Я хладнокровно приказала своим глазам расшириться, потом превратила их в звериные. Я сделала еще пару перебросов, и, когда перенеслась на очередное дерево, темный лес стал светлым, как днем. Что касалось тварей, снующих внизу, — на них я даже не взглянула.
Нет, я не позволяла себе отвлечься от переброса. Я «порхала» между деревьями, пока не добралась до места, где на нас напали. Все это время я дергала за связующую нить в поисках знакомой стены на другом конце. Потом…
В ветвях надо мною поблескивала застрявшая стрела. Я переместилась к ней, и, когда выдернула рябиновое древко, мое бессмертное тело почуяло опасность. Я глухо зарычала.
Я не знала, сколько стрел вонзились в Риза и его крылья. От скольких он меня загородил своим телом.
Рябиновую стрелу я сунула в колчан. Приглядевшись, заметила вторую, наполовину зарывшуюся в хвойный ковер.
За мною оставался след, покрытый инеем. Я перемещалась по кругу, выискивая новые стрелы, которые, по счастью, не задели Риза. Я собрала их все.
И вдруг я заметила, что в одном месте ветви сломаны и смяты. Наконец-то я почуяла Риза. На окрестных деревьях блестела корка льда, а ветки и земля были забрызганы его кровью.
И все вокруг усеивали рябиновые стрелы.
Похоже, к засаде наши враги подготовились основательно. И стрел они не жалели, если выпустили по Ризу несколько сотен. Слишком много, чтобы он сумел вовремя их засечь и уберечься. Особенно если учесть, что его внимание было поглощено мною. Весь день.
Я перебрасывала себя с места на место, стараясь нигде особо не задерживаться, чтобы лесные твари меня не учуяли.
Следы мне подсказывали: Риз камнем упал на землю. Врагам пришлось спешно уносить его отсюда.
Они пытались спрятать кровавую дорожку, но я бы нашла ее даже без подсказок его разума. По запаху. Этот запах я бы учуяла где угодно. Враги умело скрывали следы, но мое умение превосходило их.
Теперь в моем луке застыла рябиновая стрела. Я продолжала охоту, сверяясь по оставленным знакам.
Риза уволакивали не менее двух дюжин. Впрочем, стрелявших по нам было еще больше. Остальные потом совершили переброс, а с Ризом осталась лишь «тягловая сила». Его тащили в сторону гор, и я даже представить не могла, кто его там ожидал.
Пленители двигались быстро, уходя все глубже и глубже в лес. Они держали путь к Иллирианским горам — дремлющим великанам. А Риз, пока его тащили, истекал кровью.
Чутье подсказывало мне: он жив. Пока жив. Если раны не затянутся… Рябиновые стрелы делали свое черное дело.
Помнится, я уложила посланца Тамлина одной-единственной, точно пущенной стрелой. На что способна лавина таких стрел? Об этом я старалась не думать. У меня в ушах до сих пор звучал крик раненого Риза.
Меня охватила ярость, не знающая снисхождения и пощады. Если Риз убит или смертельно ранен… Я была готова истребить не только устроителей засады, но и пославших их, кем бы они ни были.
Я расправлюсь со всеми.
Через какое-то время я заметила разделение следов. Наверное, кого-то послали искать место для ночлега. Я замедлила перебросы, тщательно изучая следы. Здесь напавшие разделились надвое. Вероятно, чтобы сбить меня с толку. И везде слышался запах Риза.
Понятно. Они забрали его одежду. Они видели, что я летела вместе с Ризом, и знали: я обязательно двинусь по следу. Значит, мне тоже готовили ловушку.
Я переместилась на верхнюю ветку дерева, стоявшего рядом с местом, где нападавшие разделились. Судя по всему, один отряд двинулся в сторону гор, а второй продолжил углубляться в лес.
Горы — владения иллирианцев. Там нападавшие рисковали столкнуться с иллирианскими дозорными. На этом строился их расчет: они решили, что я не сочту их настолько глупыми. Какой дурак потащит Риза в его же земли? Значит, я отмету этот вариант и решу, что Риза поволокли в нейтральный лес.
Я не столько обдумывала свои дальнейшие действия, сколько вынюхивала их.
Нападавшие не учли, что помимо запаха Риза был и другой, довольно слабый, перемешавшийся с его собственным.
Мой новый переброс лежал в сторону гор. Я старалась ни о чем не думать. Особенно о том, что мой собственный запах вчера ночью прицепился к телу Риза. Пусть утром он и переоделся в доспехи, однако ни он, ни я не рискнули мыться на постоялом дворе. И потому Риз нес с собой мой запах.
Я двигалась на свой запах и через какое-то время увидела узкий вход в пещеру у подножия гор. Внутри мелькнул свет… Я замерла.
Из пещеры донесся звук, который не спутаешь ни с чем. Звук удара плетью.
У меня пропали все слова, мысли и чувства. Потом я снова услышала свист плети, а через мгновение — еще один.
Я повесила лук на плечо и достала вторую рябиновую стрелу. Связать их вместе было несложно. Наконечники обеих зловеще поблескивали. Потом я связала еще пару стрел. Теперь у меня в каждой руке было по самодельному кинжалу. Снова засвистела плеть… И я перебросилась в пещеру.
Нападавшие умело выбрали укрытие. Узкий вход, широкий, изгибающийся туннель. Свой лагерь они устроили за изгибом, чтобы их случайно не обнаружили иллирианские дозорные.
