равно будет считать себя незаконнорожденной никчемностью, которая не годится ни для одной приличной женщины. Особенно для меня.
— А… тебя тянет к нему?
— Чего это тебя любопытство разобрало? — спросила Мор.
В ее голосе я уловила напряжение и настороженность.
— Я пытаюсь разобраться в отношениях внутреннего круга. Вам же приходится действовать сообща.
Мор фыркнула. Напряжение исчезло. Я старалась не показывать своего облегчения.
— Нас связывают пять веков запутанной истории. Если хочешь понять наши отношения, придется распутывать весь клубок. Желаю удачи.
Я не хотела распутывать чужие клубки. Со своим бы разобраться.
Рядом со ртутными глазами Амрены появились медово-карие глаза Мор.
— А теперь нарисуй глаза Азриеля. Рядом с моими. Глаза Кассиана нарисуешь справа от глаз Амрены.
Я ошеломленно посмотрела на нее.
— Тогда мы все будем наблюдать за тобой, пока ты здесь, — сказала Мор, награждая меня по-детски невинной улыбкой.
Я спрыгнула с табуретки, соображая, какие краски нужно взять, чтобы получился светло-коричневый, с зеленоватым отливом тон.
— Разве так плохо быть его парой? — вдруг спросила Мор. — Стать частью нашего двора, войти в нашу семью и нашу запутанную историю?
Я взяла чистое блюдце. Краски, которые я смешивала, казались мне переплетением нескольких жизней.
— Нет, совсем не плохо.
У меня уже был ответ.
Глава 53
Мор осталась на ночь. После ужина ее тоже потянуло рисовать, и она выбрала себе участок вокруг двери в кладовку. Ее рисунки чем-то напоминали детские. Мор изобразила трех тощих женщин с неестественно длинными развевающимися волосами — такими же, как у нее самой. Рядом она нарисовала троих крылатых мужчин, сумев придать их лицам напыщенно-важное выражение. Глядя на ее картину, я не могла удержаться от смеха.
Хижину она покинула после завтрака. Переброс изнутри был невозможен — магия защищала горное жилье от подобного проникновения. Мор пришлось отойти на сотню шагов. Я вышла на крыльцо и помахала ей. Вскоре ее фигура подернулась дымкой и исчезла.
Я осталась на крыльце. За эти дни снег заметно отступил, появились широкие проталины с пожухлой прошлогодней травой. Вскоре ее сменит свежая, и белые полянки позеленеют. В горы придет весна, а потом и лето. Возможно, недолгое, но все-таки лето. В кладовой я наткнулась на удочки и другие предметы, подсказывающие, что и здесь бывает тепло. Пока же мне не хватало воображения, чтобы представить на месте снега шелковистую траву и полевые цветы.
Зато перед глазами промелькнули другие картины. Я увидела себя бегающей по лугу, что сейчас еще спал под истончившейся коркой снега. Я перепрыгивала через ручьи, лакомилась сочными летними ягодами и смотрела, как солнце медленно опускается за вершины гор…
А потом я вернусь домой, в Веларис, и обязательно отправлюсь в квартал художников. У меня хватит смелости пройтись по выставочным залам и магазинам, торгующим произведениями искусства. Кто знает, возможно, когда-нибудь я открою там свою мастерскую. Не для продажи картин. Я буду обучать других.
Обучать таких же, как я: с изломанной душой, пытающихся сопротивляться тьме и боли. В конце дня, уставшая, но довольная, наполненная впечатлениями, я буду возвращаться домой.
Счастливая.
Я буду возвращаться в старый дом, к своим друзьям, чтобы узнать, как у них прошел день. Мы будем обедать или ужинать, радуясь тому, что сидим вместе.
А Ризанд…
Ризанд…
Он тоже будет сидеть за общим столом. На открытие мастерской понадобятся деньги. Я попрошу у него взаймы, а потом продам свои картины и верну долг. Даже если я его пара, это не повод сидеть у него на шее.
Летом он тоже будет здесь. Летать над лугами, перепрыгивать через ручьи, гоняясь за мной, взбираться по крутому, поросшему травой склону. Он будет сидеть со мной под звездами и угощать меня крупными летними ягодами. А в городе, за общим столом, стены будут содрогаться от его смеха. И никто уже не увидит его хмурым, холодным и жестоким. Никогда более он не станет ничьим рабом.
А когда придет время идти спать, мы вместе поднимемся на второй этаж, ляжем, и он шепотом поведает мне о своих приключениях в разные годы и века. Что расскажу ему я в ответ? Найду что рассказать. И…
И это будет продолжаться изо дня в день.
Будущее.
Впервые будущее рисовалось мне ярким, как восход солнца над Сидрой.
Жизнь, где есть направленность и цель. Жизнь, где бессмертие означает не скуку, а новые возможности. И никогда моя жизнь не станет пустым, бесцветным странствием по череде дней.
Я поняла, что готова сражаться во имя такой жизни и защищать ее.
Теперь я знала, как поступить.
Прошло пять дней. За это время я расписала все комнаты в хижине. Мор навестила меня еще раз, пополнив запасы красок и еды. Даже не знаю, зачем она притащила столько деликатесов. Мне одной все равно их не съесть.
На шестой день я поняла, что устала от собственных мыслей, одиночества и непонятного ожидания. Я устала от неумолчного стука капели и журчания талых вод.
Видимо, Мор это почувствовала, поскольку явилась вечером и забарабанила в дверь. Похоже, по дороге сюда она успела замерзнуть — я это поняла по громкому и настойчивому стуку.
