— Алфавит я знаю, — огрызнулась я, когда он открыл самую верхнюю книгу и положил передо мной. — Я не настолько глупа.
Мои пальцы двигались сами собой, беспокойно елозя по коленям, и я запихнула их под ляжки.
— Помнится, я ни разу не сказал, что ты глупа. Я просто хочу понять, откуда мы с тобой начнем.
Я привалилась к мягкой спинке.
— Ты почему-то упорно не желаешь рассказывать, что ты уже умеешь, а что тебе не дается.
У меня вспыхнули щеки.
— Неужели ты не можешь нанять учителя? — с вызовом спросила я.
— А неужели тебе трудно хотя бы попытаться что-то прочесть в моем присутствии?
— Ты ведь верховный правитель. Разве у тебя нет дел поважнее?
— Конечно же есть. Но ни одно из них не сравнится с удовольствием, какое я получаю, глядя, как ты ерзаешь на стуле и корчишься.
— Придурок ты, Риз! Так и знай!
Он подавил смешок:
— Мне давали эпитеты и похуже. По-моему, даже ты. — Риз пододвинул ко мне лист бумаги. — Прочти, что здесь написано.
Цепочка букв сделалась размытой, словно мне в глаза плеснули водой. Горло сдавило.
— Не могу.
— А ты попытайся.
Фраза была написана красивыми, чуть узковатыми печатными буквами. Я не сомневалась, что сам Ризанд ее и писал. Я попробовала открыть рот и вдруг почувствовала непривычную жесткость в спине. Казалось, мне под кожу вогнали палку.
— И все-таки я хочу знать, чего именно ты добиваешься? Ты обещал рассказать, если я соглашусь сотрудничать с тобой.
— Обещал. Но, если помнишь, не называл сроков.
Я отодвинулась от него, скривив губы. Ризанд лишь пожал плечами:
— Допустим, мне противно, что все эти подхалимы и воинственные глупцы при Дворе весны совсем не занимаются твоим образованием. Они тебе льстят, а ты все равно ощущаешь свою неполноценность. А может, мне нравится смотреть, как ты дергаешься. Или…
— Понятно.
— Фейра, прошу тебя, прочти написанное здесь, — усмехнулся он.
Паршивец! Я подвинула лист к себе, едва не порвав бумагу надвое. Вгляделась в первое слово, мысленно произнеся его.
— «Т… ты…»
Следующее слово я не столько прочитала, сколько угадала, призвав на помощь логику.
— «Выглядишь…»
— Хорошо, — пробормотал он.
— Обойдусь без твоих похвал!
Риз усмехнулся.
Третье слово я тоже угадала по первой букве: «сегодня». Зато на четвертом начала спотыкаться:
— «Аб… аб-со…»
Я водила пальцем по буквам слова, шевелила губами, пока не прочла его целиком.
— «Абсолютно…»
Риз кивнул.
На пятом я застряла еще сильнее.
— «Со… соб… собла…»
Я удивленно посмотрела на Ризанда.
— Соблазнительно, — промурлыкал он.
Я наморщила лоб. С последним словом оказалось проще: это было мое имя.
— «Ты выглядишь сегодня абсолютно соблазнительно, Фейра». Ты это написал?
Он привалился к спинке стула. Потом наши глаза встретились. Я почувствовала острые когти, впившиеся мне в мозг.
«Разве это не так?» — зазвучал в голове его шепот.
Я подпрыгнула, заставив стул подо мной жалобно скрипнуть.
— Прекрати! — рявкнула я.
Однако невидимые когти проникали все глубже — в тело, сердце, легкие. Моя кровь безропотно подчинялась им. «Одежда Двора ночи тебе очень к лицу».
Я застыла, не в силах шевельнуться. Когти мешали мне думать.
«Вот что бывает, когда оставляешь свой мозг открытым настежь. Некто, обладающий такими же способностями, как я, способен проникнуть в твое сознание, прочитать там все, что интересует, а затем подчинить твой разум себе. Или разрушить. Я сейчас стою на пороге твоего разума… но если бы двинулся глубже, мне бы хватило короткой мыслишки, и ты, какая есть, твоя личность… все стерлось бы безвозвратно».
У меня на висках выступил пот.
«Это должно вызывать у тебя страх. Ты должна всерьез бояться таких проникновений. Благодари про́клятый богами Котел, что за эти три месяца никто не покопался у тебя в мозгу. А такие способности есть не только у меня… Теперь вытолкни меня из своего мозга».
Я пыталась и не могла. Его невидимые когти ощущались повсюду. Они впивались в каждую мысль, в каждый клочок моей личности. Ризанд сделал их еще ощутимее.
«Вытолкни… меня… из… своего… мозга».
Я не знала, как это сделать. Я мотала головой, двигала руками и повсюду натыкалась на когти, словно была волчком, запущенным в круг, составленный из зеркал.
Сознание наполнилось его негромким и вполне добродушным смехом. «Попробуй начать с этого места».
У меня в мозгу появилось нечто вроде тропки. Путь, выводящий из лабиринта.
Прошла целая вечность, прежде чем мне удалось отцепить каждый его коготь и швырнуть на эту узкую тропку. Если бы теперь я сумела все это смыть.
Волна. Волна, порожденная моей личностью. Способная вышвырнуть его из моего сознания.
Я не позволила ему разгадать мой замысел. Оседлав невидимую волну, я нанесла удар по когтям.
Они нехотя ослабили хватку. Риз как будто позволил мне выиграть эту часть поединка.
— Хорошо, — только и сказал он вслух.
