Ветер и ночь поглотили нас.
Я очутилась в царстве ослепительного света. На склонах гор, искрясь под полуденным солнцем, лежал свежий снег. Единственной грязнулей в этих местах сверкающей чистоты была я.
Я оказалась высоко в горах. На расстоянии нескольких сотен локтей я увидела деревянную хижину, втиснувшуюся между соседними склонами. Они надежно защищали ее от ветра. В окнах хижины было темно. Вокруг — никого.
— Дом — под особой магической защитой. Никто не сумеет совершить переброс внутрь. Никто вообще не появится в этих местах без нашего позволения.
Мор направилась к хижине. Снег весело поскрипывал под ее сапогами. День выдался безветренный, поэтому было сравнительно тепло. Весна добиралась и до здешних краев, хотя после захода солнца мороз возвращался. Я поплелась за Мор, ощущая, как звенит магическая сила, соприкасаясь с моей кожей.
— Тебе позволено войти, — сообщила Мор.
— Потому что я — его пара?
— Сама догадалась или он тебе сказал? — не оборачиваясь, спросила Мор.
Ее ноги по колено утопали в снегу.
— Мне сказал суриель. Я поймала его, чтобы узнать, как исцелить Риза.
— Что с Ризом? — спросила Мор, сопроводив вопрос ругательством.
— Жить будет.
Других вопросов она не задавала, а меня не тянуло рассказывать о вчерашнем нападении. Мы подошли к двери хижины. Мор взмахнула рукой, и дверь открылась.
Большая комната одновременно служила гостиной, столовой и кухней. Слева громоздился кожаный диван, покрытый меховыми накидками. Напротив входной двери была другая, открывавшаяся в коридорчик с общей купальней и двумя комнатами поменьше. Вот и весь дом.
— Когда были помоложе, мы любили сбегать сюда для «размышлений», — рассказала Мор. — Риз ухитрялся протащить сюда книги и выпивку для меня.
При звуке его имени я сжалась.
— Красивое место, — пробормотала я.
Новый взмах руки Мор зажег огонь в очаге. В комнате мигом потеплело. На кухонных столах сама собой появилась еда.
— Очаг не нуждается в дровах, — пояснила Мор. — Огонь будет гореть, пока ты не покинешь это место.
Она вопросительно посмотрела на меня. Ей хотелось знать, долго ли я здесь пробуду.
— Прошу тебя, не рассказывай ему, где я, — сказала я, отводя глаза.
— Он попытается тебя найти.
— Тогда скажи, что я не хочу, чтобы меня искали. Мне нужно время.
Мор закусила губу:
— Вообще-то, это не мое дело…
— Я тебя ни о чем не расспрашиваю.
И все же она проговорилась:
— Он хотел тебе рассказать. Знала бы ты, как его угнетало молчание! Но… Когда он был с тобой… я впервые видела его по-настоящему счастливым. Думаю, это никак не связано с парными узами.
— Мне все равно, — сказала я.
Мор умолкла, но я чувствовала: ей хочется сказать еще что-то.
— Спасибо, что перебросила меня сюда.
Вежливый намек на мое желание остаться одной.
Мор наклонила голову:
— Я проведаю тебя дня через три. Одежды в комнатах более чем достаточно. Захочешь вымыться — только скажи: «Мне нужна горячая вода», и она появится. Магия дома позаботится о тебе. Достаточно мысленно пожелать или вслух произнести то, что тебе надо, и это возникнет.
Я хотела лишь тишины и уединения, но возможность вымыться в горячей воде заметно подняла мне настроение.
Мор исчезла, даже не простившись.
Я осталась одна. На многие лиги вокруг — никого. Я стояла в тихой хижине, глядя в пустоту.
Часть третьяДом тумана
Глава 52
Купель в горной хижине оказалась довольно глубокой и удобной. Сюда можно было влезть даже с иллирианскими крыльями. Меня не волновало, какая магия управляет домом и как она действует. Я мысленно пожелала очень горячей воды, и купель услужливо наполнилась почти кипятком. Морщась, я разделась и полезла в обжигающую воду.
Я не мылась целых три дня и при виде горячей воды и душистого мыла едва не расплакалась.
Да, я успела забыть, что когда-то не купалась неделями. Мытье в отцовской хижине отнимало кучу времени. Никакой купели там не было — мы обходились деревянным корытом. Воду грели по частям, и пока грелась вторая порция, первая успевала наполовину остыть.
Я выбрала темное мыло, пахнущее дымом и соснами. Оттерев себя до скрипа, я повелела купели наполниться чистой водой, в которой теперь и сидела, глядя сквозь завесу пара на колеблющиеся огоньки свечей.
Я — его пара.
Это слово выгнало меня из купальной раньше времени. Завернувшись в полотенце, я отправилась искать одежду. В комоде первой комнаты нашлись облегающие штаны и громадная теплая кофта кремового цвета, доходившая мне до середины бедер. Отыскались и толстые шерстяные носки. Урчащий живот напомнил, что я ничего не ела со вчерашнего дня, потому что…
Потому что его ранили, а я буквально лишилась рассудка. Да, лишилась рассудка, когда его забрали от меня, подбив, словно птицу.
Все мои дальнейшие действия были совершенно инстинктивными. Спасти его. Любой ценой. Не думала, что это желание так глубоко укоренилось во мне…
Так глубоко.
