– Так-так, – молвил мессер Софус, разглядывая мои культи. – Хорошего мало, но не отчаивайся. Есть у меня на примете один изобретатель всяких штучек-дрючек…
– Вроде того, который анапестон сочинил?
– Практически. Планета Березка-М, солнечной системы УБ-1, галактика Трын-да-Брын. Техническое развитие выше всяких похвал. Наверно потому, что закисью азота дышат и пьют этиловый спирт. Постоянно.
Мессер Софус аккуратно устроил мои жалкие культи на столе. Из ничего извлек два листа бумаги, положил по одному перед каждой рукой. Возвел глазки к небесам, словно что-то подсчитывая в уме, потом хлопнул лапками, и бумага зашевелилась… От нее стали отделяться бесчисленные белесые нити и присоединяться к обрубкам моих рук. Я почувствовала их мгновенно – это были нервы, сосуды, капилляры, вены, кости, суставы, я перечисляю все сумбурно, но видеть этот акт творения было просто чудом.
– Мессер Софус, что это? – прошептала я.
– Не углубляйся, – сказал он. – Лучше давайте все вместе подумаем, как Литании избежать масштабной войны с Восточным союзом.
– А будет война? – ахнула я. – И с самим Восточным союзом?! Они же нас расплющат! Попой сядут и расплющат!
– Рыбка, ты плохо думаешь о родине. Во-первых, у нас золото – благодаря тебе. Во-вторых, у нас передовое вооружение, купленное за золото, – опять же благодаря тебе. Ну и конечно, нас теперь считают сверхдержавой и почитают хорошим тоном устроить войнушку. Да за то же золото порвут всех нас. Люди гибнут за металл, где-то я это читал. Как избежать войны, я пока не придумал…
– А что, если, – робко протянул Маттео – он побаивался мессера Софуса, – что, если устроить какое-нибудь всемирное состязание под девизом дружбы, любви и красоты. Ну, помните, еще в древние времена проходили турниры, конкурсы.
– Люция, ты выбрала себе отличного мужа.
Маттео зарделся.
– Ведь это прекрасная идея! Объявляем всемирный фестиваль! Ну, чего-нибудь…
– Да поэзии!
– Вот! В память и в честь великого Альбино Монтессори!
– Маэстро Рафачелли изваяет главный приз – Золотую Бабочку, и символ вдохновения, и инсектоидам польстим лишний раз. Поэтический фестиваль. Всемирный поэтический фестиваль. Золота у нас навалом на то, чтобы такой конкурс подготовить, обеспечить всякими прибамбасами, провести и показать, что мы мирная страна, но на военный парад в честь великих поэтов у нас и армии, и техники наберется. И всем грамоты, медали, дипломы и благодарственные письма.
– Но в честь чего вдруг такая масштабная акция? И на грани войны?
– Люция, ты мысли не ловишь. Помер твой муж, великий поэт. Вот в его память и проведем. Тебе ногти какой формы делать?
– А? – мои руки! У меня были руки с изящными пальцами и элегантными запястьями! Только ногтей еще не было; мы обсудили эту тему и решили, что подойдут овальные с легким закруглением.
– Ну вот, – удовлетворенно молвил мессер Софус. – Поработай новыми руками, милая, как они тебе?
Это было необъяснимо. Только что некая материя стала частью меня и подчинялась мне. Я вытянула руки вперед, подняла вверх, повертела запястьями… Мои старые руки, в смысле, прошлые, они были… не такими сильными, легкими, ухватистыми и звонкими – если вы понимаете, о чем я. Я радостно пробарабанила ладонями по столешнице, а потом в низком поклоне склонилась перед своим учителем:
– Мессер Софус, вы, как всегда, являете мне чудо, и я даже не знаю, чем отблагодарить вас за это.
– Поэтический фестиваль, дорогая, вот что мы должны сделать! Свадьбу с Маттео ты всегда успеешь отпраздновать, а поэзия ждать не может. Она прямо-таки прет из всех щелей!
– Ну так это хорошо!
– Не совсем. Будем учитывать все компоненты нашего замысла. Не забывай, что в собственной стране мы все находимся под колпаком незримого присутствия инсектоидов. Ведь они являются настоящими хозяевами положения. Все институты власти – у них. И только поэзию они почему-то не воспринимают. Их мутировавшие мозги не поспевают за ямбом и анапестом. Сколько раз замечал – читаешь инсектоиду стихотворение, а он как в ступор впадает, в заморозку. Лапки слабеют, голова набок.
– Ну тогда вряд ли они разрешат нам проводить такой фестиваль. Даже королю не разрешат.
– А тут мы пойдем хитро. Слыхали ль вы?…
– Львы?!
– Тьфу! Короче, все знают о существовании полуострова Ахерим.
– О, Ахерим! – благоговейно свела ручки я. – Место вечной весны, красоты и персиков!
