Вскоре уже мамлюки прорвались в Проклятую башню. Сирийские и киприотские рыцари, составлявшие ее гарнизон, были отброшены на запад в сторону Ворот святого Антония. Там к ним на помощь пришли тамплиеры и госпитальеры, сражаясь плечом к плечу, как будто между ними не было двух веков соперничества. Матье де Клермон отчаянно пытался возглавить контратаку, чтобы отвоевать башню, но, несмотря на то что оба Великих магистра последовали за ним, они ничего не добились. Вдоль восточной стены города Жан де Грайи и Отто де Грансон несколько часов удерживали свои позиции, но после падения Проклятой башни неприятель смог пробиться вдоль рушащихся стен и овладеть Воротами святого Николая. Весь выступ был потерян, и мусульмане твердо укрепились внутри города.
На улицах шли яростные бои, но теперь уже ничего нельзя было сделать для спасения Акры. Гийом де Боже, Великий магистр госпитальеров, был смертельно ранен в бесплодной попытке контратаковать Проклятую башню. Соратники унесли его в дом тамплиеров, где он и умер. Матье де Клермон находился при нем, но вернулся в бой и тоже погиб. Магистра госпитальеров Жана де Вийера ранили, но его люди отнесли его в гавань и, невзирая на все его протесты, посадили на корабль. Юный король и его брат Амори уже отплыли. Короля Генриха позднее обвинили в трусости из-за того, что он покинул город, но он уже ничего не мог поделать, а его долг перед собственным королевством состоял в том, чтобы не попасть в плен. На восточном секторе был ранен Жан де Грайи, но Отто де Грансон взял командование на себя. Он собрал все венецианские корабли, какие отыскал, и посадил на них Жана де Грайи и всех солдат, которых сумел спасти, и сам последним взошел на борт. На набережной творилась невообразимая сумятица. Солдаты и гражданские, включая женщин и детей, сгрудились на лодках, пытаясь добраться до стоявших у берега галер. Престарелого патриарха Николая, получившего легкое ранение, верные слуги посадили в ялик, но из милосердия он позволил взобраться на него такому количеству беженцев, что лодка не выдержала тяжести и все они утонули. Нашлись люди, которым хватило присутствия духа завладеть лодкой и требовать непомерные деньги с отчаявшихся купцов и дам в гавани за доставку на корабли. Каталонский авантюрист Рожер де Флор, который храбро бился в рядах тамплиеров во время осады, завладел их галерой и вымогал деньги у местной знати, так что сколотил целое состояние.
Кораблей было слишком мало, чтобы спасти всех беженцев. Вскоре мусульманские солдаты проникли в город, убивая всех без разбору: стариков, женщин, детей. Тем немногим горожанам, которые прятались у себя по домам, повезло — их взяли живыми и продали в рабство. Но мало кто уцелел. Невозможно сказать, сколько людей погибло. Позднее ордена и великие торговые дома пытались составить списки уцелевших, но судьба большинства их товарищей была неизвестна. Путешественники, которые потом приезжали на Восток, рассказывали, что видели в Каире опустившихся тамплиеров-отступников и еще тех, кто рубил лес у Мертвого моря. Некоторых пленников освободили, и они вернулись в Европу через девять или десять лет неволи. Рабы из бывших рыцарей и их потомков, по слухам, пользовались несколько большим уважением со стороны хозяев. Множество женщин и детей навсегда исчезло в гаремах мамлюкских эмиров. Благодаря обильному предложению цена одной девушки на дамасском невольничьем рынке упала до драхмы. Но убитых христиан все равно было еще больше.
К ночи 8 мая султан овладел Акрой, не считая великого оплота тамплиеров, выдававшегося в море на юго-западной оконечности города. Там укрылись уцелевшие тамплиеры, а также некоторое число горожан обоих полов. Несколько дней его огромные стены сопротивлялись вражеским атакам, и корабли, высадив беженцев на Кипре, вернулись к ним на помощь. Прошла почти неделя, и аль-Ашраф предложил маршалу ордена Пьеру де Севре разрешить ему уехать на Кипр со всеми людьми, находившимися в крепости, и их имуществом, если они сдадутся. Пьер согласился, и в крепость впустили эмира с сотней мамлюков, которые должны были надзирать за приготовлениями, а флаг султана водрузили над башней. Но мамлюки сорвались с цепи и стали хватать христианских женщин и мальчиков. Рыцарей обуяла ярость, они напали на мусульман и перебили всех и спустили вражеский флаг, готовые сопротивляться до последнего вдоха. Когда спустилась ночь, Пьер де Севре отослал казну ордена со своим командиром Тибо Годеном и несколькими гражданскими лицами на корабле в сидонский замок.
На следующий день аль-Ашраф, видя крепость стен и отчаянную храбрость его гарнизона, предложил им все ту же почетную капитуляцию. Пьер с несколькими спутникам вышел с гарантией неприкосновенности для обсуждения условий сдачи. Но как только они дошли до палатки султана, их схватили, связали и обезглавили. Увидев со стен замка, что произошло, защитники вновь заперли ворота и продолжили сопротивление. Но они не могли помешать мусульманским инженерам подобраться под стены и сделать под ними огромные подкопы. 18 мая вся часть здания со стороны суши начала обваливаться. Аль-Ашраф нетерпеливо бросил мамлюков в расширяющуюся брешь. Их тяжесть оказалась слишком велика для просевшего фундамента. Пока они пытались пробиться в крепость, все здание рухнуло и погребло под своими чудовищными развалинами и защитников, и нападавших.
