— Он не знает, чего хочет. Он едва отошел от ужасов, которые пережил.
— А ты нет? — спокойно возразил Рован. — Он взрослый человек. Он может сам выбирать — мы можем сделать выбор, а ты не будешь его оспаривать.
Она обнажила зубы.
— Это решено.
Он скрестил руки.
— Тогда мы с тобой сделаем это. Вместе.
Ее сердце остановилось в груди.
Он продолжил:
— Ты не сделаешь Замок одна.
— Нет, — ее руки начали дрожать. — Это не вариант.
— Кто так сказал?
— Я. — Она не могла думать о том, что его больше не будет существовать. — Если бы это было возможно, Элена сказала бы мне. Кто-то из моей родословной должен заплатить.
Он открыл рот, но увидел всю правду в ее лице, ее словах. Он покачал головой.
— Я обещал тебе, что мы найдем способ оплатить этот долг вместе.
Аэлина осмотрела разбросанные книги. Ничто — книги, которые они предлагали, — ничто.
— Выхода нет. — она провела руками по волосам. — У меня нет выхода, — повторила она.
Никакой карты в рукаве, никаких грандиозных открытий. Не сейчас.
— Тогда мы не сделаем этого завтра, — сказал он. — Подождем. Скажи остальным, что мы хотим сначала добраться до Оринфа. Может быть, в Королевской библиотеке есть какие-то тексты…
— Какой смысл в голосовании, если мы игнорируем его результаты? Они решили, Рован. Завтра все будет кончено.
Слова звучали пусто и болезненно внутри нее.
— Позволь мне найти другой путь. — его голос сломался, но его слова не дрогнули. — Я найду другой путь, Аэлина…
— Другого пути нет. Ты не понимаешь? Все это, — прошипела она, раскинув руки. — Все это было для того, чтобы поддержать тебя. Вас всех.
— С тобой в качестве запрашиваемой цены. Чтобы искупить некую вину.
Она хлопнула рукой по стопке древних книг.
— Ты думаешь, я хочу умереть? Думаешь, что это легко, смотреть на небо и понимать, что оно последнее, что я увижу? Смотреть на тебя и думать о тех годах, которых у нас не будет?
— Я не знаю, чего ты хочешь, Аэлина, — прорычал Рован. — Ты не была полностью честна.
Ее сердце гремело.
— Я хочу, чтобы это закончилось, так или иначе. — Ее пальцы сжались в кулаки. — Я хочу, чтобы это было сделано.
Он покачал головой.
— Я знаю. И я знаю, через что ты прошла, те месяцы в Доранелле были адом, Аэлина. Но ты не можешь перестать бороться. Не сейчас.
Ее глаза горели.
— Я держалась ради этого. Для этого. Чтобы я смогла положить ключи обратно в ворота. Когда Каирн разрывал меня на части, когда Маэва выпытывала все, что я знала, только воспоминание о том, что это задание зависит от моего выживания, мешало мне сломаться. Зная, что если я потерплю неудачу, вы все умрете. — Ее дыхание стало неровным, рваным. — И с тех пор я была настолько чертовски глупа, думая, что, возможно, мне не придется платить долг, что я снова смогу увидеть Оринф. Дорин может сделать это вместо меня. — Она сплюнула на землю. — Какой человек сделает это за меня? Тот напуганный, что прибыл сегодня?
Рован снова открыл рот, чтобы ответить, но она прервала его, ее голос был сломлен.
— Я думала, что смогу избежать этого — только на мгновение. И как только я это сделала, боги заставили Дорина появиться прямо на моем пути. Говоря мне, что это не преднамеренно. Говоря мне, что эти боги или те силы, которые возможно тоже правят миром, думают, что я не единственная, кто может сделать Замок.
Рован долго смотрел на нее, его грудь вздымалась. Затем он сказал:
— Что, если эти силы привели Дорина на наш путь, чтобы ты не в одиночку заплатила долг?
— Я не понимаю.
— Что если они собрали вас вместе? Чтобы не выбирать одного или другого, а разделить бремя. Друг с другом.
Даже огонь в жаровнях, казалось, остановился.
Глаза Рована пылали, когда он смотрел вперед.
— В тот день вы разрушили стеклянный замок — когда вы взялись за руки, ваша сила… я никогда не видел ничего подобного. Вы смогли объединить свои силы, чтобы стать единым целым. Если Замок требует вас полностью, то почему бы не дать половину? Половину каждого из вас — когда в вас обоих течет кровь Мэлы?
Аэлина медленно соскользнула в свое кресло.
— Я… мы не знаем, что это сработает.
— Это лучше, чем идти на свою казнь с опущенной головой.
Она зарычала.
— Как я могу попросить его сделать это?
— Потому что это не твое бремя, вот почему. Дорин знает это. Принимает это. Потому что альтернатива — потерять тебя. — ярость в его глазах сломалась, как и его голос. — Я бы пошел вместо тебя, если бы мог.
Ее собственное сердце треснуло.
— Я знаю.
Рован упал на колени перед ней, положив голову ей на колени, а его руки обвились вокруг ее талии.
