Итак, он разрушит все.
Это было не сложно. Маленькие кусочки магии, самого холодного льда, пронзили трещины в основании Мората. Это поглотило древний камень. Постепенно сеть нестабильности росла с каждым залом и комнатой, в которой он искал. Пока вся восточная половина крепости не была зависима от его силы воли.
До этого момента. До тех пор, пока половина его магии не распространилась сквозь эти трещины, и его магия обрушилась на них.
И поэтому Морат начал рушиться.
Улыбнувшись Маэве, Дорин отошел. Отодвинулся, все еще держа ее разум.
Башня снова вздрогнула. У Маэвы перехватило дыхание.
«Ты не можешь оставить меня так. Он найдет меня, он схватит меня…».
«Как ты схватила меня?»
Дорин превратился в ворону, хлопая крыльями по воздуху в комнате.
Морат снова застонал, и над ними поднялся визг ярости, такой пронзительный и неземной, что его кости дрогнули.
«Скажи Эравану, — сказал Дорин, присев на подоконнике, — что я сделал это за Адарлан».
За Соршу, Кальтэну и всех, кого он уничтожил. Так же, как был разрушен Адарлан.
Но из полного разрушения его можно восстановить. Если не он сделает это, то другие.
Возможно, это будет его первый и единственный подарок Адарлану как короля: с чистого листа, если они выживут в этой войне.
Крики заполнили залы. Он отметил, где работали человеческие слуги, где они жили. Когда они будут убегать, они увидят, что их проходы остались нетронутыми. Пока каждый из них не выйдет.
«Пожалуйста, — попросила Маэва, падая на колени, когда башня снова покачнулась. — Пожалуйста».
Он должен позволить Эравану найти ее. Обречь ее на жизнь, которую она предназначала для него. Для Аэлины.
Маэва обвила колени, ее разум и сила были сдержаны. В отчаянии ожидая темного короля, от которого она так старалась убежать. Или боялась, что дрожащая крепость обрушится на нее.
Он знал, что пожалеет об этом. Знал, что он должен убить ее. Но осуждать ее за то, что он пережил…
Он не желал бы этого никому. Даже если это стоило им этой войны.
Он не думал, что это сделает его слабым. Вовсе нет.
За окном Железнозубые взлетели в небо, виверны кричали, когда камни Мората начали рушиться. В долине внизу армия остановилась, чтобы взглянуть на гору, возвышающуюся над ними. На потрясающую башню, построенную на вершине.
«Пожалуйста», — снова сказала Маэва. Уровнем ниже прогремел гневный вопль Эравана — теперь ближе.
И Дорин взлетел в хаотичную ночь.
Тихий крик отчаяния Маэвы следовал за ним по пятам. Весь путь от вершин, возвышающихся над Моратом и этим скалистым обрывом, до двух Ключей Вэрда, похороненных под сланцем.
Он едва мог вспомнить свое собственное имя, когда он сунул их в другой карман. Теперь все три Ключа Вэрда лежали у него.
Затем он вернулся к разуму, все еще привязанному к его.
Это было просто как надрез. Разорвать связь между их умами — и разорвать другую ее часть.
Отрубить дар, который позволял ей прыгать между местами. Открывать эти порталы.
«Больше не выйдет странствовать с помощью магии, — сказал он, когда его грубая магия изменила ее собственную. Изменила саму ее сущность. — Я бы посоветовал тебе купить хорошую пару обуви».
Затем он отпустил разум Маэвы.
Ненавистный, бесконечный крик был единственным ответом.
Дорин снова изменился, став большим и злобным, не более чем стая виверн, летевших на север, чтобы доставить припасы в воздушный легион.
Король — он мог быть королем Адарлана в эти последние дни, которые остались для него. Стереть пятна и гниль того, что было. Начать все заново. Стать тем, кем он хочет.
Дорин поймал быстрый ветер, плывущий твердо и быстро.
И когда он оглянулся назад, на гору и долину, которые пахли смертью, на место, где началось так много ужасных событий, Дорин улыбнулся, и башни Мората рухнули.
Глава 79, часть 1
Ирэн ненавидела Ферианскую Впадину. Ненавидела плотный воздух между двумя гигантскими вершинами, ненавидела кости и мусор виверн, засоряющий каменистый пол, ненавидела вонючий запах, который скользил из любых отверстий, вырезанных в горах.
По крайней мере, там было пусто. Хотя они еще не решили, было ли это благословением.
Теперь две армии заполнили пропасть, солдаты Хасар уже готовились переправиться через Айвери в горы Задубелого леса. Этот путь занял бы целую вечность, даже если бы ракины несли повозки и тяжелые припасы. И затем толчок на север через лес, по древней дороге, которая лежала вдоль северной ветви Айвери.
— Передай мне этот нож, — сказала Ирэн леди Элиде, указывая подбородком на ее набор для лечения. Разложенный на одеяле на дне крытой повозки, солдат Даргана лежал без сознания, холодный пот покрывал его лоб. Он не приходил к целителям после того, как получил рану в бедро во время битвы за Аньель, и когда он упал с коня этим утром, его принесли сюда.
