Тогда уже игнорировать угрозу было невозможно. Коммуна и знать дали графине Лусии полную власть над городом. Тамплиеры послали войско под началом своего маршала Жоффруа де Вендака, а госпитальеры — свое во главе с маршалом Матье де Клермоном. Французский контингент выдвинулся из Акры под командованием Жана де Грайи. В порту стояло четыре генуэзские и две венецианские галеры, а также корабли поменьше, часть из них принадлежала пизанцам. Король Генрих прислал с Кипра своего младшего брата Амори, которого только что назначил коннетаблем Иерусалима, с отрядом рыцарей и четырьмя галерами. Между тем многие мирные жители бежали за море на Кипр.
Средневековый Триполи стоял у моря, на округлом полуострове, где располагается современный пригород Аль-Мина. Он был отделен от замка на горе Паломников, который, по-видимому, даже не пытались защитить. Сам же город отважно оборонялся. Но даже при господстве христиан на море им оказалось не по силам совладать с огромным численным превосходством мусульман и их великолепными осадными машинами. Когда Епископская башня в юго-восточной оконечности стены со стороны суши и Башня Госпиталя между нею и морем обрушились под обстрелом, венецианцы решили, что дальнейшая оборона бессмысленна. Они поспешно погрузили на корабли все свои пожитки и вышли из гавани. Их дезертирство встревожило генуэзцев, чей адмирал Заккариа заподозрил их в том, что они пытаются угнать часть его кораблей. Он тоже отозвал своих людей, и они покинули город со всем, что смогли унести. После их ухода в стане христиан началась неразбериха, и тем же утром, 26 апреля 1289 года, султан отдал приказ об общем наступлении. Орды мамлюков хлынули в город через обломки юго-восточной стены.
А там объятые паникой горожане отчаянно пытались добраться до кораблей в гавани. Графиня Лусия вместе с Амори Кипрским и маршалами двух орденов благополучно отплыла на Кипр. Но командир тамплиеров Педро де Монкада погиб вместе с Бартоломео Эмбриако. Мусульмане убивали всех встречных мужчин, а женщин и детей хватали, чтобы обратить в рабство. Некоторым беженцам удалось на лодках догрести до островка Святого Фомы недалеко от мыса. Но конница мамлюков проскакала по мелководью и добралась до них. Последовала такая же резня, и, когда через несколько дней историк из Хамы Абу ль-Фида хотел побывать на островке, он не смог из-за смрада от разлагающихся трупов.
Когда бойня и грабеж закончились, Калаун велел снести город до основания, чтобы франки, господствовавшие на море, уже не пытались его захватить. По его приказу заложили новый город у подножия горы Паломников, на несколько миль дальше от берега.
Затем мамлюкские войска отправились брать Ботрун и Нефин. Никто не пытался их защитить. Пьетро Эмбриако, сеньор Джебейля, послал сказать султану, что готов покориться, и ему позволили оставить город себе под строгим надзором еще примерно на десять лет.
Падение Триполи стало ужасным потрясением для жителей Акры. В последние годы они убедили себя в том, что если не будут проявлять агрессии, то султан вовсе не будет возражать против дальнейшего существования христианских городов на побережье. Да, он нападал на их замки, которые представляли для него потенциальную опасность. Он не любил военные ордена, так как их предназначением было воевать с иноверцами, пусть даже мусульмане и христиане пользовались банковскими услугами тамплиеров. Но купцы и лавочники в приморских городах хотели только мира, а бароны Утремера с их любовью к роскоши не имели никакого желания ввязываться в неприятный крестовый поход. Акра и ее сестринские порты предоставляли возможность с удобством торговать и мусульманам, равно как и христианам, а их горожане проявили свою добрую волю, отказав монголам в альянсе. Ничем не спровоцированная атака на Триполи показала им, как сильно они просчитались. Им пришлось осознать, что Акру ждет аналогичная участь.
Через три дня после падения Триполи в Акру прибыл король Генрих. Он нашел там посланца от Калауна, который принес жалобу его господина на то, что Генрих и военные ордена нарушили перемирие, придя на помощь Триполи. Генрих ответил, что перемирие касалось только Иерусалимского королевства. Если бы договор охватывал и Триполи, то султану самому не следовало на него нападать. Мусульмане согласились на такое оправдание и возобновили перемирие. Оно касалось Иерусалимского и Кипрского королевства и продлевалось еще на десять лет, десять месяцев и десять дней. Король Армении и госпожа Тира поспешили последовать этому примеру. Но Генрих уже не верил слову султана. Он не осмеливался обратиться к монголам, ибо султан явно посчитал бы это нарушением перемирия. Но перед возвращением на Кипр в сентябре, оставив брата в Акре на посту бальи, он послал Жана де Грайи в Европу, чтобы попытаться внушить западным государям, насколько отчаянно его положение.
