– О-ох! – выдохнули мы, когда мессер Софус вернул нас в нормальное состояние. – Даже не верится.
– Поверится, – прозвучал веселый женский голос, и я увидела Бабульку. Она же цыганка Глоссария!
– Бабулька! – бросилась я в ее объятия. – Как я рада вас видеть! Где вы были все это время, я уже даже перестала верить в ваше многоликое существование!
– Теперь ты можешь звать меня Глоссарией, хранительницей пяти кинжалов. Кстати, вынуждена попросить у тебя свой подарок обратно. Я поняла, что ты, в случае чего, справишься и без кинжала.
Я с почтением вернула кинжал.
– Слушайте, это надо отметить! – сказал мессер Софус. – Раз здесь сама Глоссария…
Я похлопала в ладоши.
– Да, мэм? – немедля раздался невидимый голос.
– Мы почетные гостьи мессера и очень голодны.
– Одну секунду.
И богатейший стол был сервирован. И три больших серебряных кувшина с вином были совсем нелишними.
– Ну, девочки, – поднял мессер Софус бокал. – За нас!
Люда закашлялась:
– Я впервые пью вино.
– Ничего, я тебя научу, – порадовала я девочку. – А пока ты расскажи про себя. И ешь вон тот салат. Он вкусный.
Мы приналегли на закуски. Мы бабахнули столько энергии в космос! Надо было наверстать упущенное.
В плане выпивки я донаверстывалась так, что мессер Софус стал двоиться.
– Так-так, – горестно вздохнул он. – Две сверхновые звезды упились в хлам. Теперь в вашей Галактике об этом пойдут сплетни.
– Как это?
– Звездочки мои, вы думаете, что все остальные – это метан, гелий, водород, пыль и лед? Они такие же разумные существа, пусть, может, и не люди. Все мы или звезды, или звездная пыль. Люци, а ты сверхмощная.
– И что это значит?
– Могла бы что-нибудь приятное сделать для наставника и друга.
– Коньяк три звездочки вас устроит? И лекция «Есть ли жизнь на Марсе»?
– Это-то ты откуда взяла?
– Только что подружилась с одной планетой в далекой галактике. Зовут Земля. Обитаема. Очень жалуется, что живет на ней много дураков. А давайте поможем термальной плазмой?
– Уймись. Коньяка достаточно.
Я повертела руками и создала бутылку «Старого Кенигсберга» (даже не знаю, что это за место). На серебряном подносе вместе с бокалом и нарезанным лимоном подала учителю.
– Сначала – за Все Сущее, – строго сказал мессир.
Он осушил бокал, погрыз лимончик, пробормотал: «Ох, портянки» – и закрыл глазки, наслаждаясь моментом.
– Неплохо, – оценил он. – Научишься и «Камю» делать со временем. Это ты просто необразованная. А теперь к делу, девочки. Помнишь поэтический фестиваль, Люция?
– Да.
– На него под видом тебя проникла Хелена со своим братом. Брата она обратила в Маттео, а твоего возлюбленного – в таракана.
И вот Хелена под видом Люции Монтессори проникает на фестиваль и устраивает настоящую бойню. И никто ничего не может понять. Имя Люции становится проклятьем. Хелена уничтожила потрясающих поэтов.
– Но может быть, у них есть двойники…
– Она же черная дыра и втянула в себя всех. И схлопнулась. Планета при этом просто исчезла, я успел спасти только людей, Кастелло ди ла Перла и всех, кто в нем, да короля с его золотом. Погрузил его в сон – пусть спит и думает, что жизнь прекрасна.
– Но где сейчас Кастелло?
Мессер Софус подошел к резному шкапу, открыл и достал сверкающий, переливающийся шар:
– Вот он. И его жители. Они тоже спят. Когда мы найдем или создадим подходящую планету, мы просто откроем шар и всех разбудим. Возродим Старую Литанию. Только инсектоидов теперь не будет – их проблема решилась сама собой, пока Планета взрывалась тысячью нейтронных взрывов.
– А Оливия?
– Она попыталась сразиться с Хеленой, но была побеждена. Хелена не стала ее убивать. Она сделала куда хуже: сознание Оливии изменено в негативную, разрушительную сторону. Оливия теперь – королева планеты Нимб. Твоей родной планеты, Люци. Она, так сказать, играет теперь за другую сторону.
– Я должна спасти ее, вернуть, сделать прежней.
– Как?
– Я сверхновая звезда, и у меня хватит света…
– Черная дыра тем и славится, что поглощает свет и не выпускает его обратно.
– Но увидеть-то я ее могу?
– Полагаю, что да. Для этого я напишу прошение о высочайшем приеме, отправлю его по почтовым струнам и буду ждать ответа. Девочки, без меня вы не пойдете.
– Хорошо. Но почему Оливия так изменилась?
– Хороший вопрос «почему?», – горько улыбнулся мессер Софус.
Глава тринадцатаяВысочайший прием
По локальному времени прошло не меньше трех недель, как от дворцовой службы ее величества королевы Оливии пришло разрешение посетить ее.
– Будьте очень осторожны, девочки, – не унимался мессер Софус. – Скромность, скромность и скромность. Она, конечно, что-то почует, но если вы будете больше думать о себе, как о людях, а не звездах, все пройдет спокойно. Черт ее знает, на что она будет способна, узнав о двух сверхновых звездах.