У входа толкались двое караульных — фэйцы в незнакомых мне доспехах. Они даже не заметили, как я оказалась внутри.
Еще двоих я увидела по другую сторону входа. Те тоже скучали и глазели на своих товарищей снаружи — и тоже не успели меня заметить. Я завернула за угол. Для моих ночных звериных глаз свет был слишком ярким. Я вернула себе обычное зрение и сделала новый переброс, миновав еще двоих караульных.
Потом я увидела последнюю четверку караульных, небольшой костер, Риза и то, что они успели с ним сделать… Я потянула за связующую нить и чуть не заплакала, ощутив знакомую черную стену… Но за нею ничего не было. Только тишина.
Его подвесили за руки к противоположным стенкам пещеры, на цепи из странного камня с голубоватым отливом. Спина Риза представляла собой окровавленный кусок мяса. А его крылья…
Из них и сейчас торчало семь рябиновых стрел.
Лица Риза я не видела. Только струйки крови, скользящие по его коже, подсказывали мне, что он жив.
И тогда меня прорвало.
Первыми, совершив переброс, я атаковала караульных с плетями. Каждый держал в руке по две. Их товарищи успели лишь вскрикнуть, когда мои рябиновые кинжалы воткнулись одному и второму в горло. Глубоко, с поворотом. Когда-то я таким образом обрывала жизни зверей, на которых охотилась. Через мгновение оба валялись на каменном полу. Их руки еще сжимали плети. Прежде чем караульные успели броситься ко мне, я переместилась к двум другим, вскочившим у костра.
И снова хлынула кровь.
Переброс. Удар. Переброс. Удар.
Подумать только: его крылья! Его прекрасные, сильные крылья.
Сюда уже бежали караульные, сторожившие вход. Они приняли смерть последними.
Мои руки снова оказались в чужой крови. Но сейчас все было по-другому, не так, как в Подгорье. На эту кровь я смотрела со злорадной усмешкой. Я чувствовала себя мстительницей, а не убийцей невиновных. Кровь за кровь. Десять жизней за каждую пролитую каплю крови Риза.
Вскоре стихли последние предсмертные крики. Запихнув самодельные кинжалы за пояс, я подбежала к Ризу, обхватила его лицо. Бледное, невероятно бледное.
Он приоткрыл глаза и застонал.
Я молча бросилась к цепям, стараясь не обращать внимания, что покрываю их кровавыми отпечатками. Цепи напоминали лед. Нет, они были хуже льда. Они ощущались чем-то совершенно чужеродным, словно пришли из другого мира. Я проталкивалась через их чужеродность. У меня болели все пальцы. Я устала сильнее, чем когда добиралась сюда и расправлялась с караульными. Наконец мне удалось высвободить одну руку Риза.
Он тяжело рухнул на пол, ударившись коленями. Меня передернуло. Я стала высвобождать вторую его руку. Кровь текла у него по груди и по спине, собираясь в ложбинках между мускулами.
— Риз, — прошептала я.
Я чуть сама не грохнулась на колени, когда за заслонами уловила его проблеск. Наверное, боль и изможденность уменьшили заслоны до толщины оконной рамы. Его крылья, усеянные стрелами, оставались раскинутыми и болезненно напряженными.
— Риз, нам срочно нужно домой. Перебрось нас в горный лагерь.
Он снова приоткрыл глаза и прошептал:
— Не могу.
Каким же ядом смазали наконечники этих проклятых стрел, если вся его магия, вся его сила…
Но нам нельзя было здесь оставаться — невдалеке стоял второй отряд.
— Держись, — сказала я, хватая Риза за руку и погружаясь в ночь и дым.
Этот переброс оказался неимоверно трудным. Такое ощущение, что вся тяжесть его тела, вся его сила тянули меня назад. Я словно шла по чавкающей глинистой жиже. Все свое внимание я сосредоточила на другой пещере, она находилась в лесу, и вход в нее густо покрывал мох. Ее я видела сегодня днем, когда мне захотелось пить, и Риз сделал недолгий привал возле лесной речки. Я заглянула внутрь из любопытства и обнаружила лишь прелые листья. Пещера показалась мне вполне безопасной. Возможно, сыроватой, но лучше так, чем под открытым небом. Других вариантов у нас не было.
Каждая лига давалась мне с трудом. Я не могла переместить нас напрямую в ту пещеру. Все это время я не выпускала руку Риза. Мне почему-то казалось: если разжать пальцы, он исчезнет, и я уже никогда его не найду.
Наконец мы добрались до пещеры. Ее пол тоже оказался каменным, хотя и прикрытым тонким слоем сырых, холодных листьев. Я не сумела плавно опустить нас, и Риз застонал от боли.
— Риз, потерпи, — умоляла его я, озираясь в темноте.
Вспомнив про ночных тварей леса, я не рискнула разжечь в пещере огонь.
Тело Риза было непривычно холодным. Кровь продолжала течь.
Я вернула себе ночное звериное зрение, и у меня перехватило горло при виде того, что с Ризом сделали эти… Я не находила слов. Слово «враги» казалось мне слишком мягким.
— Риз, в твоих крыльях застряли стрелы. Я должна их вытащить.
Он снова застонал, его ладони распластались на полу. Конечно, я и не ждала, что в ответ он улыбнется или скажет ехидную гадость. Я видела перед собой поверженного Риза.