«Его» — это Котел. У меня волосы стали дыбом. Взгляд Несты скользнул по ковру, затем по стене.
— Я хочу пройти в свою комнату.
Я не сразу сообразила, что просьба обращена ко мне.
— Поднимайся на второй этаж. Потом направо. Вторая дверь. Или третья. Выбирай любую комнату. Другая достанется Элайне. Отдохни. Мы отправляемся… — Я сощурилась на часы в гостиной. — Через два часа.
Ответом мне был легкий кивок. Знак понимания и благодарности.
Мы с Ризом смотрели ей вслед. Платье цвета лаванды шуршало по ступенькам.
— Прошу меня простить! — крикнул Риз.
Худощавая рука Несты до белизны костяшек сжала перила. Моя сестра даже не обернулась.
— Неужели такое возможно? — пробормотал Кассиан, когда хлопнула дверь ее комнаты. — Неужели кто-то может что-либо забрать у Котла?
— Похоже, что так, — задумчиво ответил Риз и повернулся к Ласэну. — Пламя в ее глазах ведь не похоже на твое?
— Нет, — покачал головой Ласэн. — В моем арсенале такого оружия нет. Это был… обжигающе-холодный лед. И в то же время… текучестью своей он напоминал пламя. Ледяное пламя, если такое возможно.
— А по-моему, это смерть, — тихо сказала я.
Я не просто выдержала взгляд Риза. Я держалась за его взгляд, как за невидимую веревку, позволяющую не улететь из этого мира.
— Я думаю, мы видели… воплощенную силу смерти. Или какую-то иную силу, которой обладает Котел. Потому-то Косторез слышал Несту и слышал о ней.
Ласэн что-то пробормотал, рассеянно теребя волосы.
Кассиан многозначительно кивнул.
Риз скреб подбородок, раздумывая над моими словами.
— Неста не просто победила смерть. Неста ее обокрала.
Неудивительно, что моя сестра не желала ни с кем говорить об этом. Тем более — выступать в роли свидетельницы. Нам казалось, что она погружалась в Котел всего на несколько секунд. А как текло время для них с Элайной? Что-то удерживало меня от подобных вопросов.
— Азриель знает, что ты следишь, — сообщил мне Риз.
Он стоял перед зеркалом, поправляя лацканы своего безупречного камзола.
Приготовления к визиту в Каменный город велись тщательно, однако без шума и суеты. Амрена и Мор появились у нас полчаса назад. Мор сразу же отправилась в гостиную. Амрена объявила, что принесла платье, собственноручно выбранное ею для Несты.
Я не знала, чему моя сестра успела научиться у Амрены. Ей предстояло поупражняться с магическими предметами при Дворе кошмаров, пока мы будем обхаживать Кейра. Может, в списке этих предметов значился и Урбос. Надо будет выбрать момент и спросить Амрену, что́ ей известно о зеркале, столь вожделенном для Костореза. А мне нужно будет убедить Кейра расстаться с этим зеркалом. Как — я даже не представляла.
Амрена намеревалась дожидаться нашего возвращения, разбирая бумаги и свитки, которыми были завалены все столы в гостиной. Ласэн вызвался ей помочь. Амрена что-то буркнула. Это означало согласие, о чем я и сказала Ласэну.
Кассиан на крыше занимался любимым делом: точил оружие. Когда я спросила, неужели ему могут понадобиться все девять мечей, он ответил, что подготовка лишней не бывает, а если мне некуда девать время, он готов провести со мной учебный поединок. Я показала ему неприличный жест и быстро ретировалась.
Волосы еще не успели просохнуть после мытья. Если бы не этот визит, я бы ни за что не надела тяжелые серьги, оттягивающие мочки ушей. Кассиан был прав: я действительно не знала, куда потратить оставшееся время. Я подошла к окну нашей спальни, выходившему в сад.
Элайна молча сидела возле чугунного столика. К принесенному чаю она даже не притронулась. Азриель устроился напротив, в шезлонге у серых камней. Его крылья грелись на солнце, а сам он что-то читал — вероятно, запасался сведениями о Дворе осени, чтобы затем поделиться с Ризом. Азриель был готов к путешествию в Каменный город. Там грозная красота его доспехов произведет должное впечатление. Здесь же, среди ярких цветов и сочной зелени сада, она казалась странной. Особенно в присутствии Элайны.
— Чем они не истинная пара? — спросила я. — Почему Ласэн?
— Ты только Ласэна не спрашивай.
— Я серьезно. Кто или что определяет истинные пары?
— Судьба. Матерь. Завихрения внутри Котла…
— Риз!
Он стоял ко мне спиной, а потому видел лишь мое отражение в зеркале. Я подошла к шкафу, распахнула дверцу и сняла с вешалки выбранное платье. Черное, блестящее, чуть поскромнее того, что я надевала для прошлого визита в Каменный город.
— Ты же говорил, что твои родители не были истинной парой. То же я слышала от Тамлина о его родителях.
Осторожно, чтобы не порвать тончайшую ткань, я влезла в платье. Риз по-прежнему молчал. Я махнула в сторону сада, где сидели «певец теней» и моя сестра.
— А вдруг Азриель был бы для нее лучшей парой? Разве Элайне не дано выбирать? Ласэн может жаждать союза с нею, но что, если ей этот союз совсем не нужен?