— Я не могу этого вынести, Аэлина. Я не могу.
Она провела пальцами по его волосам.
— Я хотела бы тысячу лет с тобой, — тихо сказала она. — Я хотела бы иметь детей от тебя. Я хотела бы вместе отправиться в загробный мир. — ее слезы упали ему на волосы.
Рован поднял голову.
— Тогда борись за это. Еще раз. Борись за это будущее.
Она смотрела на него, на жизнь, которую она видела на его лице. Все, что он предложил.
Все, что она тоже может иметь.
…
— Мне нужно попросить тебя сделать кое-что.
Голос Аэлины пробудил Дорина от беспокойного сна. Он сел на своей койке. В лагере было тихо.
— Что?
За ее спиной стоял Рован, наблюдая за армейским лагерем под деревьями. Дорин поймал его изумрудный взгляд — увидел ответ, в котором он уже не нуждался.
Принц выполнил свое молчаливое обещание.
Горло Аэлины дернулось.
— Вместе, — сказала она, ее голос ломался. — Что, если мы сделаем Замок вместе?
Дорин понял ее план, ее отчаянную надежду, прежде чем она изложила его. И когда она закончила, Аэлина только сказала:
— Мне жаль даже спрашивать тебя.
— Мне жаль, что я не подумал об этом, — ответил он и поднялся на ноги, надев свои ботинки.
Рован повернулся к ним сейчас. В ожидании ответа, который он знал, Дорин даст.
Поэтому Дорин сказал им обоим:
— Да.
Аэлина закрыла глаза, и он не мог сказать, было ли это от облегчения или сожаления. Он положил руку ей на плечо. Он не хотел знать, что за спор был между ней и Рованом, чтобы заставить ее согласиться, принять это. Аэлина даже сказала «да»…
Ее глаза открылись, и в них лежала только мрачная решимость.
— Мы сделаем это сейчас, — хрипло сказала она. — Без других. Без прощания.
Дорин кивнул. Она только спросила:
— Ты хочешь, чтобы Шаол был с нами?
Он думал о том, чтобы сказать «нет». Думал избавить своего друга от прощания, когда на лице Шаола была такая радость, такой покой.
Но Дорин все же сказал:
— Да.
Глава 93
Все четверо молча шли за деревьями. По древней дороге к соляным шахтам.
Это было единственное место, где за ними не наблюдали.
Каждый шаг дальше вызывал у нее тошноту, медленный пот покрывал ее позвоночник. Рован обхватил ее ладонь, а большой палец коснулся ее кожи.
Здесь, в этом ужасном, мертвом месте, где так много страданий, — вот где она столкнется со своей судьбой. Как будто она не сбежит от него, никогда.
Под покровом ночи, темные горы, в которых были вырезаны пещеры, были не более чем тенями. Великая стена, окружавшая лагерь смерти, была ничем иным, чем пятном черноты.
Ворота были оставлены открытыми, и висели на петлях. Возможно, освобожденные рабы пытались сорвать их на своем пути.
Пальцы Аэлины сжали пальцы Рована, когда они прошли под аркой и вошли в открытые площадки шахт. Там, в центре — там стояли деревянные столбы, где ее били. В ее первый день, в очень много дней.
И там, в горе слева от нее, там были ямы. Ямы без света, в которые они отправили ее.
Здания надзирателей шахт были темными. Опустошенными.
Потребовалось все ее самообладание, чтобы не посмотреть на ее запястья, где были шрамы от кандалов. Не чувствовать холодного пота, сползающего по ее спине, и знать, что там нет шрамов. Просто татуировка Рована на гладкой коже.
Как будто это место было сном — какой-то кошмар, сотворенный Маэвой.
В этом была ирония. Она дважды сбежала от кандалов — только чтобы вернуться сюда. Временная свобода. Одолженное время.
Она оставила Златинец в их палатке. Меч будет бесполезен там, куда они идут.
— Я никогда не думал, что мы увидим это место снова, — пробормотал Дорин. — Конечно, не так.
Ни один из шагов короля не дрогнул, его лицо было мрачным, когда он схватился за рукоять Дамариса. Готовый встретить все, что их ожидало.
Боль, которую она знала, приближалась.
Нет, она вообще никогда не убегала, не так ли?
Они остановились возле центра грязного двора. Элена проведёт ее через ковку Замка, возвращая ключи обратно в ворота. Хотя не было никакого проявления магии, никакой угрозы для окружающих, она хотела уйти. Подальше от кого-либо.
В лунном свете лицо Шаола было бледным.
— Что вам нужно от нас?
— Быть здесь, — просто сказала Аэлина. — Этого достаточно.
Это была единственная причина, по которой она все еще могла терпеть, стоя здесь, в этом ненавистном месте.
Она встретила вопросительный взгляд Дорина и кивнула. Бесполезно тратить время.
Дорин обнял Шаола, они оба разговаривали слишком тихо, чтобы Аэлина услышала.
Аэлина начала рисовать Знаки судьбы в грязи, достаточно большие, чтобы она и Дорин могли стоять в них. Их будет два, пересекающихся друг с другом: Открыто. Близко.