Существует также ряд любопытных рукописей, их обычно относят к сицилийской работе. Как доказали современные исследователи, они написаны в Акре во время пребывания там Людовика Святого, с 1250 по 1254 год. Они имеют отчетливо византийский стиль. Людовик купил множество вещей у императора Балдуина II Константинопольского, и среди множества приобретенных предметов вполне могли оказаться рукописи. Их отослали к нему в Акру, и они вдохновили работавших там художников. Невозможно сказать, сохранилась ли эта школа после возвращения короля во Францию.
Из искусства малых форм мало дожило до наших времен, и невозможно сказать, что создано на месте, а что ввезено с Востока или Запада. Мебель и предметы быта, несомненно, изготовлялись тут же в мастерских, но большинство декоративных товаров, вероятно, доставлялись из-за границы — из Константинополя или крупных мусульманских городов либо привозились гостями из Франции или Италии. В XIX веке в подвалах монастырских построек в Вифлееме была найдена целая коллекция предметов, включавшая в себя две медные чаши, видимо относящиеся к маасской школе XII века, серию гравированных изображений, иллюстрирующих жизнь апостола Фомы, пару серебряных подсвечников, видимо византийской работы конца XII века, еще пару подсвечников с лиможской эмалью конца XII века, а также крупный подсвечник и набалдашник епископского посоха с лиможской эмалью XIII века. Железная решетка, установленная крестоносцами в «Куполе скалы», возможно, местной работы, но очень напоминает французские кованые изделия романского стиля. Железные канделябры в церквях, скорее всего, изготовлялись на месте, но следовали привычным западноевропейским образцам. До нас не дошло ни керамической, ни стеклянной посуды, которая поддавалась бы идентификации. Монеты и печати производились также на месте. Первые предназначались для хождения на Востоке и потому повторяли мусульманские образцы, даже надписи имели на арабском языке. Печати XII века просты и грубы, а XIII — более изящны и замысловаты. Хрустальный реликварий в серебряной оправе в форме стремени, инкрустированный драгоценными камнями, с внутренним ящичком из резного дерева, ныне хранящийся в Иерусалиме, возможно, изготовлен местным мастером, хотя хрустальная и серебряная части, вероятно, родом из Центральной Европы. Изделия из слоновой кости дошли до нас в виде двух резных табличек тонкой работы, служивших крышками для Псалтыря Мелисенды. На одной медальоны с историей Давида, по углам — из «Психомахии», на другой — дела милосердия и фантастические животные в углах. Иконография скорее западная, чем византийская, хотя короли одеты на византийский манер, звери — мавританские, а в украшениях чувствуется армянское влияние. Маловероятно, что в Иерусалиме жил резчик по слоновой кости столь высокого калибра. Вероятно, таблички были получены в дар откуда-то еще[105].
Скудность данных не следует толковать в том смысле, что франки мало производили. Если процветала архитектура, вероятно, процветали и другие искусства и в той же степени отражали жизнь в Утремере. Эклектичный характер архитектуры XII века — это эклектика колонистов, готовых осваиваться к новой стране, хотя им постоянно присылали подкрепления с Запада. Однако все беды конца века поставили крест на былой гармонии. В XIII веке сохранились лишь немногие из старых великих родов Утремера. Их место заняли военные ордена, которые набирали новобранцев в основном на Западе и мало уважали местные традиции. В городах местные элементы отделились от пришлых. Акра смотрела на Запад. Богатство сосредоточилось в руках итальянцев, а власть, как правило, в руках правителей с Запада или их наместников. Все больше дворян уезжало на Кипр, где возникала новая готическая цивилизация. Порой еще долетали отзвуки Византии и Востока, но они становились все слабее. Византия находилась в упадке. Старую арабскую культуру разрушили монголы, а новая культура египетских мамлюков была агрессивной и враждебной. В Антиохии синтез культур, возможно, и продолжался, но грабежи, землетрясения и разруха не уставили нам никаких свидетельства.
Южнее попытки Утремера создать собственный характерный стиль погибли на поле боя при Хаттине. Скромный, крепкий труд Утремера XII века был прелюдией, которая окончилась ничем. Утремер XIII века был лишь отдаленной провинцией готического средиземноморского мира.
Глава 3. Падение Акры
Конец, — конец пришел на четыре края земли.
Когда стало известно о смерти Бейбарса, Утремер возликовал. Его преемником стал старший сын Берке, слабый юноша, тщетно старавшийся удержать власть над мамлюкскими эмирами. Задача оказалась ему не по плечу. В августе 1279 года эмир сирийских войск Калаун взбунтовался и пошел на Каир. Берке отрекся от престола в пользу своего семнадцатилетнего брата, и Калаун взял правительство на себя. Четыре месяца спустя Калаун сместил юношу и провозгласил себя султаном. Наместник Дамаска, Сонкор аль-Ашкар отказался признать его власть и тоже объявил себя султаном в Дамаске в следующем апреле. Но ему не хватило сил справиться с египтянами. После битвы у Дамаска в июне 1280 года он ретировался в Северную Сирию и вскоре помирился с Калауном, который таким образом завладел всем наследием Бейбарса.
