо крестовым сводом, либо одним длинным стрельчатым и ребристым цилиндрическим сводом. Если нефы были ниже остальной части церкви, вдоль клерестории располагали окна. Даже с восточной стороны окна были маленькими, чтобы не пропускать обжигающее сирийское солнце. За очень немногими исключениями, арки имели стрельчатую форму. Башни встречались редко. Церковь аббатства на горе Фавор имела две башни по обе стороны от западного входа, каждая с небольшой часовней в апсиде на уровне земли. Иногда к церкви пристраивали башенную колокольню, но она никогда была с основным зданием единым целым[97].
Отделка часовни XII века была самой простой. Часто использовались колонны из старинных зданий. Встречались разные капители. Одни древние, другие скопированные с коринфских и плетеных колонн в византийском и арабском стиле, возможно построенные местными каменщиками или франками, обратившими внимание на местную манеру, а третьи в западном романском стиле. Некоторые церкви, такие как в Карьят-эль-Энаб, украшались фресками в византийском стиле, а обитель на горе Сион — мозаикой, как и часовня Успения рядом с ней[98]. Возможно, там работали византийские художники, и совершенно точно — в церкви Рождества в Вифлееме, куда их прислал император Мануил со всеми необходимыми материалами. Но церкви редко украшались изображениями. Арки обычно отделывали орнаментом в виде ромбов или листьев. До наших дней дошло мало скульптурных фигур. Клиновидные камни в арках часто имели кубоватую форму. Другим любимым украшением была простая розетка.
Церковь XII века производила общее впечатление несколько тяжелого, почти приземистого строения по сравнению с конструкциями того же периода на Западе. Это происходило из-за того, что мастера были вынуждены обходиться без дерева и принимать меры предосторожности на случай землетрясений, но результат обычно имел гармоничные пропорции. Несомненно, что крестоносцы привезли с собой своих архитекторов, проникнутых стилем Франции, особенно Прованса и Тулузы, но они явно слушали советы местных зодчих. Стрельчатая арка была распространена на Востоке. Первые известные примеры ее на Западе — две церкви, построенные около 1115 года Идой Лотарингской, матерью первых двух франкских правителей Иерусалима. Ее старший сын Эсташ Булонский незадолго до того вернулся из Палестины. Само собой приходит на ум, что мастера, возвратившись с Востока, популяризировали новый прием на Западе, где он развился в соответствии с местными потребностями[99].
Невозможно сделать общий вывод относительно происхождения различных архитектурных и орнаментальных деталей. Купол церкви Святой Анны в Иерусалиме близко напоминает купола, которые строили французские архитекторы в Перигоре, но такой же тип купола на парусах без барабана можно найти и на Востоке[100]. Резной орнамент в романском стиле порой так похож на византийский и армянский, что отличить один от другого довольно трудно. Вероятно, что резные фигуры и капители с более фантастическими деталями были делом рук франкских художников, но традиционные орнаменты — аканф и виноградные листья — выполнялись местными мастерами. Узор в виде ромбов, видимо, перебрался на юг с севера, даже в самой Европе, но «собачий зуб»[101] был уже известен на Востоке. Он встречается, как и кубоватые камни свода, на больших воротах периода Фатимидов Баб-эль-Футух в Каире, построенных армянскими архитекторами из Эдессы, где византийцы за несколько десятилетий до того построили множество новых зданий.
Что касается изобразительного искусства, то в дошедших до нас его образцах чувствуется столь сильное византийское влияние, что даже возникают сомнения, а работал ли на Востоке хоть один франкский художник. Мозаику в Вифлееме, вне всяких сомнений, придумали и выполнили художники из Константинополя по имени Василий и Ефрем, хотя они работали в сотрудничестве с местными латинскими властями. На ней изображены и западные, и восточные святые и надписи на двух языках — на латыни и греческом. Мозаичный Христос в латинской часовне на Голгофе, вероятно, тоже их работа[102]. Быстро разрушающиеся фрески в Карьят-эль-Энаб по стилю похожи на византийские, но выбор темы — восточный, а надписи на латыни. Около 1170 года в Палестине определенно работали греческие художники под покровительством императора Мануила, которые занимались фресками в православных монастырях в Каламоне и Святого Евфимия. Нет никаких сомнений, что католические священники в Карьяте наняли их украсить их церковь. Порой маленькую церковь в Амиуне недалеко от Триполи принимают за постройку крестоносцев по причине ее архитектурного стиля, однако она посвящена греческому святому Фоке, и ее надписи на греческом языке и византийские фрески свидетельствуют о том, что она всегда была православной. Ее пример показывает, как трудно провести четкую границу между местным и франкским стилем. Многие франкские церкви в лице своих прелатов получали дорогие дары от константинопольского императора. Великий архиепископ Гийом Тирский говорит нам, что император Мануил роскошно одарил его собор, и даже труп епископа Назаретского Ашарда, который приезжал в императорскую столицу вести переговоры о браке Балдуина III и там скончался, прибыл назад, нагруженный не меньшим количеством пожертвований. Весь XII век, особенно в правление Мануила, Утремер и Византия находились в тесном общении, и влияние византийских мастеров наверняка было велико. Оно продержалось до следующего века. Из описания дворца Ибелинов в Бейруте, которое мы читаем у Вильбранда Ольденбургского, с мозаикой и мрамором, можно предположить, что это была византийская работа. Построивший его старый сеньор Жан Ибелин был сыном византийской принцессы.
