«Когда я был маленький, мы каждое лето ездили к бабушке с дедушкой в Тайвань, – продолжает Оуэн. – Они жили в городке Чиуфень, мне он всегда казался самым красивым местом на свете. Фонари, освещающие улочки, чайные домики на склонах холмов, открытые базары. Мой дедушка часто брал нас запускать воздушных змеев, похожих по форме на рыб. Я очень любил смотреть, как они покачиваются в воздухе. – Он улыбается немного смущенно. – Я давно уже там не был. Не знаю, почему мне чаще всего вспоминаются именно они. – Его глаза встречаются с моими. – Эти воздушные змеи-рыбы».
Я не могу отвести от него глаз. «Нас, – говорю я, придя в себя. – Кого это «нас»?»
«Ммм… Должно быть, речь обо мне и моей сестре». Голос Оуэна обрывается, и он отворачивается.
«Какая она? – я хочу, чтобы он снова улыбался. – Мои сестры постоянно крадут мои вещи. Она крадет твои?»
Но он не улыбается. «Она… она всегда была хорошим ребенком. К тому же не уверен, что ей подходили мои вещи. Она больше любила платья, увлекалась принцессами и… Волшебницами. Как ты».
Все, что я слышу, это слово «была».
Внезапно я понимаю.
«Оуэн?»
Он поворачивается и смотрит на меня. В темноте его глаза напоминают мне лагуну: зыбкую, глубокую, скрывающую что-то ужасное.
«Я знаю, что это такое – потерять сестру».
Теперь я вижу, что в уголках его темных глаз блестят слезы.
«Ана», – шепчет он.
Он снова дотрагивается до моих волос, и я осознаю, что счастлива, несмотря на то, что чувство очень похоже на грусть. Не знаю, как можно определить его точнее. «Ты действительно другая, правда?» – тихо спрашивает он.
Разве?
Я не могу ответить на этот вопрос.
Опасно давать на него ответ.
«Тебе тяжело? – спрашивает Оуэн после паузы. – Находиться здесь, в лагуне? После всего того, что случилось здесь с Нией?»
Ния.
Внутри все разом бешено закрутилось, словно тот день был вчера. Давление воды. Холод. Смертельная хватка страха на моем горле. То, ради чего я пришла сегодня сюда.
«Иногда кажется, будто этого никогда и не было, – наконец, говорю я. – Все вокруг ведут себя как прежде. Никто не зовет ее. И каждую ночь, когда я ложусь отдыхать, я надеюсь, что, может быть, когда рассветет, она будет, как и раньше, лежать в своей кроватке и улыбаться мне. Но этого никогда не происходит».
Я внимательно смотрю на него в лунном свете и думаю о том, как странно, что, несмотря на мое умение предвосхищать все слова и поступки людей, они продолжают меня удивлять. Еще я думаю о том, как легко можно почувствовать себя одиноким – никто не может этого понять, – стоит лишь обнаружить, что правда заключается в противоположной стороне.
«Что касается твоих вопросов, – говорит Оуэн, откашлявшись. – Я… я подумал обо всем этом и не знаю ответа. Я не знаю, зачем они забирали Нию, и даже не знаю, куда они забирали ее на те десять недель. Все, что мне известно, это то, что ее не было в лаборатории в те дни, что меня очень удивило».
У меня загудела голова от попыток обработать поступившую информацию. «То есть, она просто пропала на десять недель?»
Оуэн качает головой. «Я правда не знаю».
«Но где бы она ни была, что бы они там ни делали с ней, она вернулась оттуда другая. Я уверена в этом, – говорю я. – Что-то изменилось, и то, что там произошло, привело к тому, что потом случилось в лагуне. Иначе она бы не сделала этого».
Или сделала? Откуда я могу на самом деле это знать?
«Может быть».
«Оуэн, – поворачиваюсь я к нему. Ты можешь помочь мне узнать?»
«Я могу попытаться. – И потом добавляет так тихо, что я едва могу расслышать: – Я просто… я не хочу подвергать тебя опасности».
«Опасности? – в моей системе возникает напряжение. – С чего бы мне оказываться в опасности?»
«Я только хотел сказать, что из-за всех этих недавних событий – с Нией, медведем – тебе нужно быть осторожной».
«Я продолжаю пытаться понять. Я продолжаю задаваться вопросом, что, может быть, она пыталась нам всем что-то сказать».
«Может быть», – повторяет он. Теперь он сидит настолько близко, что меня обволакивает его неповторимый запах – соли, цитрусовых и еще чего-то наподобие дыма от сигнальной ракеты. Тех, что выстреливают в знак предупреждения.
Быть здесь с ним – опасно. Быть здесь с ним – не соответствует программе.
Но потом я вижу, как он смотрит на меня, и это напоминает мне строчку из «Ромео и Джульетты»:
Любовь – что дым из вздохов, но когда Проходит сквозь горнило очищенья, Она – огонь, сверкающий в глазах любовников.
Внезапно в голову приходит дикая, совершенно неожиданная мысль: он мог бы меня поцеловать. Или я могла бы поцеловать его.
Его губы слегка раскрываются, словно он колеблется. А потом он говорит: «Или, может быть… может быть, она просто пыталась спастись».
39
Июль Американского корсака
Четырнадцать месяцев до суда
На следующее утро я просыпаюсь от криков детей.
