Несрин влюбилась бы в него только за это утверждение. Она наклонилась к нему, наслаждаясь его теплом, в молчаливой благодарности.
— Тогда давайте помолимся, — сказал Кашин, — чтобы этот шторм замедлил нас не настолько, что от Оринфа ничего не останется и нечего будет защищать.
Глава 102
Они освободили небольшую комнату возле Большого Зала, чтобы посмотреть на него.
Комнату освещали всевозможные свечи, хотя можно было обойтись без этого. Древние камни сверкали вокруг стола, на который его положили.
Лисандра задержалась в дверях, глядя на простыню в задней части комнаты.
Рен опустился на колени перед ним, склонив голову. Как он это делал часами. С тех пор, как на закате стало известно, что Муртаг пал.
Убитый пехотинцами Валга, когда он пытался остановить их нападение на городские стены, перемахнувших с осадной башни.
Они унесли Муртага от городской стены, вокруг него было множество солдат.
Даже с небес, летевшая с ведьмами после того, как Морат приказал снова остановиться, Лисандра услышала крик Рена. Видела сверху, как Рен бежал по стенам к телу, которое несли по улицам города.
Эдион был там через несколько секунд. Он поддерживал Рена в вертикальном положении, пока молодой лорд рыдал, и наполовину нес его сюда, несмотря на свежие раны принца.
И Эдион остался. Все это время стоял рядом с Реном, положив руку ему на плечо.
Лисандра пришла с Эванджелиной. Держала ошеломленную девочку, пока она плакала, и осталась, когда Эванджелина подошла к телу Муртага, чтобы поцеловать его в лоб. Все, что они видели из-под простыни после того, что сделал Валг.
Ее проводили в палатку из зала, когда прибыли Дэрроу и остальные.
Лисандра не удосужилась взглянуть на Дэрроу, ни на кого из них, кто не осмелился сделать то, что сделал Муртаг. Они знали, что его смерть сплотила людей у стены. Заставила их свергнуть осадную башню. Счастливая, дорогая победа.
Лисандра помогла Эванджелине принять ванну, позаботилась о том, чтобы она получила горячую еду, и уложила ее в постель, прежде чем вернуться.
Нашла Эдиона рядом с Реном, его рука все еще лежала на плече лорда.
Поэтому она задержалась здесь, в дверях. Наблюдая, пока источник ее силы восстанавливался, в то время как раны, которые она получила, заживали дюйм за дюймом.
Эдион что-то пробормотал Рену и убрал руку. Она задавалась вопросом, были ли это его первые слова за несколько часов.
Эдион повернулся к ней и моргнул. Опустошенный. Уставший. Истощенный, скорбящий и несущий бремя, которое она не могла увидеть.
Даже обычная преследующая походка Эдиона была едва ли чем-то большим.
Она последовала за ним, оглядываясь назад туда, где Рен все еще стоял на коленях, склонив голову.
Такая ужасная тишина вокруг него.
Лисандра шла рядом с Эдионом, когда он повернулся к столовой. В этот час еды будет мало, но она ее найдет. Для них обоих. Пойдет на охоту, если понадобится.
Она открыла рот, чтобы сказать Эдиону именно об этом.
Слезы катились по его лицу, смывая кровь и грязь.
Лисандра остановилась, заставляя его остановиться тоже.
Он не встретился с ней взглядом, когда она вытерла слезы с одной его щеки. Потом с другой.
— Я должен был быть у западной стены, — сказал он, его голос сорвался.
Она знала, что никакие слова не успокоят его. Поэтому она снова вытерла слезы Эдиона, слезы, которые он мог показать только в этом затененном зале, после того, как все отправились спать.
Он все еще не встречался с ней глазами, тогда она обхватила его лицо, подняла голову.
Мгновение, вечность они смотрели друг на друга.
Она не могла этого вынести, незащищенность, горе на его лице. Не могла этого вынести.
Лисандра поднялась на носки и коснулась его рта.
Шепот поцелуя, обещание жизни, когда смерть парила в воздухе.
Она отстранилась, обнаружив, что лицо Эдиона такое же растерянное, как и раньше.
Поэтому она снова поцеловала его. И задержалась у его рта, прошептав:
— Он был хорошим человеком. Смелым и благородным человеком. Как и ты, — она поцеловала его в третий раз. — И когда эта война закончится, как бы она ни закончилась, я все равно буду здесь с тобой. В этой или следующей жизни, Эдион.
Он закрыл глаза, как будто вдыхая ее слова. Его грудь действительно вздымалась, его широкие плечи дрожали.
Затем он открыл глаза, и в них было чистое бирюзовое пламя, подпитываемое горем, гневом и бросающее вызов смерти вокруг них.
Он схватил ее за талию одной рукой, другой зарылся в ее волосах, и откинул ее голову назад, встретив ее рот своим.
Поцелуй прошелся вниз по ее постоянно меняющимся костям, и она обвила руками его шею, крепко обнимая его.
В одиночестве в темном тихом зале, со смертью обитающей на поля боя, Лисандра отдалась этому жгучему поцелую Эдиона, не в силах остановить стон, когда его язык коснулся ее.
