Я отложила книгу в сторону, все еще не желая спать, и заставила себя закрыть глаза. Мои мысли мгновенно обратились к Зейди. Мне не нравилось находиться вдали от нее после всего, через что я прошла, чтобы вернуться к ней, но я знала, что поступила правильно, предоставив ей и Сэми побыть вдвоем. Что-то подсказывало мне, что они скоро перейдут черту близости влюбленных, независимо от того, женаты они или нет. Эта мысль была странно болезненной, отзывалась глубокой болью в моей груди. Я была рада за них, но я не могла избавиться от чувства, что меня оставили позади, что Зейди куда-то двигалась мимо меня, а куда – я, возможно, никогда не смогу понять.
И в Галете было нечто такое, что мне казалось неправильным. Не представляющим непосредственной опасности, но ассоциирующееся с морским цветком, гниющим по краям и начинающим увядать. Меня восхищало истинное равенство его жителей, то, как много свободы было у женщин в выборе собственного пути, хотя даже это было чем-то вроде иллюзии. В противном случае Адриэль не была бы изгоем, что я легко могла заметить, прочувствовав подобное на собственном опыте. И хотя передача правления по отцу, как это делалось в Варинии или Иларии, всегда казалась несправедливой и неразумной, но умение лучше всех держаться в седле тоже не идеальный критерий для выстраивания иерархии.
Мои беспокойные мысли обратились к Талину, который, вероятно, крепко спал после тяжелого дня в седле. Он был бы не прочь поспать в казарме с другими солдатами. Хотя у него и были собственные покои в Старом Замке, он никогда не ставил себя выше своих людей, только если это требовалось, чтобы использовать свою власть им во благо. В то время как Сирен верил, что трон принадлежит ему по праву, и любой, кто стоит на его пути, был просто препятствием, Талин же следовал моральному компасу, который указывал прямо на север.
Я хотела бы, чтобы он был со мной. Налетел очередной порыв шквалистого ветра, и неожиданная вереница струй дождя забарабанила в окна, заставив Фокса сесть. Где-то вдалеке сверкнула молния, а через несколько ударов сердца прокатился раскат грома. Свеча догорела, и полная темнота слишком сильно напомнила мне темницу Нового Замка.
Я привыкла к штормам, поскольку выросла в море. Однажды мощная волна чуть не вырвала нашу крышу с корнем. Кое-что из наших вещей смыло волнами, а другие семьи потеряли свои лодки и пристани. На суше я была не так беззащитна, напомнила я себе.
Затем молния ударила одновременно с самым громким раскатом грома, который я когда-либо слышала, и я резко выпрямилась, заставив Фокса метнуться в тень. Сердце бешено колотилось, я почти поддалась искушению побежать к Адриэль. Вероятно, она привыкла к этому, живя здесь в полном одиночестве. Я почувствовала слишком знакомое напряжение в груди, такое, которое обычно можно было бы подавить, погрузившись в воду. Но сейчас я не могла этого сделать.
Без раздумий я вскочила с кровати, натянула сапоги для верховой езды и выбежала в сорочке под дождь. Я подумала, что, возможно, просто пребывание на улице немного избавит меня от нарастающей паники, но, как ни странно, именно движение, казалось, помогло. Я окрепла после стольких часов, проведенных верхом, и хотя мои ботинки не были предназначены для этого, а моя рубашка промокла насквозь и прилипла к телу, я осознала, что бег дается легко.
Ослепляющая белая вспышка явилась из ниоткуда. На мгновение я поверила, что в меня ударила молния. Но после света не было боли. Это было похоже на то, как если бы я покинула дождливые поля и оказалась внутри Нового Замка. А именно в кабинете Сирена. Он склонился над своим столом, спиной ко мне, и что-то неистово строчил на листе бумаги. Наполовину выпитый пузырек с кровью стоял рядом с ним на столе, а красные камни, как отполированные, так и необработанные, наполняли чашу рядом, как варинийский жемчуг всего несколько недель назад. Его собственная рука кровоточила над серебряной чашей, и свободной рукой Сирен поднял камень, повертел его в своих длинных белых пальцах, прежде чем в отчаянии отбросить в сторону.
– Как это по-детски, – сказала я, и тогда он повернулся, как будто услышал меня.
Его серые глаза пытливо обежали комнату. Он выглядел совсем не так, как мне помнилось, и не только потому, что его нос не был сломан и не кровоточил. Его некогда мертвенно-бледные щеки порозовели, как и полные губы, так похожие на губы его брата. Что бы гора ни отняла у него, моя кровь, казалось, вернула все это и даже добавила от себя. Он был по-своему красив. И тот факт, что я могла признать это после всего, что он сделал со мной, заставил мой желудок сжаться.
– Сирен, – сказала я, и его зрачки мгновенно расширились, когда он сосредоточился на мне.
– Ты действительно здесь.
Я знала, что он не мог причинить мне боль через видение, но мое сердце все еще бешено колотилось, даже когда я говорила себе не бояться. Я чувствовала свое тело в поле, дождь лил по моим замерзшим конечностям, но часть меня была там, в этом кабинете, который я всегда ненавидела.
Самодовольная усмешка заиграла на его губах.
– Наслаждаешься временем в Галете, не так ли? Ты выглядишь как утонувшая крыса.
– У нас один из твоих стражей, – выдавила я, игнорируя его насмешку.