Мои глаза открываются раньше, чем голова успевает обработать информацию об окружающем мире. Подробности и воспоминания исчезают по очереди, а не все сразу, словно я блуждаю в тумане.
Голос Оуэна. Тишина на трибунах. Ощущение его руки на моей.
Может быть, она пыталась спастись.
Красивые зеленые глаза Нии – холодные, решительные – смотрят на меня из глубин.
Возвращайся, Ана. Не оставляй меня здесь совсем одну.
Рев тигрицы, когда ее грузили на тележку.
Я сажусь в кровати, тяжело дыша.
«Девочки, – Мама врывается в нашу комнату. – Все, быстро из кроватей! Нам нужно идти!»
Я резко поворачиваю голову к окну и вижу в нем чернильно-синее предрассветное небо.
Часы отдыха.
Чувствую наручники, сковывающие меня по бокам.
Кровать.
Чувствую металлический привкус на языке.
Жажда.
Слышу знакомый медицинский запах антибактериального мыла.
Дезинфекция.
«Эти звуки – не крики», – доходит до меня.
Это – пожарная тревога.
«Но почему? – хнычет Надя, пока Мама освобождает ее от наручников. – Мне нужен отдых для красоты».
Я трясу головой. Истинное лицо Нади всегда открывается в моменты, когда нарушается ее режим работы.
«Там пожар? – спрашивает Юми. – Мы в опасности?»
«Нет. – Мама быстро переходит от одной кровати к другой. – Просто режимная проверка безопасности. Но нам надо спешить. Инвесторам нравится быстрота реакции».
Я моргаю. Я забыла, что наступил уик-энд для очень важных персон.
Мы выходим из спального домика Волшебниц в сад, где нас ждет небольшая группа хорошо одетых мужчин и женщин. Некоторых я узнаю; некоторых – нет. Это, на самом деле, неважно. Для меня они все выглядят одинаково. Пресные незапоминающиеся лица, которые принимают одинаковое выражение, когда они видят нас в халатах.
Желание.
Многие годы я почти не думала об Инвесторах.
Я потуже затягиваю свой халат.
Но потом я начала их ненавидеть. «Доброе утро! – Зэл хлопает ресницами, глядя на мужчину с редеющими волосами в сером костюме. – Вы мечтали обо мне?»
«Я всегда мечтаю о тебе», – отвечает мужчина к немалому удивлению группы.
«Как вы можете видеть, – говорит Мама, – мы имеем все основания гордиться нашей безопасностью, эффективностью и…»
«…и благоразумием, надеюсь», – добавляет другой мужчина, вызывая у гостей еще более бурный приступ смеха. Я понимаю, что он положил глаз на Еву, хотя она, кажется, пока не замечает этого.
Мама любезно улыбается и завершает свою презентацию по безопасности, приглашая Инвесторов присоединиться к нам и Супервизорам этим вечером на специальном банкете, организуемом в саду на крыше девятой башни дворца.
«Ты будешь там? – шепчет тот же человек Еве, улыбаясь ей при этом как-то странно. – Мне так понравилось прошлой ночью… в твоей компании».
Я выпрямляюсь. Компании? Прошлой ночью?
«О чем это он говорил?» – спрашиваю я Еву при первой же возможности – по пути обратно в Центр Украшения.
Она морщит лоб. «Кто?»
«Тот человек. Из группы».
«Я не знаю, – качает головой Ева. – Никогда раньше его не видела».
Не знаю почему, но что-то в ее ответе есть странное. Если бы это допускалось нашей программой, я могла бы подумать, что она лжет. «Куда ты ходила прошлой ночью? – тихо спрашиваю я во время педикюра. – Куда ты ходила после вечернего фейерверка?»
Ева вроде бы слышит меня, но при этом выражение ее глаз – рассеянное и далекое. «Извини, – улыбается она. – Что ты спросила?»
Я провожу вечер в надежде увидеться с Оуэном. Что-то не так с Евой, я уверена в этом, и думаю, это как-то связано с Инвесторами. Если Оуэн знает что-нибудь – если вообще в этом что-то есть – он скажет мне.
Но сегодня будет непросто встретиться с ним.
Сегодня из-за наших VIP-гостей персонал парка особенно бдителен. Все великолепное стало еще более великолепным: еда, парады, костюмы, ледяные скульптуры, фейерверки; даже шелковые гобелены, украшающие каменные стены дворца, свежевыстираны и тщательно разглажены. Подсобные рабочие трудятся, как пчелы, и так быстро носятся туда-сюда по парку, что я даже не могу разглядеть их лица. Вечером во дворце состоится грандиозный прощальный бал. Он будет организован в саду на крыше, чтобы Инвесторы могли насладиться фейерверком. Я прикусываю щеку изнутри. Мама сказала, что все мы должны быть там.
Я не хочу туда идти.
Так или иначе, раздав огромное количество автографов, я направляюсь во дворец на послеобеденный чай – ежедневное мероприятие, на котором хозяйкой всегда выступает Ева, Первая Волшебница, а остальные меняются группами по трое. Я иду по извилистой каменистой тропинке к деревянному разводному мосту, считая по дороге чертополохи и ромашки, и ловлю себя на том, что в голове постоянно крутится одно слово – слово, которое Оуэн произнес тихим голосом прошлой ночью в лагуне.