– Когда-то он исторически принадлежал Старой Литании, с самого начала своего возникновения как государственной единицы. Потом пошли войны, переделы территории, контрибуции, откупы, подкупы, подлоги, тупые правители… В результате Ахерим сейчас находится под властью военного диктатора Леденчика. Он почти погубил Ахерим. Люди там живут едва сводя концы с концами, они каждый день борются за свое существование и вообще там все плохо. Но там есть оппозиция, которая собирает силы, чтобы свергнуть Леденчика и провести голосование за присоединение Ахерима к Старой Литании, как это было исторически. И мы проведем поэтический фестиваль, а потом сразу референдум среди жителей Ахерима. Ведь у них тоже есть свои великие поэты, они поведут народ за собой. И если убедить наших инсектоидов, что в результате чтения ямбов к нам присоединится Ахерим, они согласно махнут лапками. Так что не будем терять время. Ты, Люция, сейчас иди к королю, проси аудиенции и сверли ему уши насчет фестиваля. Да, и не забудь сказать, что все обойдется казне и налогоплательщикам в сущие гроши. Но сначала переоденься. Ты стала ужасно одеваться – куда только смотрит твой жених?! Он тебя бросит…
– Не брошу!
– Но согласись, Маттео, Люци в красивом платье, со стоячим кружевным воротом, с алмазными подвесками выглядит презентабельнее, нежели то, что она нацепила сейчас.
– Хорошо, мессер. Подчиняться вам – честь для меня.
И мы с Маттео пошли в мою гардеробную.
Я уже давно не пользовалась помощью служанок – одеваться мне помогал Маттео. Это было катастрофически нескромно, но разве могла я отказаться от его поцелуев и ласк? А он становился просто сумасшедшим, я тоже теряла разум, и мы уже несколько раз едва не преступили запретную черту… Но сегодня я просто решила, что если мы так любим друг друга, не будет большого греха в том, что мы предадимся любви, еще не будучи супругами.
– Маттео, иди сюда, – втащила я его в гардеробную и заперла дверь.
– Что ты задумала, кроме переодевания?
– Я тебе сейчас покажу.
И я показала. Маттео поначалу крепился и что-то лепетал насчет свадьбы, но благополучно рухнул в мои объятия. Софа, стоявшая в гардеробной, приняла наши кипящие от страсти тела (кстати, я действительно стала горячее и пару раз обожгла кожу Маттео, пришлось лечить). Исцелитель, это было неописуемо! Не знаю, как это происходит у инсектоидов (разве что у богомолов), что в эти моменты творится в иных мирах, но мы просто создали свой. В момент наивысшего блаженства мое обручальное кольцо распахнулось и окружило нас обоих неким коконом, в котором мы слились в единое всемогущее существо…
Мы долго приходили в себя. Софа сгорела до угольков, было дымно, а мы расслабленно лежали на полу в сердце любовного костра, обнимая друг друга. А в дверь гардеробной колотили слуги с воплями:
– Ваша светлость, все в порядке? Ваша светлость, пожар?!
– Все хорошо, – крикнула я. – Проваливайте. Я выбираю платье для королевской аудиенции. Позор! Герцогине надеть нечего!
Маттео перекатился на спину и расхохотался.
– Ты смеешься надо мной, охальник?
– Нет, я просто снова провоцирую тебя. Я не могу перестать целовать тебя и гладить.
– И не переставай.
– Только обещай, что пожара не будет.
Я постараюсь.
И мы постарались.
Но в конце концов пора и честь знать. Правда, платья пропахли дымом, но, думаю, на это никто не обратит внимания.
Я выбрала платье темно-лилового бархата с золотой оторочкой и ножнами для кинжала. Сзади к платью крепился стоячий воротник из роскошных кружев.
– Любимая?
– Да?
– Ты великолепна.
– Повторяй мне это почаще, я и впрямь поверю.
– Нет, правда! Конечно, я бы предпочел косы на твоей милой головке, но целовать тебя в гладкий затылок тоже такое сладкое ощущение!
– Мы сейчас не об этом. – Я убрала кинжал за корсаж, почувствовала, как он слился с кожей.
– Да уж, – усмехнулся Маттео. – Лишний раз к тебе в вырез руку не сунешь.
– На это способны только глупые мальчишки, а ты благоразумен и прекрасен, супруг мой, и будем надеяться, что это поможет нам в беседе с королем.
Мы отправились в королевскую резиденцию, но, как я и была уверена, нас принял не король, а его дворецкий господин Фипс.
– Чрезвычайно рад видеть вас в добром здравии, герцогиня, – поклонился мне Фипс. – Что привело вас сегодня в нашу скромную обитель?
– Ваша милость, – начала я. – Я хочу почтить память своего великого мужа действительно великим, даже можно сказать, всемирным событием.
– И каким образом? Очень интересно.
– Я прошу у короля разрешения на проведение Всемирного поэтического фестиваля в память Альбино Монтессори. Пусть к нам приедут поэты разных стран, пусть арфы и лютни наполнят эту местность словами любви и нежности.
– И вы полагаете, что благодаря этим самым словам меж странами воцарятся мир, благодать и прочие радости?
– А почему нет?
– Логично. Когда испробованы все разумные шансы, подходит самый абсурдный. Я заручусь поддержкой короля. И, разумеется, необходимо создать организационный комитет фестиваля, который сделает мероприятие прекрасным деянием, а не жалкой пародией. Еще скажут, что Литании даже не под силу поэтический фестиваль провести.
– Мы им покажем! – пристукнула кулачком по столу я.
Можно считать, что аудиенция прошла успешно, и мы с Маттео отправились в библиотеку – среди книжных богатств поразмыслить над задуманной авантюрой, а заодно поглядеть, кто сейчас ходит в современных любимых поэтах.