Ужас леденил мою душу. Несколько тысячелетий!
— И ты не спрашивал у нее?
— Зачем? Сама скажет, когда будет необходимо.
— Откуда вообще она появилась в нашем мире?
Мне вспомнилась брошь, подаренная Ризом Амрене. Пустяковый подарок для чудовища, веками томившегося здесь.
— Не знаю. Есть легенды. Они утверждают, что когда создавался наш мир, в ткани времени и пространства были… было что-то вроде дыр. И тогда, в хаосе Творения, их было некому латать. Сквозь дыры сюда могли проникать существа из иных миров, иных пластов жизни. Но потом некая высшая воля залатала все дыры, и существа оказались пленниками нашего мира, лишившись возможности вернуться домой.
Слова Ризанда пугали не меньше места, где мы сейчас находились. Я с трудом могла вообразить то, что он называл дырами. Представляю, какой ужас испытывали чудовища, оказавшиеся в новом мире. Возможно, они попали сюда из любопытства. Заглянули на минутку в открытую дверь, а эта дверь вдруг исчезла.
— Ты думаешь, она была одной из них?
— Думаю, она была единственной в своем роде. Нигде даже вскользь не упоминается о ее соплеменниках. Даже суриели имеют какую-то численность, хотя и небольшую. Но она и несколько подобных ей, остающихся в Тюрьме… думаю, они попали к нам из иных миров. Все они сотни лет искали и ищут способ выбраться отсюда.
Моя кожаная одежда была на меху, но я все равно дрожала. От ужаса. От холода. Из ноздрей все время выплывали облачка пара.
Мы спускались ниже, еще ниже. Я потеряла всякое представление о времени. Наш путь мог продолжаться часы и даже дни. Останавливались мы, лишь когда бесполезное, обременительное тело требовало воды. Пока я пила, Риз не выпускал мою руку, словно каменные стены могли поглотить меня навсегда. Чтобы поменьше задерживаться, я боролась с жаждой и старалась терпеть до последнего.
Наш спуск продолжался. Только световые шары и рука Риза спасали от ощущения, что я вот-вот упаду в темноту. В какую-то секунду ноздри ощутили зловоние моей камеры в Подгорье, а уши — хруст заплесневелого сена под щекой.
Рука Риза крепче сжала мою руку.
— Еще немного.
— Наверное, мы почти достигли уровня подножия?
— Мы его миновали. Косторез содержится еще ниже. Под корнями горы.
— Кто он такой? Или — что такое?
Вопросы я задала не столько из любопытства, сколько из потребности разогнать сгущавшийся страх.
— Никто не знает, кто он такой или что такое. Он может появиться в любом обличье.
— Оборотень?
— Да и нет. Перед тобой он предстанет в одном обличье. Я могу стоять рядом, но увижу его совсем другим.
Я старалась не заскулить, как испуганный пес, и не заблеять по-овечьи.
— Почему его называют Косторезом?
— Увидишь.
Риз остановился перед гладкой каменной плитой. Меж тем туннель продолжался, уходя неведомо в какую тьму. Воздух здесь был гуще. Мои облачка пара растворялись почти мгновенно.
Ризанд выпустил мою руку, но лишь затем, чтобы коснуться камня. От прикосновения камень задрожал, как водная гладь, и перед нами появилась дверь.
Как и входные ворота, она была из костей. Ее поверхность густо покрывали изображения: растения и животные, моря и облака, звезды и планеты, младенцы и скелеты. Добро и зло, перемешанные в самых невообразимых пропорциях.
Дверь качнулась и открылась сама собой. В камере было ничуть не светлее, чем в туннеле.
— Я украшал резьбой двери каждого узника, — послышался тонкий голосок изнутри. — Но моя дверь — краше всех.
— Вынужден согласиться, — ответил Ризанд.
Он вошел в камеру. Световые шары выхватили из темноты черноволосого мальчишку, сидевшего на полу возле дальней стены. Пронзительно-синие глаза взглянули на Ризанда, затем скользнули в проем, где остановилась я.
Риз полез в мешок… Нет, никакого мешка не было. Он полез в карман между мирами, служивший ему своеобразной кладовой. Словом, в руках Риза появился какой-то предмет, который он бросил мальчишке. На вид «ребенку» было лет восемь. Я присмотрелась к подарку Риза. На грубом каменном полу белела кость: длинная, крепкая и зазубренная с одного конца.
— Это малая берцовая кость, с помощью которой Фейра убила Мидденгардского червя, — пояснил Риз.
Я замерла. В моей костяной ловушке, расставленной на червя, было полным-полно костей. Я тогда и не заметила, какая из них оборвала жизнь твари. Я вообще сомневалась, удастся ли моя затея.
— Входи, — сказал мне Косторез.
Голосок у него был детским, но без детской невинности и доброты.
Я сделала шаг и снова остановилась.
— Как же давно ко мне ничего не попадало из внешнего мира, — сказал мальчишка, быстро оглядывая меня.
— Здравствуй, — сумела произнести я.
Он улыбнулся, изображая детскую невинность:
— Ты боишься?
— Да, — ответила я, памятуя первое наставление Риза: «Ни в коем случае не ври».
Мальчишка встал, однако к нам не подошел.
— Фейра, — произнес он, запрокинув голову.
В свете шаров его волосы отливали серебром.