— Устремления Ласэна еще ничего не значат, — ответил Риз, пожирая глазами каждый уголок моего голого тела в зеркале. — Существует выбор. И порою да… отнюдь не лучший. Учти: говорить об истинной паре и чувствовать свою истинную пару — не одно и то же. Кому-то кажется, что от этой женщины он получит самое сильное и здоровое потомство, и он выбирает ее в спутницы жизни. На самом низшем уровне так оно и есть. Потребности продолжения рода, и никакого намека на родство душ.
Он улыбнулся, намекая на чрезвычайную редкость нашего союза.
— Но бывает, что в ком-то просыпается тяга. Женщинам ее легче подавлять, а вот мужчин эта тяга может… свести с ума. Сражаться с нею труднее, чем с внешними противниками, поскольку это внутренняя битва. Не все выходят победителями. Кому-то кажется, что женщина, на которую пал их выбор, предназначена им судьбой. Женщина уже сказала им «нет», но они упорно продолжают ее добиваться. Порою даже бросают вызов тому, кого выбрала она. Случаются поединки. Иной раз кто-то гибнет. Все это дико и отвратительно. К счастью, трагические исходы случаются нечасто… А еще бывает и так. Пары верят, будто Котел соединил их с какой-то целью, которая со временем им откроется. Они добросовестно тянут лямку супружества и лишь через много лет понимают, что никогда не были родственными душами.
Я достала из шкафа пояс: такой же черный, щедро усыпанный драгоценными камнями.
— Значит, Элайна может отказать Ласэну, а у него будет право вызвать на поединок и даже убить ее избранника?
Риз закончил возиться с камзолом. Выглядел он безупречно. И никаких крыльев за спиной.
— На наших землях такого права у него не будет. У нас мужчинам запрещено подобным образом оспаривать чужое счастье. Запрет был установлен еще до моего рождения. При других дворах… да, там и сейчас бывают поединки. На континенте есть страны, где женщины в самом буквальном смысле являются собственностью мужа. Но не здесь. Здесь выбор целиком за Элайной. Если она откажет Ласэну, ей гарантирована полная наша защита. Однако его зов, пусть и ослабленный, она будет ощущать до конца своих дней.
— Думаешь, Элайна и Ласэн действительно подходят друг другу? — спросила я, надевая сандалии с затейливой шнуровкой.
— Ты их знаешь лучше меня. От себя скажу: Ласэн — потрясающе верный мужчина.
— И Азриель такой же.
— Для Азриеля вот уже пятьсот лет подряд существует только одна женщина.
— Так неужели между ними до сих пор не возникли связующие нити?
Риз пожал плечами:
— Думаю, Азриель удивляется этому с самого первого дня, когда он увидел Мор… А тебя я очень прошу: не пытайся играть роль свахи. Пусть сами разбираются.
— Я никогда не вмешиваюсь в чужие отношения!
Риз вопросительно наморщил лоб. Я прекрасно знала, на что он намекал.
Я уселась перед туалетным столиком и принялась сооружать на голове корону из косы. Не решаясь спросить Риза вслух, я послала вопрос по связующей нити: «Ты считаешь мое проникновение в разум Ласэна вторжением?»
«Я не могу за тебя отвечать на этот вопрос». Риз подал мне булавку.
Я закрепила ею косу. «Мне нужно было убедиться, что Ласэн не попытается захватить Элайну и выдать нас всех».
«И как, убедилась?» — спросил Риз, подавая мне вторую булавку.
Совместными усилиями мы закрепляли корону на моей голове. «Думаю, что да. Меня больше интересовали не его мысли, а его… чувства. Я не обнаружила никаких злых намерений, никакой закулисной игры. Только тревогу за Элайну. И… печаль. Тоску по ней».
Я тряхнула головой. Корона не шелохнулась. «Ты считаешь, я должна рассказать Ласэну?»
Риз заколол косу еще в одном месте, до которого мне было трудно дотянуться. «И это тебе самой решать. Бывает, покаяние слишком дорого стоит и совсем не искупает вины».
Мне бы это стоило доверия, которым Ласэн только-только начал проникаться ко мне и моему миру. «Я переступила запретную черту».
«Но это сделала не по злому умыслу. Ты тревожилась за безопасность своих сестер».
«Я не понимала…»
Риз ободряюще сжал мне плечо. «Чего ты не понимала?»
«Что это может быть так сложно. — Я покраснела. — Наверное, это наивно с моей стороны…»
«Это всегда сложно и с веками не становится легче. Знаю по собственному опыту».
«Я уже вторично забиралась в его разум», — призналась я, отодвигая от себя лишние булавки.
«Тогда пообещай себе, что это было в последний раз, и больше не терзайся угрызениями совести».
Губы я покрыла темно-красной помадой. При тусклом свете они покажутся черными.
«Пойми: что случилось, то случилось. Твои переживания ничего не изменят. Теперь ты убедилась: существует черта, которую нельзя переступать. Впредь ты уже не совершишь такой ошибки».
«А ты бы на моем месте тоже залез бы к нему в разум?» — спросила я, ерзая на мягком стульчике.
Риз задумался. «Да. И потом, как и ты, чувствовал бы себя виноватым».
Мне полегчало.
«Возможно, тебя утешит, что он сам тебя на это вызвал, ибо нарушил установленные правила. И потому ты имела право заглянуть в его разум. Ты заботилась о безопасности сестры. Ласэн первым переступил черту».