Он махнул бледной рукой.
– У меня таких еще сотня.
Это был Сирен, которого я так хорошо знала и для которого человеческая жизнь ничего не стоила.
– Почему ты последовал за нами сюда?
Его взгляд бессознательно метнулся к пузырьку с кровью. Моей кровью.
– Почему тебе все еще нужна моя кровь? – выпалила я. – И почему мы обретаем связь всякий раз, когда ты ее пьешь?
Он покачал головой, но ничего не ответил. Похоже, у него была слабость, но он не собирался признаваться мне в этом. Я, конечно, не удивилась, но не знала, когда у меня будет еще один шанс спросить и он может проговориться в своей надменности.
– Где мои родители, Сирен?
Он склонил голову набок, как странная белая птица.
– Они в Новом Замке. Как и все остальные ваши люди.
– Зачем? – Я зарычала в отчаянии, почти вырывая себя из видения. Где-то вдалеке я слышала раскаты грома, чувствовала, как все мое тело дрожит от холода. – Чего ты от них хочешь?
Он уставился в пустое пространство перед собой на мгновение, как будто не был уверен, как ответить.
Я уже собиралась спросить снова, когда почувствовала, как чья-то рука сжала мою руку. На одно короткое мгновение взгляд Сирена обострился, а затем видение исчезло, и я стояла в поле с Адриэль, которая трясла меня с выражением дикого страха в глазах.
– Нора! Очнись!
Я откинула пряди мокрых волос с лица, осыпав все вокруг брызгами.
– Я здесь.
– Что ты творишь? – Ее тон был резким, но она притянула меня к себе и крепко, насколько могла, укутала нас обеих в свой плащ.
Я задрожала так сильно, что начала заикаться.
– Я не знаю. Я испугалась грозы и запаниковала.
Адриэль наполовину тащила, наполовину несла меня через поле, пока мы не добрались до ее дома. Она усадила меня перед огнем и через голову стянула с меня промокшую рубашку, прежде чем накинуть тяжелое одеяло.
– Грейся, – сказала она. – Пойду приготовлю тебе чай. Если бы не Фокс, мяукающий у моей двери, я бы даже не узнала, что ты исчезла. Что заставило тебя выйти в грозу с молнией? Конечно, девушке из океана лучше знать.
Она больше разговаривала сама с собой, чем со мной, и, в любом случае, у меня зуб на зуб не попадал, чтобы я могла ответить. Появился Фокс и начал кататься по полу передо мной, демонстрируя пятнышки мягкого белого меха на животе и поворачивая ко мне голову, как бы говоря: ты забыла обо мне, чужестранка?
Я высунула из-под одеяла одну замерзшую руку и почесала его за ушами, что заставило Фокса снова издать этот странный урчащий звук. Возможно, я действительно ему нравилась.
– Держи, – сказала Адриэль, присаживаясь на корточки рядом со мной и протягивая мне дымящуюся чашку. – Это поможет тебе согреться и успокоиться. Я и не знала, что ты так боишься шторма.
– Обычно я так себя не веду. – Моя сильная дрожь наконец утихла до редких подергиваний. – Я думаю, это просто потому, что я была одна. Я никогда раньше не жила одна.
Она посмотрела на меня с грустной, сочувствующей улыбкой.
– Едва ли ты была одна, Нора. Я была прямо здесь.
– Я не хотела тебя будить.
– Уж лучше это, чем застать тебя в поле, разговаривающей сама с собой.
Мои щеки вспыхнули.
– Прости.
– Однако ты ведь разговаривала не с собой, так? – Адриэль пододвинула табурет и села рядом со мной со своей чашкой чая. Я испытала небольшое облегчение, увидев, что она тоже его пьет.
Она снова изучала меня, это раздражало, и хотелось замкнуться, но я знала, что если кто-то и мог понять мою связь с Сиреном, так это Адриэль. Ее интерес к кровавым камням и жемчугу поначалу беспокоил меня, но, конечно, она хотела в этом разобраться – они были таким же наследием предков, как и ее костяные деревья. И она отвела меня в рощу, место, которое явно имело для нее значение. Может быть, мне тоже пришло время открыться.
Я сделала глоток чая, у которого был легкий ягодный привкус.
– Ты права, я разговаривала не с собой.
– Не хочешь поделиться со мной?
Я рассказала ей о видениях и снах, о том, как дважды видела, как Сирен пил мою кровь, что могло бы помочь объяснить нашу связь.
– На этот раз я поговорила с ним, – добавила я. – И он ответил. Он сказал, что варинийцы у него, но он не сказал мне, что планирует с ними делать.
Она пристально смотрела на меня, и я не могла отделаться от ощущения, что она собирала мои мысли, как собирала травы, как будто они были ингредиентами какого-то неизвестного мне зелья.
– Теперь я понимаю твою увлеченность магией крови, – сказала она, когда я закончила.
Я хмыкнула.
– Я бы не назвала это увлеченностью. Это скорее вынужденная заинтересованность.
– Справедливо. – Она взяла у меня чашку и поднялась на ноги, потягиваясь. – Как я уже говорила, я очень мало знаю о магии крови. Связь, которая есть между тобой и Сиреном… Я не могу сказать, что никогда не слышала ни о чем подобном, но у меня нет опыта в этом. А на данный момент, похоже, эта связь могла бы помочь.