– Это закончится, когда мерзавец расплатится! А ты ему уже через пару месяцев вернешь компанию в целости и сохранности! Рик поступил благородно по отношению ко всем, а ты… Так что, настоящая Кинзи, зачем ты тут?
– Потому что не считаю вас своими врагами.
Джек нервно дернулся и рванул на выход – видимо, чтобы не ударить меня в ответ на такое нежнейшее признание. Такеры переглянулись и тоже пошли к двери, напоследок Джессика бросила:
– Надо было соглашаться, Рик. Сейчас эта девка выла бы в углу, а не чувствовала себя на вершине мира.
Старые друзья совсем не облегчали ему морального груза. Уверена, Рик и без последней реплики обвинял себя в слабости.
– Ты тоже уходи, Клэрис.
Я шагнула к нему:
– Что там было насчет границ?
Он даже посмотреть на меня не мог:
– Сейчас не могу об этом думать. Уходи.
– Нет, Рик. Я поняла, в чем единственное решение – предать всех. Я предала тебя на совете директоров. Я предала Стивена и Дина, которые считали, что я найду другой выход, в котором ты хоть что-то получишь. Я предала семью, сейчас явившись сюда. Вот это и есть золотая середина.
Подошла еще ближе, положила ладони ему на плечи, но Рик откинул руки и отступил на шаг. Посмотрел в глаза, невесело улыбнулся:
– А кто тебе сказал, что ты мне нужна?
Никто не говорил. Но я твердо это знала.
– Я верну тебя в компанию. Ты получишь руководящую должность и тогда сможешь устроить каждого из своих людей. Мы будем в Кинзис вместе, и оба по праву наследования. А еще через три года, когда уже никто и не вспомнит про текущие потрясения, можем обсудить смену названия.
– Кинзис-Беннет? Даже звучит омерзительно.
– Нет, тогда и мистер Диксон заявит свои права, а потом и Дин со Стивеном подтянутся, – я заставляла себя смеяться. – Пусть называется как угодно, но фамилии «Кинзи» там не будет. «Фабрика зла», «Сборище негодяев» или «Королевство ворованных идей». Как думаешь?
– Уходи, Клэрис.
– Поцелуй, тогда уйду.
Он смотрел на меня секунды две, оценивал предложение. А потом резко шагнул вперед, схватил. И нет, не поцеловал. Он сдирал с меня одежду, до синяков впивался пальцами в бедра, швырнул на пол. И за все время так и не поцеловал. Я же отдавалась этой злой страсти без остатка – пусть, ему надо выплеснуть накопившееся. Без поцелуев и ласк. Рик умеет быть нежным, я знаю, но сейчас и мне его нежность не нужна. Он не подстраивался ко мне, не обращал внимания на болезненные стоны, вообще вряд ли о чем-то думал – Рик просто брал. Потому что хотел меня больше, чем Кинзис Киндом. Пусть. Меня все устраивает.
И как только он откатился на спину, я потянулась к одежде. Пуговицы на блузке выдраны с корнем, запахнула ее, как могла. Перед уходом сказала:
– Я люблю тебя, Рик Беннет.
– А я тебя ненавижу, – он лежал на полу и смотрел в потолок. – Теперь и себя ненавижу.
Вряд ли секс принес ему хоть какое-то облегчение. Но важно было показать ему самому, что от меня он отказаться не в состоянии. Теперь ход за ним.
В следующие недели ничего значимого не происходило. Атак и новых сливов не было – это говорило о том, что или Рик все же обдумал мое предложение мира и убедил остальных, либо они последние силы собирают для чего-то масштабного. Тем не менее Кинзис потихоньку выбиралась из проблем, и даже без бесконечных мнений Стивена и мамы, я понимала, что отец уже до конца года вернет свой пост. Сам он тоже сильно изменился и стал будто еще сильнее, чем прежде. Очевидно, что такой результат для врагов не выглядел возмездием.
Ничего значимого не происходило и на личном фронте. Рик так и не сделал свой шаг. К концу второй недели я не выдержала и позвонила сама. Трубка ответила напряженной тишиной.
– Прости меня, Рик.
Он продолжал молчать.
– Прости меня, Рик, а когда истекут два месяца, возвращайся в компанию. Стивен мне все жилы вытянул в попытках объяснить, насколько несправедливо я повернула ситуацию против тебя.
Тишина.
– Вернись. Ради Дина и Стивена – кажется, ты каким-то образом смог их впечатлить. Или они попросту единственные положительные герои? А меня прости.
И он наконец ответил:
– Знаешь, Клэрис… Я даже злиться на тебя всерьез не могу. Но вряд ли это секрет для нас обоих.
Я оживилась, а сердце застучало так громко, что и ему, наверное, удалось расслышать:
– Тогда еще лучше! Послушай, Рик, я сильная. Правда. И мне плевать, что скажут остальные, но я хочу держать тебя за руку. Боже, да я даже мечтаю о том, чтобы увидеть их реакцию!
– А. У тебя уже настолько далекие планы? – хоть бы усмехнулся. – А я только сказал, что не могу злиться на тебя. На твоего отца… я не могу простить нас обоих за то, что Роберт Кинзи вышел сухим из воды.
– Ненавидишь его?
– Я должен отвечать?
– Чего хочешь? Его смерти?
– Меня это вполне бы устроило.
– Рик…
– Не звони мне больше, Клэрис Кинзи.