Западные монархи тоже были потрясены судьбой Триполи. Но сицилийский вопрос все еще заполнял мысли всех, кроме Эдуарда, короля Англии, а его шотландские дела близились к развязке. Папа Николай IV принял Жана де Грайи с искренним сочувствием и с подлинным огорчением обратился к королям Запада, умоляя их прислать помощь. Но он и сам завяз в сицилийских делах и не мог ничего поделать, кроме как писать письма и призывать духовенство проповедовать крестовый поход. Принцы и сеньоры, к которым он обращался, предпочитали подождать, пока король Эдуард сделает какой-нибудь шаг. В конце концов, он же был крестоносцем и имел кое-какой опыт пребывания на Востоке. Но Эдуард не делал никаких шагов. Генуэзская республика, серьезно пострадавшая из-за потери Триполи, нанесла ответный удар — захватила крупный египетский торговый корабль в водах у Южной Анатолии и совершила рейд на незащищенный порт Тине в дельте Нила. Но когда Калаун закрыл для них Александрию, они поспешили договориться с ним о мире. Когда их посланцы прибыли в Каир, они увидели там, как аудиенции султана дожидаются посольства от греческого и от германского императоров.
Только в Северной Италии призыв папы вызвал хоть какой-то отклик, но там на него ответил не барон, а чернь из крестьян и городской безработной бедноты из Ломбардии и Тосканы, которым не терпелось пуститься в авантюру и приобрести не только заслуги и спасение, но и, можно надеяться, неплохую добычу. Папа не слишком их одобрял, но все же принял их помощь и поставил под начало епископа Триполи, беженца, нашедшего приют в Риме. Понтифик надеялся, что в узде у прелата, который знал Восток, они не наделают глупостей. Венецианцы не оплакивали утрату Генуей ее базы в Триполи, но Акра, где у них была торговая гегемония, вызывала у них совсем другие чувства, и они предоставили двадцать галер под началом сына своего дожа Никколо Тьеполо, которому по просьбе папы согласились помогать Жан де Грайи и Рыжий Гуго де Сюлли. Каждому из тройки вручили тысячу золотых из папской казны. Но у них не хватало снаряжения. Когда флот отправился на восток, к нему присоединились пять галер, присланных арагонским королем Хайме, который, несмотря на свою войну с папством и Венецией, страстно желал помочь.
Перемирие между королем Генрихом и султаном в какой-то степени вернуло жителям Акры уверенность в завтрашнем дне. Торговля возобновилась. Летом 1290 года дамасские купцы снова начали присылать караваны на побережье. В том же году в Галилее собрали богатый урожай, и мусульманские крестьяне толпились со своими плодами на рынках Акры. Никогда еще город не был столь оживленным и хлопотливым. В августе посреди все этого процветания прибыли итальянские крестоносцы. С самой их высадки они начали создавать проблемы для властей. Они не знали порядка, пьянствовали и дебоширили. Их командиры, которые не могли регулярно выплачивать им жалованье, были не в состоянии ими управлять. Решив, что они приплыли воевать с иноверцами, они стали нападать на мирных мусульман — торговцев и крестьян. В конце августа вспыхнул мятеж. Кто-то говорил, что все началось с пьяной потасовки, где участвовали и христиане, и мусульмане, другие — что мусульманин-купец совратил христианку, а ее муж обратился к соседям за помощью, чтобы отомстить. Но вдруг крестоносная чернь бросилась по улицам, убивая всех встречных мусульман, а так как они принимали за мусульман всех мужчин с бородой, погибло и немало местных христиан. Бароны города и рыцари орденов пришли в ужас, но все, что они могли поделать, — это спасти немногих мусульман и увезти их под защиту замка и арестовать некоторых из самых громогласных главарей погрома.
Не прошло много времени, как вести о бойне достигли ушей султана. Его гнев был вполне оправдан, и он решил, что пришло время стереть франков с лица сирийской земли. Правительство Акры поспешило оправдаться и извиниться перед ним; но посланцы султана явились в Акру и настояли на том, чтобы виновных в побоище передали ему для наказания. Коннетабль Амори созвал совет. На нем поднялся Великий магистр тамплиеров и посоветовал взять всех преступников-христиан, сидевших в тюрьмах Акры, и доставить их к представителям султана как виновников. Но общественное мнение воспротивилось тому, чтобы отправить христиан на верную смерть в руках басурманина. Послы султана уехали ни с чем. Мало того, Акра лицемерно попыталась доказать, что к мятежу подстрекали какие-то купцы-мусульмане, и переложить всю вину на них.
В ответ Калаун взялся за оружие. Его правоведы обсудили вопрос и дали ему удовлетворительный ответ: у него есть законный предлог нарушить перемирие. Султан держал свои планы в тайне. Пока он мобилизовал египетскую армию, сирийская армия Рукн ад-Дина Токсу, правителя Дамаска, получила приказ выдвинуться на побережье Палестины возле Кесарии и приготовить осадные орудия. Распустили слух, что экспедиция направляется в Африку. Но эмир аль-Фахри опять предупредил Гийома де Боже и тамплиеров об истинных намерениях султана. Гийом передал предостережение в Акру, но там, как и в Триполи, ему никто не поверил. Тогда он отправил посланца в Каир по собственной инициативе. Калаун сказал, что пощадит город, если ему выплатят по венецианскому цехину за каждого жителя. Но когда Гийом изложил это предложение перед Высоким судом, его с презрением отвергли. Гийома обвинили в измене, и зал заседаний он покинул под оскорбительные выкрики толпы.