Мессер Софус проложил путь по вектору, и мы оказались на моей родной планете. Я и не помнила, какая она. Она была вся красная – небо, песок, вода. Но воздухом можно было дышать, а воду пить. Всюду были заросли удивительных растений, среди которых мелькали такие животные и птицы, что и представить трудно.
Мы остановились на единственном белом пятачке среди этой красноты.
– Приемная точка. Должен прийти транспорт, чтобы перевезти нас во дворец.
Транспорт – красная ракета-сигара – не заставил себя ждать.
Мы сели.
До дворца мы домчались вмиг. Он был таким гигантским, что напоминал не дворец, а горную гряду.
Сигара зависла у первого поста охраны:
– Гости к ее величеству.
– Выйти всем. – Дверь отодвинулась.
– Нас обыщут четырнадцать раз, – сказал мессер Софус, – пока мы войдем в тронный зал.
– Мы бережем и любим свою королеву, – хором сказали охранники.
Чувствуется.
Последний обыск в дверях тронного зала – и вот мы снова в образце гигантомании новой Оливии. Зал такой, что чувствуешь себя вошью на зеркале. Кстати да, все вокруг зеркальное. Трон высоко, и ведут к нему ступени, покрытые острыми иглами. И на троне…
Оливия, это ты?
Моя Оливия? Моя сестра на крови?!
Она стала в три раза выше. Платиновые латы оковывали ее всю. Начиная от колен спускалась юбкой длинная золотая кольчуга. За спиной Оливии были крылья – тоже золотые! И только одно – бритая голова – осталось прежним.
Все мы преклонили колени.
– Софус, приятно тебя видеть, – голос Оливии был громовым. – Но что это за блохи с тобой?
– Позвольте мне представить их, ваше величество.
– Ну-ну.
– Это Люция Веронезе, ваше величество. Когда-то вы изволили…
– Достаточно, я помню, кто такая Люция. Вечно любила выпендриться. А у меня с такими разговор короткий. Чего ты хочешь, Люция? Я исполню это в знак прошлой дружбы.
И я вспомнила предсказание.
– Позвольте мне мыть ваши туфли, королева.
– Ха-ха-ха! У меня нет туфель. Я ношу латы. Но если вдруг туфли появятся, я предоставлю тебе такую возможность. А это кто?
– Моя сестра во вселенной, ваше величество, Людмила.
– Значит, тебе не будет скучно. А теперь подите прочь. У меня сеанс живописи.
Мы смылись так быстро, как только могли, и дух перевели только в зале мессера Софуса.
– Ну что? – спросил меня он.
– Я в ужасе. Как такое произошло?
– Это все Хелена и ее брат псевдо-Маттео. Если бы найти его и прикончить, все вернулось бы на круги своя. Но он же не человек, он комета.
– Ничего, – сказала я, – я справлюсь. Я найду эту тварь.
Мы вернулись в багровый зал мессера Софуса, и он сказал:
– Люция, если ты действительно хочешь победить брата Хелены, то его надо бить его же оружием.
– Каким?
– Он поэт.
– Ох-х-х. Из меня поэт, как из…
– Ничего. Мы тебе поможем.
– А пока ты будешь сочинять, я научу вас, девочки, искусству плетения и расплетения струн Всего Сущего. Всякая звезда, а уж тем более сверхновая, должна это знать.
Да, такая наука – это вам не кружевоплетение! В космосе мы потратили не одну пару световых лет, а локально – целый год, чтобы освоить этот талант. Но зато мессер Софус был доволен и знал теперь, что в космосе мы не новички.
– Вот теперь, – сказал он мне, ты можешь вызывать на поединок своего врага.
– Я не сочинила стихотворения…
– И это говорит вдова великого поэта! Экспромт, Люци, – это лучший удар в поединке.
– Так как мне его вызвать?
– Так и скажи: «Ты, принявший чужой облик, я вызываю тебя на поединок».
И я сказала.
Вокруг был свет, и я не сразу поняла, что этот свет излучаю я. А напротив была клубящаяся, искрящаяся тьма – замершая в изумлении комета.
– Люция? – удивился губитель моего возлюбленного. – А ты сияешь. Я-то уж думал, что ты так и сгинула в той дыре, в которую тебя сунула Хелена.
– Хелены больше нет.
– Ни о ком и ни о чем нельзя сказать, что его больше нет. Смотри, Хелена, сестра моя, кто пришел!
Словно бездонная глотка раскрылась передо мной. Но потом она решила скокетничать и принять человеческий облик. Красавица с бархатистой кожей, сияющие волосы едва удерживаются великолепной короной. Черное платье из кружев и драгоценных камней – просто не враг, а совершенство!
– Хорошо выглядишь, Хелена.
– Это благодаря твоей Планете. Жалко только, что люди спаслись. Человеческая кровь придает такой румянец коже…
– Ты подлая тварь, Хелена, и я с удовольствием уничтожу тебя и твоего братца.
– Не получится. Ничто не уничтожимо. А мы – ничто, ничто из того сущего, что тебе доступно. Это мы сейчас просто красуемся. А можем и ударить. Вот так.
Я закричала. Она опять жгла меня, жгла невещественным пламенем душевной боли, стыда, отчаяния – за Маттео, за Оливию, и я потускнела, как уголек.
– Ну вот. Уже ведь не так сияется?
– Хелена, что сделало тебя такой?!