Тяжелый груз он на меня повесил. Не отнял у отца самое дорогое, что у того было, и согласен теперь на меньшее. Для него – отступление от первоначального плана, но мне-то как быть?
Больше я его номер не набирала. Слишком невыносимо жить после подобных разговоров.
К концу второго месяца Стивен напомнил, что Рика пора восстанавливать в директорате. Все к тому времени порядком остыли, даже отец уже не заходился гневными комментариями – кажется, и до него дошло, что благодаря Рику компания до сих пор цела. Я попросила Стивена самого обзвонить членов совета.
Совещание проходило довольно тихо. Против восстановления в совете Рика никто не возражал, ведь условие выполнено. Стивен наконец-то выглядел довольным: все налаживалось, и вскоре Рика назначат на должность – традиционный шаг в Кинзис Киндом. А особенно после миссис Клауд никому бы не позволили отсиживать задницу на акциях без дела. Рик не возражал и восторгов не демонстрировал. Я же с тех пор, как он вошел в зал, даже не дышала. И на него не смотрела, пытаясь сконцентрироваться на остальных. Все будет хорошо. Теперь все будет хорошо. Лишь бы никто сейчас не вспомнил о посте гендиректора…
– Раз все так радужно, как описывает плановый отдел, может, отпустим малолетнюю Кинзи? – гаркнул мистер Диксон. – Ничего не имею против ее милой мордахи, но здесь полно тех, кто на этом месте будет выглядеть симпатичнее. Да любой будет!
Мама скривила рот, но быстро вернула непроницаемую холодность лицу:
– Закатай губу, Пол. Можем и проголосовать, если угодно. Но реальных кандидатов двое: мой муж и я. А Клэрис… Клэрис займет этот стул в свое время. Зато теперь я точно знаю, что компания за ней не пропадет. Или хоть завтра возглавит любой из филиалов, если только захочет.
Стивен улыбнулся ей – они вообще как-то слишком легко находили общий язык, хотя часто бывали по разные стороны:
– В этом случае предлагаю отложить голосование до следующего собрания. У меня как раз будут закончены основные дела. Вот тогда и выберем. Хотя между вами двумя – это выбор при полном отсутствии выбора.
Я кивнула, вынужденная согласиться с таким решением. Ни у одного больше не найдется перевеса голосов, поэтому пост займет один из родителей. И Стивен прав: нет никакой разницы, кто именно. Все вернулось на круги своя.
После собрания, чтобы не встречаться с Риком взглядами, я поспешила выйти вслед за отцом. Он пребывал в прекрасном настроении, что неудивительно.
– Пап, ты домой? Поехали вместе, хочу с тобой поговорить.
– Поехали, моя умница. Но предлагаю сначала зайти в ресторан перекусить. Давно не обедал наедине с дочкой.
Справедливости ради, никогда. Мы ни разу за всю жизнь никуда не выбирались вдвоем, но в последнее время отношения между нами сильно изменились. И я собиралась использовать это, чтобы снова поднять вопрос о примирении с Риком и его командой. Более того, теперь была уверена, что сейчас переговоры не зайдут в тупик. Роберт Кинзи, пережив самое серьезное потрясение в жизни, стал безгранично ценить тех, кто помог ему выкарабкаться… даже если по привычке и назывался врагом.
Решили оставить машину, чтобы заглянуть в ресторан в соседнем здании. Я обернулась: у входа в Кинзис стоял Рик и разговаривал с Джеком. Вероятно, сообщал последние новости.
***
В ресторане я серьезных тем не касалась. Мы говорили ни о чем – все сейчас шло на пользу. Да и домой не спешили, успеем еще. Хорошо бы, чтобы к тому времени освободилась и мама – ее расчетливый ум и холодное сердце еще ни разу делу не помешали. Я набрала ее номер, когда мы уже сели в машину и выехали на шоссе.
Как только отключилась, сразу пробился входящий от Рика. Я разволновалась, потому что для начала хотела решить вопросы с отцом, а потом сообщить выводы. Но все же вызов приняла:
– Ты где? Ты где?!
Он будто задыхался.
– Я… мы с папой, почти доехали до дома. Что случилось?
– В его машине?.. Черт! Паркуйтесь! Скажи отцу, чтобы осторожно куда-нибудь свернул! Я через минуту буду.
– Да что случилось?
Но тут и отец подал голос:
– Не пойму… Что-то с тормозами? Говорил же Клиринсу провести полную диагностику.
– Пап, – я запаниковала, но пыталась говорить отчетливо. – Не поворачивай! Вперед!
К особняку дорога уходила резко вниз, и отец не успел среагировать на мой крик – свернул по инерции. Расчет был абсолютно верным, если знать расположение дома и путь к нему. Через двести метров машина разгонится и врежется со всего маха в бетонное ограждение в самом низу.
Он давил на тормоз, от паники вообще перестав соображать. Да тут даже свернуть было некуда – везде высокие заборы!
– Дочка, выпрыгивай… – отец говорил быстро, хоть дыхание сбивалось. – Быстро. Я твоей стороной…
Я не дослушала. Открыла дверцу и рванула наружу. Мы уже сильно разогнались, я ударилась и ободрала руки. Возможно, сломала ногу и никак не могла подняться. Машина почти сразу скосила вправо, снося боковину забором, но тем самым замедляя движение. Рядом со мной со скрипом тормозов остановилась другая.