Возможно, крылья, заботливо прикрывшие меня, строчки на исчезающем и появляющемся листе были всего лишь проверкой. Риз хотел убедиться, что его орудие в полном порядке, без непоправимых поломок.
Что ж, честная позиция. Мы не связаны никакими обязательствами, кроме моего обещания помогать ему и сражаться на его стороне.
Риз вполне мог оставаться моим другом. Спутником, соратником. Наша связующая нить ни к чему не обязывала. И то, что он уложил кого-то к себе в постель или сам улегся в чью-то, ничего не меняло.
Я вдруг подумала, что Риз одинок ничуть не меньше меня. И эта мысль принесла недолгое успокоение.
У меня не хватило решимости выйти из комнаты на завтрак и посмотреть, вернулся ли Риз.
Или узнать, с кем он отправился завтракать.
Есть мне не хотелось, и я сказала себе, что вполне могу валяться в постели до полудня. До второго завтрака я дотерплю, а потом мы с Таркином отправимся смотреть его сокровища. Я валялась, пока не пришли служанки. Увидев меня в постели, они извинились и уже хотели уйти, но я их задержала, сказав, что пойду мыться, а они пока могут прибраться. Служанки держались очень вежливо, хотя я улавливала их беспокойство. Не желая их дальше смущать, я отправилась в купальню.
Там я не торопилась. Заперев дверь, я стала проверять, насколько владею крупицей силы, доставшейся мне от Таркина. Вначале я заставила воду встать стеной, а потом создавала из нее разных зверюшек.
Их похожесть и подвижность зависели только от моего желания. Правда, вода, обретая черты того или иного зверя, не столько радовала меня, сколько вызывала дрожь. Я старалась не обращать на это внимания, как не обращала внимания и на другое, не менее странное ощущение. Мне казалось, чьи-то когти скребутся у меня прямо в крови.
По купальной порхали водяные бабочки. Я любовалась ими, пока не обнаружила, что сижу в остывшей воде.
Как и вчерашним вечером, из стены в мою комнату вошла Нуала. Я понятия не имела, где она прячется во дворце и откуда знает, когда ей появиться. Она рассказала, что они с Серридвеной тащили жребий — кто кого пойдет одевать. Ее сестре досталась короткая палочка, и Серридвена отправилась к Амрене. Спросить у Нуалы про Риза я не решилась.
Нуала облачила меня в платье цвета морской зелени с пятнами розового золота. Мои волосы она завила и заплела в толстую, но достаточно свободную косу, украшенную жемчужинами. Знала ли Нуала, зачем я здесь и чем занимаюсь? Если и знала, то помалкивала. Но сегодня она с особенной тщательностью возилась с моим лицом. Губы она покрыла помадой розово-малинового цвета, а щеки — легким слоем светлой пудры. Очаровательное, невинное создание… если бы не мои серо-голубые глаза. Сегодня в них было больше пустоты, чем вчера вечером, когда я любовалась собой в зеркале.
Я достаточно освоилась во дворце и без посторонней помощи добралась туда, где Таркин, прежде чем проститься и пожелать спокойной ночи, назначил мне встречу. Главный зал находился на среднем этаже. Отличное место встречи для тех, кто жил в высоких башнях, и тех, кто, оставаясь невидимым и неслышимым, трудился внизу.
На этом этаже располагались многочисленные комнаты для собраний, бальные залы, столовые и все прочие помещения, необходимые для приема посетителей, устройства торжеств и совещаний. Лестницы, что вели на жилые этажи, охранялись: возле каждой стояло четверо солдат. Остановившись возле колонны, отделанной морскими раковинами, я стала ждать. Солдаты внимательно следили за каждым моим движением. Интересно, чувствовал ли Таркин, что я сегодня играла в купальной с его силой; с той частью, которую он отдал мне в Подгорье и которая здесь, в его владениях, подчинялась моим приказам?
Часы пробили два. Неподалеку от меня открылась дверь, и вышел Таркин в сопровождении моих спутников.
Ризанд мельком взглянул на меня, отметив наряд, цвета которого намеренно выбирались с желанием потрафить верховному правителю и подданным его двора. Не укрылось от него и то, что я старалась не встречаться глазами ни с ним, ни с Крессэдой. Я смотрела исключительно на Таркина и Амрену. Вариан подошел к караульным и, сдержанно улыбаясь, что-то им сказал.
— Ты сегодня замечательно выглядишь, — улыбнулся Таркин, приветствуя меня кивком.
Я еще раз убедилась, как прекрасно умеет шпионить Нуала. Серо-стальной камзол Таркина украшали вставки того же цвета, что и мое платье. Мы с ним могли бы составить неплохую пару. Золотисто-каштановые волосы, белая кожа — я была его зеркальным отражением.
Я чувствовала на себе оценивающий взгляд Риза.
Пусть убирается подальше. Потом сотворю водяную собаку покрупнее. Будет лаять на него и кусать за зад.
— Надеюсь, я не помешала вашим разговорам? — спросила я у Амрены.
Амрена лишь пожала худенькими плечами. Сегодня она была в светло-сером.
— Мы тут вели оживленные споры по поводу объединенной армады флотов и ее командиров. Кстати, ты знаешь, что, прежде чем занять свои нынешние посты и подняться на вершину власти, Таркин и Вариан командовали флотом Ноструса?