Часом ранее я вымылась, изумляясь, как ухитрилась перепачкать в красках не только руки, но и половину тела. Мои волосы еще не успели высохнуть. Я открыла дверь, и в комнату ворвался поток холодного ветра.
Однако на пороге стояла вовсе не Мор.
Глава 54
Я смотрела на Риза.
Он смотрел на меня.
Его щеки порозовели от холода, темные волосы взъерошились. Чувствовалось, он действительно замерз, пока стоял здесь, поджав крылья.
Я знала: одно мое слово, и он исчезнет в холодной ночи. Если я закрою дверь, он уйдет, не попытавшись открыть ее силой.
Его ноздри раздулись. Он почувствовал запах краски. Но сейчас Риз смотрел только на меня. Безотрывно. Он ждал.
Пара.
Моя пара.
Прекрасный, сильный, бескорыстный мужчина… Он не раздумывая пожертвовал собой ради своей семьи, своего народа. Претерпел неимоверные страдания и почему-то считал, что этого мало. Что он недостоин счастья. Азриель примерно то же думал о себе, вбив в голову, что недостоин Мор. Может, и Риз испытывал схожие чувства относительно меня?
Я отошла в сторону, держа дверь открытой. Честное слово, связующая нить звенела от его радости и облегчения. До дрожи в коленях.
Риз вертел головой, разглядывая преображенную хижину:
— Ты изобразила… всех нас.
— Надеюсь, ты не станешь возражать.
Четыре пары глаз над дверью в коридорчик он узнал сразу.
— Азриель, Мор, Амрена и Кассиан. А ты знаешь, что кое-кто из них грозился пририсовать усы под глазами своих возможных обидчиков?
Я плотно сжала губы, скрывая улыбку.
— Мор обещала нечто подобное.
— А почему ты не нарисовала мои глаза?
Я отвела взгляд. Что ж, вполне справедливый вопрос. И отвечать надо честно, без увиливаний.
Мое сердце колотилось так громко, что Риз наверняка его слышал.
— Я боялась.
— Почему? — спросил Риз, пристально глядя на меня.
Больше — никаких игр. Отшучиваться я не имела права.
— Поначалу я была жутко зла на тебя. Потом я подумала: вдруг они мне очень понравятся, а тебе нет? И наконец, я боялась, что мне захочется, чтобы ты оказался здесь, и, мечтая об этом, я бы смотрела в нарисованные глаза день напролет. Такое времяпрепровождение показалось мне довольно глупым.
— Пожалуй, — согласился он.
— Ты летел сюда, — сказала я, оглядываясь на закрытую дверь.
— Мор не пожелала рассказывать, куда ты исчезла, но я догадался, поскольку такое сверхбезопасное место у нас только одно. Мне не хотелось, чтобы наши друзья из Сонного королевства выследили меня по перебросу, и потому воспользовался старомодным способом. Естественно, это заняло некоторое время.
— Тебе… уже лучше?
— Я полностью выздоровел. Быстро, если учесть, что они угостили меня «Поцелуем смерти». Еще раз спасибо тебе за помощь.
Стараясь не встречаться с ним взглядом, я пошла в кухонный угол.
— Ты, наверное, есть хочешь. Сейчас я что-нибудь соображу.
— Ты предлагаешь мне пищу? — изменившимся голосом спросил Риз.
— Не собственного приготовления. Я просто разогрею.
Он не видел разницы. Даже не знаю, почему он так серьезно к этому отнесся… Я перелила суп из банки в кастрюлю. За эти дни я успела привыкнуть, что огонь в плите вспыхивал сам собой.
— Я не знаю ваших правил, — сказала я, стоя к нему спиной. — Объясни мне, что к чему.
Риз остановился посреди большой комнаты, следя за каждым моим движением. Потом сказал охрипшим от холода голосом:
— Когда женщина предлагает своей паре пищу, она… делает важный шаг. Ритуал появился в незапамятные времена, когда мы почти не отличались от зверей, однако значение его сохранилось. Важно, когда это происходит впервые. Некоторые пары даже устраивают нечто вроде праздника, чтобы у женщины был повод предложить своей паре пищу. Так обычно поступают богатые. Но главное в другом. Предложение пищи означает, что женщина принимает узы, связующие ее со своим мужчиной-парой.
Я смотрела в кастрюлю.
— Расскажи мне эту историю — расскажи мне все.
Он понял мою просьбу: рассказать, пока я грею суп, и тогда я решу, предлагать ему пищу или нет.
Риз сел за стол. В хижине стало тихо, если не считать постукивания деревянной ложки, которой я мешала суп.
— Во время Войны я попал в плен, — сказал Риз. — Меня захватила армия Амаранты.
Я замерла, у меня свело живот.
— Кассиан и Азриель находились в других легионах и даже не подозревали, что я со своим легионом попал в плен. Командиры Амаранты держали нас в плену несколько недель, истязая и убивая моих воинов. Мне они скрепили крылья рябиновыми палками, проделав по дыре в каждом крыле. Затем приковали цепями, которые ты видела в пещере. Эти цепи — мощное оружие Сонного королевства. Их делают из особого камня, залегающего в глубинах земли. Этот камень способен полностью гасить фэйскую магическую силу. Меня подвесили между деревьями и били когда вздумается. Подручные Амаранты требовали, чтобы я рассказал, где находятся войска Двора ночи. У меня на глазах пытали и убивали моих солдат, думая, что это сломает меня и сделает разговорчивее.