Аэлина теперь рыдала — рыдала сквозь сжатые зубы.
Скоро. Вскоре замок захватит все. И это окончательное уничтожение будет самым жестоким и болезненным из всех.
Могут ли боги заставить их смотреть, как они заберут душу Элианы? Будет ли у него даже шанс, возможность попытаться помочь ей, как он и обещал Гэвину? Он знал ответ.
Остановись.
Остановись.
— Остановись.
Дорин услышал слова и на мгновение не узнал говорящего.
Пока человек не появился из одного из этих невозможных, но еще возможных дверных проемов. Человек, который выглядел так, словно был сделан из плоти и крови, какими они были, и все же мерцал по краям.
Его отец.
Глава 95
Там стоял его отец. Последний раз Дорин видел его на мосту в стеклянном замке.
Его лицо светилось добротой, человечностью. Но в глазах отца сын видел горе. Ужасное, мучительное горе.
Магия Дорина пошатнулась.
Даже магия Аэлины замедлилась в возникшей тишине.
— Остановись, — выдохнул мужчина.
— Это нельзя остановить, — ответила Аэлина.
Его отец грустно покачал головой.
— Знаю. То что началось, нельзя остановить.
Дорин осознавал. Перед ним его отец.
— Нет. Нет, ты не можешь быть здесь.
Мужчина удивленно посмотрел вниз, в сторону Дорина. На секунду сконцентрировался на том месте, где мог быть меч.
— Разве не ты вызвал меня?
Дамарис! Он взял Дамарис в кольцо Вэрда. И отец, оказалось, все еще существовал в их мире.
Сейчас Дорину открылась еще одна правда. Много ли их откроется до его конца?
— Нет, — ответил Дорин. Перед ним был человек, который считался его отцом. Но сколько же он причинил горя!
Его отец поднял руки в мольбе.
— Мой мальчик, — выдохнул он.
Но Дорину нечего было сказать. Он ненавидел отца и вовсе не желал его видеть.
Тогда король перевел взгляд на Аэлину.
— Позвольте мне это сделать. Позвольте мне закончить.
— Что? — сорвалось с губ Дорина. — Тебя не выбирали.
— Безымянность — моя цена, — проговорил король.
Аэлина по-прежнему продолжала создавать Замок.
— Безымянность — моя цена, — повторил король. — Что касается знака бастарда — не такой уж я и хороший, да? Как меня зовут?
— Это смешно, — начал Дорин сквозь зубы. — Твое имя…
Но вдруг обнаружил, что в его памяти нет имени. Лишь зияла пустота.
— Ты, — потрясенно выдохнула Аэлина. — Тебя зовут… я не знаю! Я не знаю его?
Ярость Дорина мгновенно успокоилась. В этот момент его душа словно отделилась от него, как и его отец, стала второстепенной.
— Эраван забрал мое имя. Стер его из истории и из памяти. Оно может быть использовано только один раз. Все для того, чтобы я был верным слугой. Не знаю, как меня зовут. Я давно уже потерян.
— Безымянность — моя цена, — задумчиво пробормотала Аэлина.
Дорин посмотрел на отца. Так, будто впервые увидел. В эту минуту он многое понял.
— Мой мальчик, — прошептал отец. И сколько же чувства увидел Дорин в этих глазах!
Его отец должен был попробовать. Человек, у которого отняли все, но который так до конца и не преклонился перед Эраваном.
— Я хочу тебя ненавидеть, — всхлипнул Дорин.
— Я знаю, — покорно кивнул отец.
— Ты все разрушил, — слезы потекли по лицу юного короля, и он не мог их остановить.
— Прости. Прости за все, Дорин, — прошептал отец.
И он сказал то, что Дорин не ожидал услышать. Отпустить его. Бросить в том адском мире. Вот что он должен сделать.
Он действительно не до конца осознавал, что такое Морат. Для кого он похоронил ту комнату ошейников и ненавистную гробницу вокруг них.
— Извини, — снова сказал отец.
Ему не нужно было никаких слов.
— Позволь мне оплатить этот долг, — подходя ближе, повторил король. — Позвольте мне сделать это. Кровь Мэлы течет во мне, не так ли?
— У тебя нет такой маги, как у нас, — отказалась Аэлина. Ее глаза были печальны.
Король смело встретил взгляд молодой королевы.
— О нет, у меня достаточно сил. Хватит, чтобы помочь.
Дорин оглянулся через плечо, туда где была открыта дверь в Эрилею. Там, где был дом.
— Тогда отпусти его, — попросил старый король.
Дорин чувствовал тяжесть на душе и физическое истощение.
Аэлина ответила:
— Что ж, я предполагала это.
— Ты не останешься одна, — улыбнулся отец королеве.
Такая знакомая улыбка. Того человека, которого он, Дорин, знал когда-то давно. Улыбка настоящего отца.
— Я благодарен, что снова встретился с тобой. В последний раз, — и теперь его отец улыбался ему.
Пока Дорин осознавал произошедшее и подыскивал слова, Аэлина повернулась к нему, серьезная.
— Есть одно правило.
