Амрена занимала третий, мансардный этаж дома, и потолок у нее был наклонным, повторяя очертания крыши. Окон было всего два, но зато большие, одно напротив другого. Первое выходило на Сидру, второе — на окаймленную деревьями городскую площадь. Все жилье состояло из одной громадной комнаты. Истершийся паркет покрывали такие же истершиеся ковры. Мебель стояла не возле стен, а где придется, словно Амрена постоянно ее двигала.
Единственным предметом мебели, заслужившим постоянное место, была чудовищно большая кровать под балдахином — она и удостоилась чести стоять у стены. Кухня отсутствовала, наличествовали только длинный стол и жарко пылающий очаг. Настолько жарко, что я сразу вспомнила изнурительную жару Двора лета. Снежок, выпавший ночью, успел растаять на сухом зимнем солнце. Погода была умеренно холодной — как раз для бодрящей прогулки пешком.
Амрена восседала за низким столом, заваленным бумагами. Услышав мой вопрос, она оторвала взгляд от блестящего металлического листа Книги и подняла голову. Ее лицо было бледнее обычного. Даже губы побелели.
— Прошло слишком много времени с тех пор, как я пользовалась этим языком. — Она не сказала «говорила на этом языке». — Прежде чем браться за Книгу, нужно снова им овладеть. Надеюсь, к тому времени высокомерные королевы отдадут нам вторую половину.
— И сколько времени у тебя займет восстановление языка?
— А разве его темное величество не сообщил тебе? — удивилась Амрена, возвращаясь к Книге.
Я подошла к длинному столу со щербатой столешницей и поставила тщательно упакованные банки. Каждая вмещала в себя несколько больших кружек горячей крови, добытой мною в лавке мясника. Я бежала к Амрене со всех ног, чтобы кровь не успела остыть.
— Ничего он мне не сообщил, — ответила я, распаковывая банки.
Риз исчез еще до завтрака, но на столике возле моей кровати оставил короткую записку: «Спасибо за минувшую ночь». И никакого пера для ответа. Перо я отыскала сама и написала: «Что означают горы и звезды, вытатуированные на твоих коленях?»
Лист мгновенно исчез. Я стала ждать, а когда ожидание затянулось, решила отправиться завтракать. Я успела проглотить половину яичницы с поджаренным хлебом, как возле тарелки, аккуратно сложенный, возник тот самый лист.
«Это означает, что я не склоняюсь ни перед кем и ни перед чем, кроме своей короны».
На этот раз появилось и перо. Я ограничилась двумя словами: «Как драматично». Через связующую нить по другую сторону моего заслона я отчетливо услышала его смех.
Мне тоже стало смешно, однако в присутствии Амрены я лишь улыбнулась и отвернула крышку первой банки. В ноздри ударил металлический запах. Амрена учуяла кровь, посмотрела на банки и…
— Надо же. Я тебя люблю.
— Мясник резал молодого барашка… если для тебя это имеет значение. Пока я несла кровь сюда, она успела остыть. Хочешь, подогрею?
Забыв про Книгу, Амрена подскочила к открытой банке, обхватила ее обеими руками и принялась жадно пить, словно воду. Что ж, хотя бы не придется искать кастрюлю.
Амрена незаметно одолела половину банки. Струйка крови стекла у нее по подбородку и упала на серую рубашку. Я впервые видела Амрену в столь измятой одежде. Облизав губы, она поставила банку на стол и удовлетворенно вздохнула. Ее зубы стали красными и блестящими.
— Ой, спасибо.
— Какую кровь ты предпочитаешь?
Амрена торопливо вытерла салфеткой запачканный подбородок и недовольно покосилась на пятна, растекшиеся по рубашке.
— Я всегда любила баранью. Особенно молодых барашков. Все внутри вспыхивает, когда ее пьешь.
— Значит, не человечью? — осторожно спросила я.
Амрена поморщилась:
— Водянистая. Зачастую отдает тем, что они ели в последний раз. А поскольку большинство людей жрут что попало, только бы пузо набить, с их кровью лучше не связываться. А вот барашки… Я бы и от козьей не отказалась. У коз кровь чище и оттенков вкуса побольше. Напоминает мне об иных временах. И иных местах.
— Интересно, — сказала я, поскольку не отказалась бы взглянуть на мир, из которого занесло сюда Амрену.
Хозяйка странного жилища допила остатки крови и поставила опустевшую банку в небольшую раковину, прилепившуюся к стене.
— Я думала, у тебя более просторное жилище. И с более роскошным убранством, — призналась я.
Встретив Амрену в другом месте, можно было решить, что она живет во дворце или, по крайней мере, занимает такой же дом, как Риз. Однако все ее изысканные наряды висели на стойках возле кровати, а драгоценности горками высились на нескольких комодах и столах. Пожалуй, на все это золото, серебро и самоцветы можно было бы купить земное королевство.
Амрена пожала плечами и вновь уселась на стул перед Книгой.
— Однажды попробовала. Мне быстро наскучило. И потом, не люблю, когда вокруг шныряют слуги. Слишком уж они пронырливые. Знаешь, я успела пожить везде: и во дворцах, и в хижинах, в горах и на берегу моря. Но это жилище с видом на реку мне нравится больше всего.
Покатый потолок усеивали маленькие окошки. Косясь на них, Амрена добавила:
— Мое жилище удобно тем, что не позволяет устраивать празднества и принимать гостей. Терпеть не могу то и другое.
— Тогда я не стану у тебя засиживаться.