Как только Акра оказалась в полной власти султана, он принялся методически ее разрушать. Он твердо решил, что она уже никогда не должна стать плацдармом для нового наступления христиан в Сирии. Дома и базары разграбили и сожгли, здания орденов и укрепленные башни и замки снесли до основания, городские стены оставили разваливаться сами собой. Когда германский паломник Лудольф фон Сухем побывал в этих местах примерно сорок лет спустя, среди руин когда-то великолепной столицы Утремера жили одни только бедные крестьяне. Одна-две церкви еще не полностью развалились. Но мамлюки забрали чудесные врата храма Святого Андрея и украсили ими мечеть, воздвигнутую в Каире в честь победоносного султана; а среди обломков церкви Святого Доминика осталась невредимой гробница доминиканского святого Иордана Саксонского, ибо мусульмане заглянули в нее и увидели, что его тело не тронуто порчей.
Остальные франкские города вскоре разделили участь Акры. 19 мая, когда уже большая часть Акры находилась в его руках, аль-Ашраф направил большой контингент своих войск в Тир. Это был сильнейший город на побережье, неприступный для неприятеля, не обладающего господством на море. В прошлом его стены дважды выстояли против самого Саладина. Несколькими месяцами ранее принцесса Маргарита, его госпожа, передала Тир племяннику, брату короля Амори[112]. Но тамошний гарнизон был невелик, и, как только враг приблизился, бальи Амори Адам де Кафран струсил и уплыл на Кипр, бросив город без борьбы. В Сидоне тамплиеры решили держаться до последнего. Туда прибыл Тибо Годен с казной ордена, и уцелевшие рыцари выбрали его магистром на смену Гийому де Боже. Их оставили в покое на месяц. Затем несметное войско мамлюков явилось под его стены во главе с эмиром Шуджаем. Рыцарей было слишком мало, чтобы удержать город, так что они вместе со многими именитыми горожанами отступили в Морской замок, построенный на каменистом острове в сотне ярдов от берега и незадолго до того укрепленный. Тибо сразу же отправился на Кипр, чтобы собрать там войска на помощь замку. Но, оказавшись там, он ничего не сделал, то ли от трусости, то ли от отчаяния. Тамплиеры в замке храбро сражались, но, когда инженеры мамлюков начали строить дамбу через море, надежда покинула их, и они уплыли в Тортосу. 14 июля Шуджай вошел в замок и приказал его разрушить.
Неделю спустя Шуджай появился перед Бейрутом. Тамошние жители надеялись, что договор между госпожой Эшивой и султаном убережет их от нападения. Поэтому, когда эмир приказал командующим гарнизоном выйти и встретить его с почетом, они поспешно удовлетворили его требование, но тут же оказались в плену. Без своих вождей гарнизон не мог и помыслить об обороне. Они погрузились на корабли и бежали, увезя с собой реликвии из собора. Мамлюки вошли в город 3 июля. Его стены и замок Ибелинов снесли, а собор превратили в мечеть.
Вскоре после этого, 30 июня, султан без борьбы оккупировал Хайфу, и его солдаты сожгли монастыри на горе Кармель и перебили монахов. Еще оставались две крепости тамплиеров в Тортосе и Атлите, но в обеих гарнизоны были недостаточно сильны, чтобы выдержать осаду. Из Тортосы они ушли 3 августа, из Атлита — 14-го. Все, что оставалось у тамплиеров, — это островная крепость Руад примерно в 2 милях (около 6 км) от берега напротив Тортосы. Там они продержались еще двенадцать лет и покинули остров только в 1303 году, когда само будущее ордена оказалось под вопросом.
Несколько месяцев войска султана вверх-вниз прочесывали побережье, тщательно уничтожая все, что могло представлять ценность для франков, если они когда-нибудь еще задумают высадиться там. Мамлюки срубили сады, разрушили оросительные системы. Остались стоять только те замки, которые находились далеко от берега, например на горе Паломников в Триполи и Маркаб на его утесах. У морского побережья царило запустение. Крестьяне тамошних когда-то богатых хозяйств, от которых не осталось камня на камне, нашли убежище в горах. Жители франкского происхождения поспешили смешаться с местными, а к местным христианам мусульмане относились разве что чуть лучше, чем к рабам. Прежняя терпимость ислама сошла на нет. Ожесточенные долгими религиозными войнами, победители не знали жалости к неверным.
Участь бежавших на Кипр христиан была не намного лучше. В течение целого поколения они вели жалкую жизнь никому не нужных беженцев, которые с годами перестали вызывать какое-либо сочувствие. Они лишь служили киприотам напоминанием о страшном несчастье. А киприоты не нуждались в напоминаниях. Весь последующий век знатные дамы острова, выходя на улицу, надевали черные накидки, закрывавшие их с головы до ног. Это был траур по погибшему Утремеру.