Руки Элиды оставались устойчивыми, когда она взяла тонкий нож и передала его Ирэн.
— Разбудит ли это его? — спросила она, в то время как Ирэн наклонилась над воином без сознания и осмотрела рану, которая была достаточно ужасной, чтобы перевернулось большинство желудков.
— Моя магия заставила его глубоко заснуть. — Ирэн наклонила нож. — Он будет отсутствовать, пока я его не разбужу.
Элида, к ее чести, не вырвала, когда Ирэн начала очищать рану, соскребая мертвые, зараженные кусочки.
— Никаких признаков заражения крови, слава богам, — объявила Ирэн, когда ткань рядом с человеком покрылась выброшенной гнилью. — Но нам нужно посадить его на специальный напиток, чтобы убедиться в этом.
— Твоя магия не может просто пройти сквозь него? — Элида бросила грязную ткань в соседнее мусорное ведро и положила другую.
— Может, я и сделаю так, — сказала Ирэн, убирая кляп, когда запах от раны заполнил ее ноздри, — но этого может быть недостаточно, если инфекция действительно хочет появиться.
— Ты говоришь о болезнях так, как если бы они были живыми существами.
— Они в некоторой степени таковыми и есть, — сказала Ирэн. — Со своими секретами и темпераментами. Иногда их нужно перехитрить, как и любого врага.
Ирэн взяла зеркальный фонарь из-за кровати и отрегулировала тарелки внутри, чтобы пролить луч света на зараженный кусочек. Когда яркость не показала никаких признаков гниения кожи, она опустила фонарь и нож.
— Это было не так плохо, как я боялась, — призналась она и протянула руки к кровавой ране.
Тепло и свет поднимались внутри нее, как воспоминание о лете в этом холодном горном перевале, и когда ее руки светились, магия Ирэн направляла ее в тело мужчины. Она лилась вместе с кровью, между сухожилий и костей, связывала и исправляла, прислушиваясь к бешеной боли и лихорадке. Успокаивая их, леча их. Убирая их.
Она задыхалась, когда закончила, но дыхание мужчины ослабло. Пот на его лбу высох.
— Замечательно, — прошептала Элида, разглядывая теперь гладкую ногу воина.
Ирэн просто повернула голову в сторону и вырвала в мусорное ведро.
Элида вскочила на ноги.
Но Ирэн подняла руку, вытирая рот другой.
— Как бы радостно ни было знать, что скоро я стану матерью, реалии первых нескольких месяцев… не такие радостные.
Элида захромала к кувшину с питьевой водой и налила чашку.
— Вот. Есть что-нибудь, что я могу тебе дать? Можешь ли ты вылечить свою болезнь или нужен кто-то еще?
Ирэн глотнула воды, позволяя ей смыть горькую желчь.
— Рвота является признаком того, что дела с малышом прогрессируют. — рука скользнула к ее животу. — Это не то, что действительно можно вылечить, если только у меня нет целителя рядом днем и ночью, ослабляющего тошноту.
— Это стало так плохо? — Элида нахмурилась.
— Ужасное время, я знаю. — Ирэн вздохнула. — Лучшие варианты — имбирь. Который я бы предпочла сохранить для расстроенных желудков наших солдат. Мята также может помочь. — она указала на свою сумочку. — У меня там несколько сухих листьев. Просто насыпь немного в чашку с горячей водой, и со мной все будет хорошо. — за ними маленький мангал держал паровой чайник, который использовался для дезинфекции, а не для приготовления чая.
Элида мгновенно встала, и Ирэн молча наблюдала, как леди готовит чай.
— Я могла бы исцелить твою ногу, ты знаешь.
Элида замерла, рука тянулась к чайнику.
— В самом деле?
Ирэн подождала, пока леди не подала в руки чашку мятного чая, а потом кивнула на женские сапоги.
— Могу ли я увидеть травму?
Элида колебалась, но заняла свое место на стуле рядом с Ирэн и стянула ботинок, а затем носок под ним.
Ирэн осмотрела рубцы, искривленную кость. Элида несколько дней назад рассказала, почему у нее травма.
— Тебе повезло, что ты сама не заразилась инфекцией. — Ирэн отпила чаю, посчитала его слишком горячим и отложила его в сторону, прежде чем похлопать по коленям. Элида повиновалась, положив ногу на ноги Ирэн. Осторожно, Ирэн коснулась шрамов и изуродованных костей, ее магия делала то же самое.
Жестокости от травмы было достаточно, чтобы Ирэн вздохнула. И заставить ее стиснуть зубы, зная, какой молодой была Элида, как невыносимо больно было — зная, что ее дядя сделал это с ней.
— Что случилось? — выдохнула Элида.
— Ничего — я имею в виду, помимо того, что ты уже знаешь.
Такая жестокость. Такая ужасная, непростительная жестокость.
Ирэн вернула свою магию обратно в себя, но держала руки на лодыжке Элиды.
— Для восстановления этой травмы потребуются недели работы, и, учитывая наши текущие обстоятельства, я не думаю, что кто-либо из нас сможет ее перенести. — Элида кивнула. — Но если мы переживем эту войну, я могу тебе помочь, если ты пожелаешь.