И прежде чем Дорин смог понять случившееся, Аэлина отпустила его руку, и тут же толкнула в ворота. Чтобы он вернулся в свой мир.
В ушах раздался страшный шум, а после Дорин упал.
И успел увидеть в рассеивающем тумане врат, как Аэлина взяла за руку его отца.
Глава 96
Рован стоял неподвижно в течение тех часов, что Дорин и Аэлина замерли, глядя в пространство невидящим взором. Рядом стоял Шаол.
Ночь уже прошла, на небосводе бледнели звезды.
Вдруг Дорин выгнулся, глотая воздух, и упал на колени. Аэлина продолжала стоять неподвижно, лишь отпустив руку Дорина.
Дыхание Рована прервалось от дурного предчувствия.
— Нет! — прошептал Дорин, поднимаясь к Аэлине и пытаясь взять ее за руку.
Но рана на руке Аэлины затянулась.
— Нет, нет! — в панике закричал Дорин.
Вот теперь Рован понял. Понял, что она совершила последний обман. Заключительная ложь.
— Что случилось? — Шаол нагнулся к Дорину, чтобы помочь ему встать.
Король всхлипнул, отстегнул древний меч и отбросил его подальше. Дамарис глухо звякнул, ударившись о землю.
Рован во все глаза смотрел на Аэлину.
На своего мэйта, которая солгала ему. Солгала им всем.
— Этого было недостаточно — нас то есть. Мы погибли бы оба, — не стесняясь, заплакал Дорин. — Но Дамарис как-то вызвал моего отца, и он занял мое место.
Он предложил, и она согласилась.
Дорин потянулся вперед, к руке Аэлины, но это было бесполезно: он покинул круг Вэрда.
Теперь они не пускают его.
Стена, которая запечатала Аэлину.
Связь мэйтов становилась все тоньше и тоньше.
— Они вместе собираются положить этому конец, — дрожа, сказал Дорин.
Рован не слышал его.
Он должен был предвидеть. Кто, как не он, должен знать ее лучше всех? Почему он не догадался, что она не станет жертвовать другом? Даже если бы ей это помогло, жизнь друзей для нее священна.
А вот она знала, что он помешал бы ей подделать Замок, если все пойдет в ад. Он согласился на помощь Дорина только для того, чтобы в нужный момент быть здесь. Рован убрал бы руку Дорина, заменив ее собой. Собирался, если бы не появился его отец.
Она так много раз говорила: «Это должно закончиться», а он не услышал.
Шаол поднял Дорина, и молодой лорд прошептал:
— Прости.
Она солгала. Его Огненное Сердце солгала.
И теперь он вынужден смотреть, как она умирает.
…
Взяв за руку своего врага в прошлом, Аэлина позволила магии течь. Позволила ей свирепствовать.
Сила безымянного короля была ничем по сравнению с силой Дорина. И все же, этого было достаточно, чтобы помочь.
Она не собиралась позволить Дорину умереть. Достаточно той силы, что он мог дать, а после она в любом случае собиралась отправить его обратно. И закончить это в одиночку.
Такова плата за десять лет эгоизма, десять лет вдали от Террасена, десять лет бегства.
Агония стала ошеломляющим ревом. Старый король задыхался от боли.
Круг нужно было закрыть сейчас. Золотые замки и петли твердели.
Но ей требовалось приложить еще больше сил. Чтобы соединить все миры.
Он никогда не простит ее — ее мэйт.
Но ей нужно, чтобы он отпустил и простил ее. Ведь она никогда не смогла бы совершить это, если бы он просил ее остаться. Она едва не отказалась от плана, когда целовала его — в последний раз.
«Вернись ко мне», — сквозь миры услышала она его голос.
Она знала, что он будет ждать столько, сколько потребуется. Пока не исчезнет в загробном мире — будет ждать.
Магия Аэлины вырвалась из нее. Такая важная часть ее самой. Аэлина пошатнулась. Только сила короля удержала ее от падения.
Замок был практически закончен. Два пересекающихся круга Глаза почти завершены.
Ее магия корчилась, умоляя ее остановиться. Но Аэлина не могла. Нужно было закончить.
— Уже скоро, — прошептал король.
Мужчина улыбнулся.
— Мне передали для тебя сообщение, — заторопился он, тая в воздухе. Его края размылись, но он все еще улыбался. Его силы исчезали. — Твои родители… Так гордятся тобой. Они просили сказать, что очень сильно любят тебя.
Король был едва различим, а слова теперь напоминали шепот ветра.
— И что долг был выплачен достаточно, Огненное сердце.
Он ушел. Ушел в Замок. Стерся с лица земли.
Она едва ощутила на своем лице слезы. Аэлина упала на колени, продолжая отдавать свою силу и саму себя.
Меня зовут Аэлина Ашерир Галантия.
Когда был запечатана последняя часть Замка, из ее горла вырвался крик.
Когда Замок снова стал кованым, таким же реальным, как ее собственная плоть, тогда ее магия исчезла.
Глава 97
Она едва могла двигаться. Мысли тоже пробивались, словно сквозь плотный туман.