Кости, дыхание и кровь вновь стали моими. Я изможденно привалилась к спинке стула.
— Рано собралась отдыхать, — сказал Риз. — Заслон. Поставь заслон, чтобы я не смог опять проникнуть в твое сознание.
Мне отчаянно хотелось забиться в тихий угол и уснуть.
Его невидимые когти не исчезли совсем. Они отступили к внешней границе моего разума и там слегка поглаживали меня.
Я вообразила стену из прочнейшего черного камня. Стену в локоть толщиной. Когти успели убраться прежде, чем она рассекла их пополам.
— Замечательно, — улыбался Риз. — Жестко, но замечательно.
Я не смогла удержаться. Схватила лист с его фразой, порвала надвое, потом еще надвое.
— Какая же ты свинья!
— Целиком с тобой согласен. Но посмотри: ты сумела прочитать целую фразу, вытолкнуть меня из своего мозга и поставить заслон. Превосходная работа.
— Нечего мне льстить!
— А я и не льщу тебе. Оказывается, ты читаешь лучше, чем я предполагал.
— И все равно остаюсь неграмотной, — призналась я, чувствуя, как у меня опять краснеют щеки.
— Упражняться надо больше. Читать вслух. Тогда научишься узнавать слова и правильно их произносить. К Нинсару ты вполне сможешь читать романы. А если ты и с заслонами будешь упражняться, то сумеешь отбрасывать меня еще на подступах к твоему сознанию.
Нинсар. Впервые за пятьдесят минувших лет Тамлин и его двор отметят этот праздник. Амаранта запретила празднование Нинсара без каких-либо причин, по капризу. Запрету подверглись и другие второстепенные, но любимые фэйцами празднества. Самозваная королева сочла их «излишними». Однако до Нинсара оставалось еще несколько месяцев.
— Неужели возможно полностью заслониться от твоего проникновения в мозг?
— Трудно сказать. Я же не знаю, насколько глубока обретенная тобой сила. Не ленись упражняться, а там посмотрим, чего ты достигнешь.
— И во время Нинсара я по-прежнему буду связана этим уговором?
Ризанд молчал. Я продолжала допытываться:
— После всего, что произошло…
У меня язык не поворачивался говорить о том, что Ризанд сделал для меня во время сражения с Амарантой и потом, когда я…
— Думаю, мы можем прийти к обоюдному согласию. Я тебе ничего не должна, и ты мне ничего не должен.
В его взгляде появилась знакомая мне решительность.
Я продолжала напирать:
— Разве недостаточно того, что мы все свободны?
Я нарочно положила левую руку на стол, задрав рукав. Пусть любуется на свое произведение.
— Я думала, что ты другой, что твое поведение там было лишь маской. Но после того, как ты силой переместил меня сюда и удерживаешь здесь…
Я покачала головой, не в силах подобрать язвительные, но в то же время умные слова, чтобы убедить Риза разорвать наш уговор.
Его глаза помрачнели.
— Фейра, я тебе не враг.
— А Тамлин говорит, что враг. — Я сжала пальцы татуированной руки в кулак. — И все остальные говорят то же самое.
— Меня интересует не их мнение, а твое.
Ризанд больше не улыбался.
— Ты делаешь все, чтобы я согласилась с их мнением.
— Врунья, — промурлыкал он. — Ты хоть рассказала своим друзьям, что́ я сделал для тебя в Подгорье?
Значит, слова, произнесенные во время завтрака, все-таки задели его.
— Я не хочу вообще вспоминать о том времени и уж тем более — говорить о нем. Ни с тобой, ни с ними.
— Конечно, проще сделать вид, словно ничего и не было, и позволить им сюсюкать и обхаживать тебя.
— Никто меня не обхаживает.
— Вчера из тебя сделали живой подарок. Как будто ты предназначалась ему в награду.
— И что?
— И что? — повторил Ризанд.
В его глазах вспыхнул гнев, но тут же погас.
— Я готова вернуться домой, — сказала я.
— Где тебя продержат взаперти до конца твоей бессмертной жизни. Особенно после того, как ты начнешь производить на свет наследников. Жду не дождусь, чтобы посмотреть, как Ианта приберет их к своим рукам.
— Похоже, ты не слишком высокого мнения о ней.
В его глазах мелькнуло что-то холодное и хищное.
— Да, и не собираюсь это скрывать. — Он подвинул мне чистый лист. — В той книжке есть алфавит. Поупражняйся в написании букв, пока они не начнут получаться ровными и красивыми. И каждый раз, когда напишешь его целиком, опускай и поднимай заслон у себя в мозгу. Он должен стать второй твоей природой. Через час я вернусь.
— Что?
— Упражняйся… в… написании… алфавита, пока…
— Я услышала.
«Мерзавец. Мерзавец, мерзавец, мерзавец».
— Тогда за работу. — Риз встал. — И соблюдай хотя бы некоторые приличия. Прежде чем называть меня мерзавцем, поставь заслон.
Он растворился в переливчатой темноте. Только потом я сообразила, что не следила за своей стеной из черного камня и та потеряла сочность цвета и прочность.
К возвращению Риза мой разум напоминал лужу с чавкающей грязью.
Целый час я усердно покрывала листы буквами, однако целиком погрузиться в это занятие у меня не получалось. Поблизости находилась лестница, и я вздрагивала от каждого звука, хотя все они были негромкими. Слуги ходили мягко, но я слышала их шаги. Кто-то нес чистое постельное белье — я слышала шелест простыней. Еще кто-то напевал приятную обволакивающую мелодию. И конечно же, меня отв