Стон освободил его и Эдион повернул их, прислонив к стене. Она выгнулась, отчаянно пытаясь почувствовать его. Он зарычал ей в рот, и рука на ее бедре скользнула к ее ноге, поднимая ее на его талию, врезаясь в нее туда, где она нуждалась в нем.
Эдион оторвал свой рот от ее и начал исследовать ее шею, ее губы, ее ухо. Она выдохнула его имя, провела руками по его мощной спине, которая согнулась под ее прикосновением.
Больше. Больше. Больше.
Больше этой жизни, этого огня, чтобы сжечь все тени.
Больше его.
Лисандра скользнула руками к его груди, пальцы впились в его пиджак, ища теплую кожу под ним. Эдион только покусал ее за ухо, провел зубами вдоль ее челюсти и вновь приник к её губам, украв поцелуй, который снова заставил ее стонать.
По коридору раздались шаги вместе с кашлем, и Эдион замер.
Громко — они, должно быть были слишком громкими.
Но Эдион не сдвинулся с места, хотя Лисандра убрала ногу с его талии. Именно в тот момент, когда часовой прошел мимо, опустив глаза.
Прошел быстро.
Эдион все время следил за мужчиной, в глазах Эдиона не было ничего человеческого. Взгляд хищника, который наконец нашел свою добычу.
Нет, не добычу. Только не с ним.
А его партнера. Его мэйта.
Когда часовой исчез за углом, без сомнения, побежав рассказать всем, чему он помешал, тогда Эдион наклонился, чтобы снова поцеловать ее, Лисандра остановила его, нежно приложив руку к губам.
— Завтра, — тихо сказала она.
Эдион зарычал, но не укусил её.
— Завтра, — сказала она и поцеловала его в щеку, высвобождаясь из его рук. — Переживи завтра, справся завтра, и мы… продолжим.
Его дыхание было прерывистым, глаза настороженными.
— Это было из-за жалости? — сломанный, жалкий вопрос.
Лисандра провела рукой по его покрытой щетиной щеке и прижалась своими губами к его. Позволяя себе попробовать его снова.
— Это потому, что я устала от всей этой смерти. И ты был мне нужен.
Эдион издал тихий, болезненный звук, поэтому Лисандра поцеловала его в последний раз. Зашла так далеко, что провела языком по изгибу его губ. Он открылся для нее, и затем они снова запутались друг в друге, зубы, языки, руки бродили, касаясь, пробуя на вкус.
Но Лисандре снова удалось вырваться, и ее дыхание было таким же неровным, как и его.
— Завтра, Эдион, — выдохнула она.
…
— У нас в арсенале достаточно средств, чтобы наши лучники могли продержаться еще три дня, может быть, четыре, если они будут экономно их использовать, — сказал лорд Дэрроу, скрестив руки на груди, когда читал отчет.
Маноне не нравился старик — часть ее даже восхищалась его железным контролем. Но эти военные советы каждый вечер начинали ее утомлять.
Особенно, когда они приносили новости все мрачнее и мрачнее.
Вчера в этом зале стоял еще один. Лорд Муртаг.
Сегодня только его внук сидел на стуле, его глаза были покрасневшими. Живой призрак.
— Запасы продовольствия? — спросил Эдион с другой стороны стола. У принца-генерала тоже бывали дни и получше. У них всех. На каждом лице в этой комнате было такое же мрачное, избитое выражение.
— У нас есть еда по крайней мере на месяц, — сказал Дэрроу. — Но все это не будет иметь значения, если некому будет защищать стены.
Капитан Рольф подошел к столу.
— Огненные копья заканчиваются. Нам повезет, если их хватит до завтра.
— Тогда мы оставим их, — сказала Манона. — Будем использовать их только для Валгов высшего ранга, которые пройдут через городские стены.
Рольф кивнул. Другой человек, которым она нехотя восхищалась, хотя его чванство раздражало.
Она пыталась не смотреть на запечатанные двери в комнату. Где должны были ждать Астерина и Соррель. Охраняя.
Вместо этого Петра и Бронвен стояли там. Не как ее новые Вторая и Третья, а просто представители своих фракций.
— Допустим, мы сможем распределить стрелы на четыре дня, — сказала Ансель Бриарклайф, нахмурившись. — И огненные копья — на три, если использовать их осторожно. Как только они закончатся, что останется?
— Катапульты все еще работают, — сказал один из серебряноволосых членов королевской семьи Фэ. Женщина.
— Они предназначены для нанесения урона далеко на поле, — сказал принц Галан, у которого, как и у Эдиона, были глаза Аэлины. — Но не для ближнего боя.
— Тогда у нас есть наши мечи, — хрипло сказал Эдион. — Наше мужество.
Манона знала, что последнее тоже на исходе.
— Мы можем держать Железнозубых на расстоянии, — сказала Манона, — но не сможем помочь вам у стены.
Они действительно боролись с непрекращающимися нападениями, которых не становилось меньше.
— Значит, это конец? — спросила Ансель. — Через четыре, пять дней мы предложим наши шеи Морату?