Спастись.
Но слово засело в голове не из-за мыслей об Оуэне.
А потому, что однажды его сказала и Ния.
В небольшом зале «Роза шиповника» – элегантной комнате с роскошными бархатными кушетками, камином в готическом стиле и великолепной живой стеной из диких роз и перекрученных листьев куманики, я встречаю Зару и Каю, поющих под аккомпанемент клавесина. Несколько минут я слушаю их пение, наслаждаясь легким и искристым звучанием их высоких голосов. Несколько гостей зачем-то касаются их глаз. Прежде чем я успеваю понять, зачем они это делают, раздается мелодичный звон старинных часов, врезанных в облицовку камина – прошло пятнадцать минут. Но Евы так и нет.
«Где она?» – громко спрашиваю я, выглядывая в окно, выходящее на площадь старого города – там сейчас кипит жизнь. Я быстро сканирую свою беспроводную карту, пытаясь найти ее в местах, где она любит бывать, – конюшне, Поезде Историй, монорельсовой дороге, – но безрезультатно. Мне тревожно. Все в целом – вчерашнее поведение Евы, ее странное предупреждение насчет Алисы, опоздание на чаепитие – вселяет беспокойство.
«Ты говоришь про Еву?» – подходит ко мне Зара. Огонь камина подсвечивает зеленые и золотые нити ее малавийского тюрбана. «По воскресеньям перед чае-питием она ездит на родео в Страну Сердец. Уверена, она скоро появится здесь, просто, должно быть, немного задерживается. – Зара самодовольно ухмыляется. – Ты же знаешь, что она терпеть не может быть грязной».
«Грязь смоется, а воспоминания останутся на всю жизнь», – согласно кивая, добавляет Кая.
Я не очень понимаю, что она имеет в виду, но думаю, что Кая пытается выглядеть умной.
Мы начинаем играть свои роли в чайной церемонии, и Кая смешит всех приглашенных маленьких девочек, когда начинает петь с ними песню. Я думаю о сестре Оуэна – интересно, понравилось бы ей все это? На массивном чайном столе, напоминающем по форме раскрытую детскую книгу, стоят горы печений из свежей пахты, блюда со взбитыми топлеными сливками, похожими на облака, и банки с красным, как кровь, клубничным вареньем. По столу вразвалочку расхаживает гибридный гусь, за которым послушно семенят маленькие гусята; они обучены бросать клювами кубики сахара в чайные чашки гостей.
Я перехожу от одного гостя к другому, показывая, как правильно поворачивать ручки чайных чашек. Вдруг одна из самых маленьких девочек трогает меня за запястье. У нее белокурые волосы и безупречные маленькие зубки.
«Этот чай не очень горячий», – говорит она.
Я наклоняюсь к ней. «Точно. Настоящий горячий чай может обжечь; поэтому мы подаем чай именно такой температуры».
«Угу. И птенчики более удачливы, если никуда не летают», – печально говорит девочка.
«Что? – переспрашиваю я. – Ты имеешь в виду гусят?»
«Нет, глупая! Птенцы в гнезде живут в безопасности до тех пор, пока не становятся чересчур любопытными».
Горячая вспышка обожгла меня, словно на меня пролился горячий чай. «Откуда тебе это известно?» – спрашиваю я, а в голове у меня роятся догадки приемлемого объяснения тому, что она говорит.
«Если птенцы становятся чересчур любопытными, они могут упасть», – говорит девочка, широко улыбаясь и, очевидно, совершенно довольная собой.
Другого объяснения этому просто нет: она говорит на нашем языке. Кодовом языке сестер.
«Дорогая, – шепчу я. – Кто научил тебя говорить такое?»
Девочка вздыхает и закрывает рот рукой. «Мне нельзя этого говорить».
«Почему?» – спрашиваю я. Протягиваю к ней руку, но к нам уже подошел ее отец.
«На сегодня сахара достаточно, дорогая. Пора идти!» Он берет ее под локоть, и она уже следует за ним, как вдруг разворачивается и подбегает ко мне.
Она обвивает меня руками, и я тону в ее особенном человеческом запахе: клубника, ромашка и магнолия.
Она шепчет мне на ухо: «Русалка рассказала мне».
И потом убегает и исчезает вместе с отцом в толпе за дверями комнаты.
Меня пробивает дрожь.
Я осознаю, что помню ее, хотя с тех пор она немного подросла. Я встречалась с ней около года назад на монорельсовой дороге. Она просила сфотографироваться со мной. В моей памяти наш разговор сохранился дословно:
Я быстро делаю глубокий реверанс. «А, привет! Как тебя зовут?»
Девочка широко улыбается, показывая два ряда безупречных маленьких зубов. «Клара».
Клара.
Мгновенно в голове зазвучала музыка.
Чайковский.
Затем перед глазами включается голографический интерфейс.
Маленькая девочка в мягких розовых пуантах. Ожившие куклы просыпаются в свете луны. Злой мышиный король. И обаятельный принц, который должен их всех спасти.
Я улыбаюсь.
На монорельсовой дороге у меня сильный беспроводной сигнал.
«Какое красивое имя, – говорю я ей. – Оно напоминает мне о моем любимом балете».
Клара. Так зовут девочку.
«Русалка рассказала мне», – сказала она.
Русалка. Но здесь больше нет никаких русалок.
После Нии никого больше не было.
Я поглощена размышлениями над словами маленькой девочки, и только когда приходит персонал, чтобы убрать остатки печенья и чая, я вдруг осознаю: Ева так и не появилась.