Дворец в Бейруте был исключением. Архитектура XIII века в Утремере держалась ближе к французским традициям, чем в XII веке. Когда территория франков сократилась до городов на побережье, местные мастера и местные традиции, по-видимому, стали играть там меньшую роль. Последним значительным храмом, построенным до завоеваний Саладина, стал собор Благовещения в Назарете. Здание было разрушено Бейбарсом, но сохранившаяся до наших дней замечательные скульптурные фигуры являются чисто французскими. Просторный вход, который украшали большинство из них, по-видимому, весьма напоминал ворота многих французских соборов того времени, и все здание в целом было ближе к французскому стилю, чем к предыдущему местному. Главная церковь, которую построят в XIII веке, церковь Святого Андрея в Акре, представляла собой устремленное ввысь изящное готическое здание. Сейчас от него мало что осталось, но описания и рисунки путешественников особо подчеркивают его высоту. Его высокие боковые проходы и освещались длинными, узкими, заостренными окнами, а под ними вокруг наружных стен шла закрытая аркада тонкой работы. Нельзя точно сказать, как освещалась клерестория или восточный конец, но над западной дверью располагалось три больших окна, а над ними еще три типа «бычий глаз»[103]. Сейчас от церкви сохранился только притвор, вероятно с западной стороны, который после завоевания Акры на верблюдах доставили в Каир и установили у входа в мечеть, воздвигнутую в честь султана-победителя аль-Ашрафа. У него возвышенные и утонченные пропорции. Ряды из трех тонких пилястров, чередующихся с двумя еще более тонкими, несут на себе свод арки с обеих сторон, а лепной орнамент свода соответствует орнаменту на пилястрах. Арка имеет форму трилистника, пронзенного окном типа «бычий глаз». По стилю он относится к ранней готике Южной Франции.
Здания XIII века в Крак-де-Шевалье отличаются тем же устремлением ввысь, в небеса. Наполненные воздухом покои Великого магистра и просторный трапезный зал абсолютно западные по духу. Ко второму пристроено крыльцо, по пропорциям очень похожее на притвор Святого Андрея в Акре, хотя пилястры не такой тонкой работы. Однако в центре арки там, где у Святого Андрея «бычий глаз», его украшает замысловатое окно-розетка.
К сожалению, сохранилось совсем немного памятников архитектуры XIII века, но в целом стиль Утремера очень близко подошел к современной ему французской готике кипрских Лузияньянов и отошел от местного стиля предыдущего века. Дошедшие до нас постройки в Назарете позволяют предположить, что искусство крестоносцев сохраняло связь с готическим течением на Западе. Завоевания Саладина заставили многих местных ремесленников связать судьбу с мусульманами. Падение Византии в начале века неизбежно ослабило византийское влияние, а Третий крестовый поход привез еще больше западных художников и рабочих на Восток. В то же время растущая враждебность между католической и православной церквями, вероятно, стала причиной более резких различий между их стилями.
Мы располагаем только одной иллюминированной рукописью XII века, о которой точно известно, что она происходит из Утремера. Это книга псалмов, так называемый Псалтырь королевы Мелисенды. Нет сомнений, что он принадлежал женщине, а так как в нем упоминается смерть Балдуина II и королевы Морфии, но не смерть короля Фулька, было высказано предположение, что он принадлежал Мелисенде Иерусалимской и был создан еще до смерти Фулька. Однако он с такой же вероятностью мог быть изготовлен и для сестры Мелисенды Йоветы, настоятельницы монастыря в Вифании; и в таком случае, поскольку уже не имеет значения, упоминался в нем Фульк или нет, он может датироваться любым годом при жизни Йоветы, то есть примерно до 1180 года. Текст написан образованным латинским писцом, а разукрашенные буквицы по виду скорее латинские, нежели византийские, зато полностраничные иллюстрации выполнены в явном византийском стиле восточных провинций империи. Встречается подпись художника по имени Василий; возможно, этот тот же Василий, который работал над мозаиками в Вифлееме 1169 года. Иллюстрации несколько напоминают те, что содержатся в сирийском лекционарии, украшенном Иосифом Мелитенским во времена епископа Иоанна, которого отождествляют с епископом, правившим там с 1193 по 1220 год. Поэтому возможно, что художником Псалтыря Мелисенды был сириец, обучавшийся в византийской школе, и вероятно, что Пластырь был изготовлен для настоятельницы Йоветы в конце ее долгой жизни