На кухонном столе я обнаружила керамическую банку с супом. Должно быть, Мор постаралась. Впрочем, угощение оказалось холодным. Разыскав на полке чугунную кастрюлю, я перелила в нее суп и поставила на плиту. Пока он грелся, я уплела половину свежего хлеба с хрустящей корочкой.
Он догадывался об этом раньше моего плена у Амаранты.
Я вспомнила день несостоявшейся свадьбы с Тамлином… Интересно, Риз тогда вмешался, чтобы уберечь меня от чудовищной ошибки или ради собственных целей? Если я была его парой, он не мог допустить мой брак с кем-то другим. Может, им в первую очередь двигало это?
Я молча ела суп. Единственным моим спутником здесь был потрескивающий огонь.
В голове проносилась лавина мыслей, а глубже… глубже я испытывала нечто похожее на облегчение.
Мои отношения с Тамлином были обречены с самого начала. Я оставила его, чтобы найти свою пару. Я отправилась к своей паре.
Я не хотела обманывать Тамлина. Не хотела слухов и сплетен вокруг нашей несостоявшейся свадьбы. Он ни в чем не виноват. Просто я — не его пара.
В таком случае — я вовсе не врунья и не предательница. Напрасно я себя корила. Даже если Риз… Риз уже тогда знал, что я — его пара.
Он знал, а я делила ложе с Тамлином. Месяц за месяцем. Риз знал, что я сплю с его заклятым врагом, но не показывал виду. Или ему было все равно?
Может, он не хотел никаких связующих нитей между нами. Надеялся, что со временем они исчезнут.
В таком случае я Ризу ничего не должна и мне не за что перед ним извиняться.
Но где-то он предвидел, как я откликнусь, узнав, чьей парой являюсь. Знал, что это не столько поможет, сколько ударит по мне.
А если бы я все узнала на полгода раньше?
Если бы, ложась с Тамлином, отдаваясь ему, я бы знала, что моя пара — не он, а Риз?
Все равно это не оправдывало умалчивание Риза. Не оправдывало последних недель, когда я себя ненавидела за то, что отчаянно его хочу. У него было предостаточно времени и полным-полно удобных моментов, чтобы рассказать мне правду. Но я… понимала.
Я вымыла посуду, смахнула крошки с небольшого обеденного стола и залезла в кровать.
В прошлую ночь я почти не спала, прислушиваясь к его дыханию и моля забытых богов, чтобы он не перестал дышать. А ночью раньше я лежала в его объятиях, ощущая между ног его пальцы и его язык у себя во рту… В хижине было тепло, но простыни вдруг показались мне холодными, а кровать — слишком большой и пустой.
Из маленького окошка лился голубоватый лунный свет, снег за стеклом тоже окрасился в голубое. Ворчливый ветер крутил поземку вокруг хижины.
Может, Мор все-таки рассказала, куда я скрылась?
Неужели он действительно меня искал?
Пара.
Моя пара.
Меня разбудили солнце и сверкающий снег. Я сощурилась, ругая себя за то, что вчера не задернула шторы. Потом вспомнила, где я и почему оказалась в скрытой от посторонних глаз горной хижине. Я даже не знала, в каких она горах.
Как-то Риз упомянул о своем любимом месте отдыха, которое Мор и Амрена в пылу ссоры сожгли дотла. Может, он говорил про эту хижину? Значит, потом он все восстановил. Чувствовалось, хижине немало лет, но все внутри ее было вполне в приличном состоянии.
Мор и Амрена знали.
Я не решила, должна ли ненавидеть их за молчание.
Риз, конечно же, приказал им держать язык за зубами. Они повиновались, но…
Я застелила кровать, приготовила и съела завтрак, снова вымыла посуду и встала посреди комнаты, решая, чем себя занять.
Я вдруг поняла, что убежала.
Убежала, как Риз и предполагал. Однажды я сказала ему, что любая женщина, находящаяся в здравом уме, непременно от него сбежит. И удрала, как трусиха, как дура. Даже не помогла ему войти в дом, а бросила валяться в замерзающей глине.
Я бросила его, хотя еще день назад убеждала, что никогда не уйду.
Я требовала честности и при первом же настоящем испытании сама отказалась от его объяснений. Я даже не пожелала его выслушать.
«Ты меня видишь».
Получается, я не желала его видеть. Не желала видеть то, что находилось у меня перед носом.
Я предпочла скрыться.
А стоило… наверное, стоило остаться.
В середине дня меня одолела скука.
Отчаянная, неумолимая скука. Я оказалась заперта внутри этой уютной хижины. Оставалось лишь ходить из угла в угол и слушать звон весенней капели. Яркое солнце постепенно слизывало окрестные снега.
От скуки проснулось любопытство. Сначала я обследовала содержимое комодов в обеих комнатах — там лежала одежда, обрывки старых лент, ножи и кинжалы, распиханные между рубашками и штанами. Похоже, их туда сунули второпях и забыли. Потом настал черед кухонных шкафов. Опять-таки ничего особо интересного: съестные припасы, кастрюли и сковородки, заляпанная поварская книга. В той части, что служила гостиной, я нашла покрывала, несколько книг и снова оружие — оно здесь было спрятано повсюду. Единственным необследованным местом оставалась кладовая.