Франки не воспользовались полученной передышкой. Напрасно ильхан Абага и его вассал Левон III, король Армении, призывал к альянсу и крестовому походу. Их единственным заступником был орден госпитальеров. Карл Анжуйский с его ненавистью к византийцам и их союзникам генуэзцам приказал своему бальи в Акре Рожеру ди Сан-Северино держаться союза с венецианцами, тамплиерами и мамлюками. Папа, которому император Михаил обещал подчинить византийскую церковь, подстегивал Карла в его сирийских планах, чтобы отвлечь от Константинополя. Король Эдуард I был склонен к союзу с монголами, но он был в далекой Англии и не имел ни времени, ни денег для нового крестового похода.
В Утремере Боэмунд VII был бы не прочь скооперироваться со своим армянским дядей, но у него были плохие отношения с тамплиерами, а в 1277 году он поссорился с самым могущественным из своих вассалов — Ги II Эмбриако из Джебейля. Боэмунд обещал Ги, своему кузену и близкому другу, руку местной наследницы рода Алеман для его брата Жана. Но епископ Тортосский Бартелеми хотел, чтобы наследство получил его племянник, и добился на это согласия Боэмунда. Тогда Ги похитил девушку и выдал ее за Жана. После этого, боясь мести Боэмунда, он бежал к тамплиерам. В отместку Боэмунд разрушил здания тамплиеров в Триполи и срубил лес, которым они владели неподалеку в Монтроке. Магистр ордена Гийом де Боже сразу же повел своих рыцарей на Триполи, чтобы устроить демонстрацию силы под его стенами, а затем удалился и сжег замок Ботрун; но его попытка штурмовать Нефин окончилась тем, что дюжина его рыцарей попали в плен, и Боэмунд незамедлительно бросил их в тюрьму в Триполи. Когда тамплиеры перебрались назад в Акру, Боэмунд выступил на Джебейль. Ги, с которым Гийом де Боже оставил контингент своих рыцарей, двинулся навстречу бывшему другу. Свирепый бой состоялся в нескольких милях севернее Ботруна. С обеих сторон едва набралось и по двести воинов, но резня была страшная. Боэмунд понес сокрушительное поражение. Среди рыцарей, которых он потерял, был его кузен и зять Ги Балиан Сидонский, последний из великого дома Гарнье.
После разгрома Боэмунд согласился на годовое перемирие, но в 1278 году Ги и тамплиеры снова напали на него и снова разбили. Но при этом буря разметала двенадцать галер тамплиеров, пытавшихся прорваться в гавань Триполи. После этого Боэмунд послал пятнадцать галер против их замка в Сидоне, и они успели причинить ему некоторый ущерб, как вдруг вмешался Великий магистр госпитальеров Николя Лорнь. Он поспешил в Триполи и организовал еще одно перемирие. Но Ги Эмбриако все не успокаивался. Он твердо вознамерился взять Триполи. В январе 1282 года с братьями и некоторыми друзьями он пробрался в квартал тамплиеров в Триполи. Но произошло недоразумение, и командир тамплиеров Реддекер отсутствовал. Ги заподозрил предательство и запаниковал. Когда он пытался укрыться у госпитальеров, кто-то предупредил Боэмунда. Заговорщики бежали в башню госпитальеров, где их осадили войска Боэмунда. Через несколько часов по просьбе госпитальеров они согласились сдаться при условии, что им пощадят жизнь. Но Боэмунд не сдержал слова. Всех спутников Ги ослепили, но самого Ги с его братьями Жаном и Балдуином и кузеном Гийомом отвезли в Нефин, там всех по шею зарыли в землю и оставили умирать от голода.
Страшная судьба мятежников привела в ужас всех вассалов Боэмунда. Кроме того, семейство Эмбриако всегда помнило о своем генуэзском происхождении, и среди заговорщиков было много генуэзцев. Так как генуэзцы дружили с армянами и выступали за союз с монголами, Боэмунд их не поддерживал. Тем временем Жан де Монфор, преданный сторонник генуэзцев, решил выступить из Тира и отомстить за друзей. Но Боэмунд добрался до Джебейля до него. Только пизанцы, ненавидевшие генуэзцев, испытывали чистое удовольствие от всего произошедшего.
На юге тоже не обошлось без политических перипетий. Правление Рожера ди Сан-Северино в Акре вызвало возмущение местной знати. В 1277 году Гийом де Боже попытался переманить Жана де Монфора на свою сторону, и ему удалось помирить Жана с венецианцами, которым позволили вернуться в их прежние кварталы в Тире. Но Жан держался в стороне от властей Акры. В 1279 году король Гуго внезапно высадился в Тире, надеясь собрать знать под свои знамена. Жан поддержал его, но больше за короля никто не поднялся. Четыре месяца, в течение которых он имел законное право требовать присутствия его кипрских вассалов за пределами острова, прошли в полном бездействии. И когда рыцари вернулись на Кипр, королю пришлось последовать за ними. В своей неудаче он винил тамплиеров — и не без причины, ведь именно Гийом де Боже удержал Акру для Рожера ди Сан-Северино. В отместку король конфисковал собственность тамплиеров на Кипре, включая их замок в Гастрии. Орден пожаловался папе, который написал Гуго, прося его вернуть отнятое у ордена, но король проигнорировал указание папы. Несмотря на то что он, по всей видимости, выступал за союз с монголами — главным образом потому, что ему противился Рожер ди Сан-Северино, Гуго не имел никакой возможности действовать на материке.