«Итак, – Зара подходит ко мне, когда все гости разошлись. По ее глазам видно, что она хочет что-то выяснить. – Где ты была прошлой ночью?»
Я чувствую, как вспыхивают мои щеки.
Прошлой ночью я была в лагуне с Оуэном.
Но я не собираюсь говорить об этом Заре.
Может быть, Кае и сказала бы, но точно не Заре.
«Я смотрела фейерверк», – отвечаю я ей.
Не ложь.
Но и не вся правда…
«А что?» – спрашиваю я.
Зара пожимает плечами, позвякивая простым серебряным ожерельем. «Инвесторы спрашивали о тебе, но мы не могли найти тебя на карте».
Страх перед чем-то неведомым сковывает мой живот. «Инвесторы спрашивали обо мне? Что им было нужно?»
«Они хотели, чтобы ты присоединилась к ним за ужином, – объясняет Зара. – Вместе с Каей, Зэл и Евой».
Кая подходит к нам и улыбается лучезарной улыбкой. «Чем больше, тем веселее!»
Я думаю о том, какой усталой выглядела Ева недавно. Озабоченной. Хмурой.
Или…
Что, если те слухи – вовсе не слухи? Что, если Супервизоры действительно стирали память Каи все эти годы? И если такое случалось с Каей… не могло ли то же самое произойти с Евой?
Я сглатываю комок в горле.
«Разве со мной никогда не могло произойти того же?» – бормочу я, не осознавая, что разговариваю вслух.
«Никогда не говори «никогда», – отвечает Кая. – Чудеса случаются каждый день!»
Я внимательно смотрю на сестру и понимаю, что во взгляде ее глаз – пустых, остекленевших – что-то совсем не так. Что-то очень, очень неправильное.
Я открываю свою беспроводную карту Королевства и снова сканирую любимые места Евы, но, как и прежде, безрезультатно. «Ева была на ужине?» – вновь задаюсь я вопросом, проматривая все места, в которых она обычно бывает. Карусель Принцессы. Лабиринт Единорога. Даже Звездная Обсерватория. Но ее GPS-сигнала нигде нет. Словно она испарилась. «С Инвесторами?» Образы избитой, изломанной Алисы постоянно предстают перед моими глазами, скручивая страхом живот. «Ты уверена?»
«Конечно, я уверена», – резко отвечает Зара. «Я сильная и смелая. Мы должны верить в себя и праздновать наш интеллект».
Совершенно случайно я замечаю слабое движение, едва заметное сквозь деревья, в дальнем западном углу моей карты. Чувствую огромное облегчение, почти сразу сменяемое острой болью неуверенности. Лес? Что делает Ева в лесу в такой час?
У сестер не должно быть секретов друг от друга, вспоминаю я ее слова, прозвучавшие резко и жестко.
И тем не менее… у Евы есть свой собственный секрет?
«Кая, – я поворачиваюсь и смотрю ей прямо в глаза. – Пожалуйста, ты должна сказать мне прямо сейчас. Что случилось прошлой ночью? Что случилось на ужине?»
Кая улыбается мне, потом обвивает меня руками и крепко сжимает в объятиях. «Не плачь, что это прошло, – шепчет она мне на ухо. – Улыбнись, что это однажды было».
Прежде чем я успеваю опомниться, я выключаю свои окулярные линзы и отталкиваю ее от себя – так неожиданно, так резко, что Кая вскрикивает, почти опрокидывая стул. В следующее мгновение Зара сжимает мою руку железной хваткой. Она ободряюще улыбается нескольким гостям, которые все еще слоняются поблизости, и потом, молча и быстро, тащит меня в приватную туалетную комнату.
Через мгновение внутрь проскальзывает Кая, следуя за нами, как щенок, потирая свой локоть.
«Что с тобой? – рявкает Зара. – Это не соответствует программе».
Мое лицо раскраснелось и горит. «Прости, я не хотела, – смотрю я на Каю. – Ты в порядке?»
«Все совершают ошибки, – мягко отвечает она. – Иногда».
«Что с тобой происходит? – не унимается Зара, глядя не на Каю, а на меня. – Скажи мне сейчас же, или я сообщу о тебе Супервизорам».
«Я объясню по дороге», – отвечаю я, переводя взгляд с Зары на Каю и обратно.
«По дороге? – Зара скрещивает руки на груди расшитого кружевом шантильи платья. – Куда мы идем?»
«Нам надо найти Еву. Мой моторчик работает так быстро, что в груди стало жарко. – Случилось что-то очень неправильное».
«Две неправильные вещи не делают…»
«Тсс, – обрываю я Каю, прежде чем она успевает договорить, и беру ее руки в свои. Я всматриваюсь в ее глаза. – Ты помнишь, что произошло прошлой ночью? Ты помнишь, что происходит в такие ночи?»
Кая сжимает мою руку, но от улыбки на ее лице у меня внутри все холодеет. «Без тьмы не видно звезд», – произносит она.
«Мы уже рядом?» – спрашивает Зара, запыхавшись.
«Немного дальше. Быстрее!»
Она здесь. Я знаю, что она здесь.
В конце концов, Супервизоры могут лгать, а спутник – нет.
«Ева! – кричу я. – Ответь мне!»
Ветки хлещут по лицу, но я не сбавляю темпа. Мы уже совсем рядом. Я слышу, как с каждым шагом ее GPS-сигнал становится сильнее. Мигает. Жужжит. Передает свои координаты.