Вариан, слышавший эти слова, заметно напрягся, но не обернулся.
— А ты вчера не говорил, что был моряком, — сказала я, глядя Таркину в глаза.
Я добросовестно изображала, что заинтригована этим. Словно у меня и не было иных забот.
Таркин смущенно почесал шею:
— Я собирался рассказать сегодня, во время осмотра сокровищницы. — Он подал мне руку. — Можем отправляться?
Ризанду я не сказала ни слова. И не собиралась. Взяв Таркина под руку, я непринужденно бросила:
— До встречи.
Что-то царапнуло по заслону в моем мозгу; что-то темное и могущественное.
Возможно, это было предупреждение: не забывать о главном.
Мне стало не по себе от сгустка мрачной силы, охотящейся за мной. Настолько не по себе, что я чуть ли не прижалась к Таркину. Я одарила верховного правителя Двора лета лучезарной, легкомысленной улыбкой. Уже не помню, сколько времени я так не улыбалась. Никому.
По другую сторону моего заслона больше ничего не скреблось.
Вот и хорошо.
Сокровищница, куда меня привел Таркин, была настолько вместительной и внушительной, что целую минуту я стояла разинув рот. Потом еще минуту я внимательно оглядывала полки, надеясь уловить проблеск ощущения, схожего с тем, что распространял Таркин. Той силы, которую я играючи вызвала в купальне.
— И ты говоришь, что это — лишь одна из сокровищниц?
Таркин привел меня в глубокое подземелье. Тяжелая свинцовая дверь открылась, когда он коснулся ее рукой. Чтобы не вызывать подозрений, я не стала присматриваться к замку. И тем не менее… а вдруг этот замок, ощутив крупицу силы Таркина, открылся бы и от моего прикосновения?
Я чувствовала себя лисой, пробравшейся в курятник.
— Мои предки были жадными, если не сказать алчными, — усмехнулся Таркин.
Я шла мимо полок, вделанных в стену — крепкую, из скальной породы. Такую не сломаешь. Оставалось лишь рассчитывать, что кто-то перебросил бы меня внутрь закрытой сокровищницы. Но она наверняка окружена мощной магической защитой, подобной той, что оберегала жилище Риза и Дом ветра.
Сундуки, ломящиеся от жемчуга, ограненных самоцветов и самоцветов без огранки. Сундуки, переполненные золотом настолько, что оно вываливалось на каменный пол. Возле одной стены стояли необычайно красивые доспехи, отделанные золотом и серебром. Возле другой висели наряды, сшитые из тончайших тканей, похожей на паутину и звездный туман. Здесь были мечи и кинжалы — тоже с богатой отделкой эфесов и золотой инкрустацией лезвий. А книг не было. Ни одной.
— Неужели ты знаешь историю каждой вещи? — спросила я.
— Нет, только очень малой их части, — ответил Таркин. — У меня не хватало времени заниматься их историей.
Это меня успокоило. Возможно, он ничего не знает о Книге и не хватится ее.
Я повернулась:
— А скажи, какая вещь здесь самая ценная?
— Собираешься украсть?
Я изобразила непринужденный смешок:
— Неужто простой вопрос заставляет подозревать во мне жалкую, неопытную воровку?
Нет. Этот вопрос выдавал меня как жалкую, двуличную врунью.
— Я бы сказал, что настоящее сокровище появилось в этом подземелье лишь с твоим приходом. И сейчас оно — у меня перед глазами, — сказал Таркин.
Я не стала разыгрывать смущение и краснеть.
— Ты очень добр.
Таркин улыбался. По-доброму, с нежностью. Казалось, положение верховного правителя еще не уничтожило в нем умение сострадать. Хотелось надеяться, что и не уничтожит.
— А что касается собранных здесь сокровищ… Даже не знаю, какое из них считать самым ценным. Здесь немало очень древних вещей. Одно это повышает их ценность.
Я снова подошла к полке, делая вид, что любуюсь рубиновым ожерельем. Оно лежало на бархатной подушечке, и каждый рубин был величиной с яйцо малиновки. Такое ожерелье могла бы надеть только очень сильная и волевая женщина, которую никакие рубины не возьмут в плен.
На соседних полках лежали другие ожерелья. Жемчужные. Сапфировые. Еще на одной — ожерелье из черных бриллиантов.
Каждый темный камень был загадкой и ответом. Все они спали, ожидая пробуждения.
Таркин стоял у меня за спиной, глядя через плечо. Заметив мой интерес, он сказал:
— Возьми это ожерелье.
— Что? — оторопела я, поворачиваясь к нему.
Таркин смущенно почесывал шею.
— В знак благодарности. За Подгорье.
«Воспользуйся случаем. Спроси про Книгу».
Но такой вопрос требовал доверия. А Таркин, при всей своей доброте, все-таки был верховным правителем.
Он снял шкатулку с полки, закрыл крышку и подал мне.
— Ты первая не высмеяла мой замысел уничтожения сословных разграничений. Даже Крессэда усмехалась, когда я ей рассказал. Если не хочешь брать ожерелье в знак благодарности за спасение, возьми в качестве благодарности за понимание.
— Второе нравится мне больше. Ты вовсе не должен вознаграждать меня за спасение.
— Бери-бери, — мотая головой, сказал он.