— Вообще-то, пока ты стоишь, — усмехнулась Амрена, убирая ноги под стул. — А что тебя надоумило заглянуть ко мне?
— Кассиан говорил, что с тех пор, как мы вернулись, ты безвылазно сидишь здесь. Я подумала… ты, наверное, проголодалась. Вот и решила заглянуть. Все равно делать нечего.
— Кассиан любит совать нос в чужие дела.
— Он заботится о тебе. Обо всех вас. Вы — единственная семья, какая у него есть.
То же можно сказать и обо всех остальных. Для каждого внутренний круг стал единственной семьей.
Амрена хмыкнула, вглядываясь в свои записи, но услышанное ей определенно понравилось.
На полу, рядом с ее стулом, мелькнуло что-то знакомое… Кровавый рубин! Амрена пользовалась им как грузиком для бумаг.
— Риз убедил тебя не уничтожать Адриату, невзирая на присланные кровавые рубины?
Глаза Амрены вспыхнули, полные яростных бурь и штормовых морей.
— Он вообще не пытался меня убеждать. Вот что убедило меня пощадить их городишко.
Она махнула в сторону ближайшего комода. Там, похожее на свернувшуюся змею, лежало знакомое мне ожерелье с бриллиантами и рубинами. Я его запомнила еще в сокровищнице Таркина.
— Как?.. — растерянно спросила я.
— Вариан прислал, — улыбаясь себе, ответила Амрена. — Решил смягчить заявление Таркина о начале кровной вражды.
Мне подумалось, что когда-то это ожерелье носила могущественная женщина. В моем нынешнем окружении женщин могущественнее Амрены не было.
— Так вы с Варианом…
— Было искушение, но ничего не получилось. Этот болван не мог решить, то ли он меня хочет, то ли ненавидит.
— А если то и другое сразу?
— Похоже, — с усмешкой ответила Амрена.
Потекли недели ожидания. Мы ждали, пока Амрена восстановит в памяти, а по сути — заново овладеет языком, на котором в нашем мире никто не говорил. Ждали, когда смертные королевы соизволят ответить на предложение о встрече.
Азриель не оставлял попыток проникнуть в их дворы. Пока что все его усилия оказывались безрезультатными. Я узнавала об этом в основном от Мор. Она всегда знала, когда он должен появиться в Доме ветра, и старалась обязательно попасть туда к его возвращению.
В подробности Мор не вдавалась, не говорила она и о том, насколько тяжело Азриель переживает свои неудачи. Ни он сам, ни его шпионы так и не смогли проникнуть к смертным королевам, и это угнетало его. Мор лишь однажды сказала вскользь, что требования, которые он предъявляет к себе, иначе как издевательством над собой не назовешь.
Казалось, Азриель не позволял себе потратить на личные нужды ни одной минуты — он все время либо выполнял шпионские задания Риза, либо упражнялся. Но когда я как бы невзначай сказала, что Азриель безропотно идет в танцевальное заведение «У Рэтты», стоит только Мор попросить, она невесело усмехнулась и раскрыла мне, сколько времени ей понадобилось уламывать Аза. Четыре столетия! Порою меня снедало любопытство: что происходило в Доме ветра, когда нас с Ризом там не было?
Я появлялась в Доме ветра по утрам — упражняться с Кассианом. Они с Мор решили, что меня необходимо откормить, дабы я набрала далеко не лишний вес и вновь стала бы сильной и быстрой. Постепенно я перешла от уроков защиты к урокам владения иллирианским мечом — оружием настолько острым, что я едва не оттяпала Кассиану руку.
Но я училась сражаться этим мечом. Медленно. Болезненно. Кассиан не делал мне поблажек. Перерыв в наших занятиях наступил лишь однажды, когда он летал в земли смертных. Требовалось узнать, есть ли у моих сестер новости от королев, а также передать королевам очередное письмо Риза.
Скорее всего, его новая встреча с Нестой была такой же, как и предыдущая. Я это чувствовала. Наш урок после возвращения Кассиана длился дольше и был жестче предыдущих. Когда я спросила, чем именно Несте удается так легко его разозлить, Кассиан лишь огрызнулся и потребовал не лезть не в свои дела, проворчав, что терпеть не может властных всезнаек. Сказанное в первую очередь относилось к Несте, хотя я подозревала, что он считает и меня недалеко ушедшей от старшей сестры.
Наверное, Кассиану и Вариану не помешало бы обменяться опытом общения с женщинами.
Если Риз оставался дома, вторую половину дня я упражнялась с ним. Разум против разума, сила против силы. Мы медленно развивали дарования, которые я унаследовала: огонь и вода, лед и тьма. И оба знали: есть и другие, до которых мы пока не добрались. Переброс мне не давался. После того снежного утра, когда на меня напал аттор, я не могла переместиться даже на другой конец комнаты.
Я огрызалась на Риза, а он лишь говорил, что все это требует времени. Нужно неутомимо учиться и совершенствовать навыки.
В каждый наш урок он что-нибудь рассказывал мне о верховных правителях, отдавших крупицу силы для моего воскрешения в Подгорье. Я узнала о Бероне — жестоком и тщеславном верховном правителе Двора осени; о Каллиане — тихом, себе на уме, верховном правителе Двора зимы. Меня впечатлил рассказ Риза о Хелионе — верховном правителе Двора дня. Его прозвали Рассекателем заклинаний. Амаранта самолично разграбила и уничтожила тысячу его библиотек. Подданные Хелиона прославились непревзойденным умением составлять заклинания и хранить знания Притиании.