— Фей-ра, — повторил Косторез, словно пробуя мое имя на вкус. Затем, опустив голову, спросил: — Куда ты попала, когда умерла?
— Твой вопрос в обмен на мой вопрос, — ответила я, вспомнив другое наставление, полученное от Риза за завтраком.
Косторез наклонил голову в сторону Ризанда:
— Ты всегда был смышленее своих предшественников.
Затем его пронзительно-синие глаза снова взглянули на меня, и мне показалось, что в них вспыхнул огонь.
— Расскажи, куда ты попала и что видела, и я отвечу на твой вопрос.
Риз едва заметно кивнул, однако взгляд у него был тревожным. То, о чем спрашивал Косторез… Я заставила себя успокоить дыхание, чтобы обдумать ответ. Чтобы вспомнить.
Чтобы снова пройти через кровь, боль, крики и медленную смерть… Амаранта ломала мне тело, убивала медленно, не спеша. Риз стоял неподалеку, рыча от бессильной ярости и глядя, как я умираю. Тамлин ползал на коленях перед троном, умоляя меня пощадить… Но мне было так невыносимо больно, что я сама хотела поскорее оборвать свое мучительное существование.
Риз застыл, внимательно следя за каждым движением Костореза, словно мои воспоминания свободно проходили через заслоны в разуме. Еще утром я не сомневалась в их прочности. Может, он подумал, что сейчас я позволила им упасть?
Мои пальцы сжались в кулаки.
Я выжила. Я выбралась из Подгорья. И отсюда сегодня выберусь тоже.
— Я услышала хруст, — начала я рассказ, и Риз повернулся ко мне. — Этот хруст я услышала, когда она сломала мне шею. Я слышала не только ушами. Изнутри тоже. Костями черепа. Я умерла, едва успев испытать первую волну боли.
Глаза Костореза из синих сделались фиолетовыми и вспыхнули ярче.
— А затем наступила темнота. Не такая, как здесь. Но в темноте была… нить. Может, это называлось по-другому. Я потянула за нить и вдруг снова обрела способность видеть. Не своими глазами. Его. — Я кивнула в сторону Риза, потом разжала татуированные пальцы левой руки. — Я знала, что мертва. Крошечный кусочек души — это все, что от меня осталось. Тот кусочек цеплялся за нить, соединяющую наш уговор.
— А во тьме был еще кто-то? Ты что-нибудь видела?
— Только ту нить. Больше ничего.
Ризанд побледнел, губы его плотно сжались.
— Когда меня воссоздали заново… воскресили… я вернулась по той нити. Я знала: на другом конце — дом. Там был свет. Это напоминало плавание сквозь искрящееся вино.
— Ты боялась?
— У меня тогда было единственное желание — вернуться в мир, откуда меня вырвала смерть. Я так этого хотела, что для страха не оставалось места. Худшее уже произошло. Темнота вокруг меня была тихой, спокойной. Пожалуй, я могла бы в нее погрузиться. Но я хотела вернуться в знакомый мир. И я выбрала нить.
— И что же, никакого другого мира там не было? — допытывался Косторез.
— Возможно, и был, но я его не видела.
— Ни света, ни портала?
«Ты сам-то куда жаждешь вернуться?» — вопрос был готов сорваться у меня с языка, но я удержалась.
— Только темнота и ощущение покоя.
— У тебя в тот момент было тело?
— Нет.
— А ты…
— По-моему, хватит твоих вопросов, — перебил Костореза Ризанд. Его бархатный голос словно бы скользил по кромке невероятно острого лезвия. — Вопрос в обмен на вопрос. А ты задал… — Риз загибал пальцы, ведя мысленный подсчет. — Ты задал целых шесть.
Косторез привалился к стене и медленно сполз на пол.
— Так редко встретишь того, кто по-настоящему умер, а потом вернулся в мир живых. Простите мое желание приоткрыть занавес и глянуть чуточку дальше. — Он махнул худенькой детской ручкой в мою сторону. — Спрашивай, девочка.
— Если от человека остался лишь кусочек кости… — Я старалась говорить как можно увереннее. — Существует ли способ воскресить этого человека? Вырастить новое тело и вложить туда душу?
Глаза Костореза сверкнули.
— А душа, значит, где-то хранилась? До поры до времени?
Я старалась не думать про жуткое кольцо Амаранты, в камень которого она поместила глаз и душу Юриана, чтобы та видела все творимые ею ужасы и непотребства.
— Да, — ответила я.
— Нет такого способа.
Я уже хотела облегченно вздохнуть.
— Если только…
Большим пальцем правой руки мальчишка провел по ладони. Его рука напоминала жука, сучащего лапками.
— Давным-давно, когда не было ни фэйцев, ни людей, уже существовал Котел… Говорят, его наполняла чистая магия. Из этого Котла появился наш мир. Но затем Котел попал в нечестивые руки и стал служить силам зла, творя зло и сея беды. С его помощью не раз менялся естественный ход событий. Когда положение стало совсем невыносимым, Котел выкрали, заплатив громадную цену. Его нельзя было уничтожить, ибо от него зависело существование нашего мира. Котел спрятали и о нем забыли. Остались лишь обрывочные сведения, будто Котел способен мертвое вновь делать живым.
Лицо Ризанда вновь стало маской спокойствия.
— И где же спрятали Котел?