Как будто Маэва открыла крышку сундука ее силы, вспыхнули темные перья дыма.
Аэлина подняла Златинец, огонь внутри клинка не потух. Но этого было недостаточно. И когда Аэлина отступила еще на шаг, одно из этих перьев ударило по ее ногам.
Аэлина не могла остановить крик, который зародился у нее в горле. Она оступилась, щит упал в ледяную грязь.
Тренировки заставляли её держать Златинец.
Но давление, невыносимое и скользящее, начало нарастать.
— Просыпайся.
Мир изменился. Снег заменился камнем. Основание из плит из железа.
Давление в ее голове мешало думать, и Аэлина села на колени, отказываясь признать это. Реально — это сражение, снег и кровь, это было реально.
— Проснись, Аэлина, — прошептала Маэва.
Аэлина моргнула. И оказалась в железном гробу, а Маэва склонилась над открытой крышкой. Улыбаясь.
— Мы здесь, — сказала Королева Фэ.
Не Фэ. Валгов. Маэва была Валгом.
— Ты мечтала, — сказала Маэва, проводя пальцем по маске, все еще запертой на ее лице. — Такие странные, странствующие сны, Аэлина.
Нет, это было реально. Ей удалось поднять голову достаточно, чтобы взглянуть на себя. На тело и слишком худые руки. Шрамы все еще были с ней.
Все еще были. Не стерлись. Нет никакой новой кожи.
— Я могу сделать это легким для тебя, — продолжила Маэва, нежно, ласково поглаживая волосы Аэлины. — Скажи мне, где находятся Ключи, поклянись на крови, и эти цепи, маска, гроб… все это исчезнет.
Они еще не начали. Разрывать ее на части.
Все это сон. Один долгий кошмар. Ключи остались, Замок не сделан.
Сон, пока они были здесь. Где бы это ни было.
— Что ты скажешь, племянница? Ты пощадишь себя? Уступишь мне?
Ты не уступишь.
Аэлина моргнула.
— Это проще, не так ли? — размышляла Маэва, прижимая предплечья к краю гроба. — Остаться здесь. Тебе не придется делать такой ужасный выбор. Позволить другим разделить бремя. Перенести его стоимость. — намек на улыбку. — В глубине души это то, что преследует тебя. Это желание быть свободной.
Свобода — она знала, что это такое. Не так ли?
— Это то, чего ты боишься больше всего — ни меня, ни Эравана, ни Ключей. Что твое желание освободиться от веса короны, силы, поглотит тебя. Будет озлоблять до тех пор, пока ты не узнаешь себя. — ее улыбка расширилась. — Я хочу избавить тебя от этого. Со мной ты будешь свободна так, как ты никогда не была, Аэлина. Клянусь.
Клятва.
Она принесла клятву. Террасену. Нехемии. Ровану.
Аэлина закрыла глаза, закрыв с ними королеву, маску, цепи, железный гроб.
Не реально.
Это было не по-настоящему.
Не так ли?
— Я знаю, что ты устала, — продолжала Маэва, мягко, уговаривая. — Ты отдавала, отдавала и отдавала, и этого было все еще недостаточно. Этого им никогда не будет достаточно.
Да, не будет. Ничего, что она когда-либо делала или не сделает, будет недостаточно. Даже если она спасла Террасен, спасла Эрилею, ей все равно нужно больше отдавать, делать больше. Вес этого уже раздавил ее.
— Каирн, — сказала Маэва.
Рядом послышались шаги. По камням.
Дрожь сотрясла ее, неконтролируемая и необузданная. Она знала эту походку, знала…
Ненавистное, насмешливое лицо Каирна появилось рядом с Маэвой, оба изучали ее.
— С чего начнем, ваше величество?
Он уже говорил эти слова. Они повторяли этот танец так много раз.
Желчь подступила в горле. Она не могла перестать дрожать. Она знала, что он будет делать, как он начнет. Никогда не перестанет чувствовать это, шепот боли.
Каирн провел рукой по краю гроба.
— Я сломал какую-то часть тебя, не так ли?
Я даю тебе имя Элентия. Дух, который невозможно сломить.
Аэлина провела закрытыми в металл пальцами по ладони. Где должен быть шрам. Где это еще осталось. Останется навсегда, даже если она не видит этого.
Нехемия — Нехемия, который отдала все для Эйлуэ. И все еще …
И все же, Нехемия чувствовала вес своего выбора. Все еще хотела быть свободной от ее бремени.
Это не сделало ее слабой. Ни в малейшей степени.
Каирн осмотрел ее прикованное тело, оценивая, с чего начать. Его дыхание обострилось в предвкушении восторга.
Ее руки сжались в кулаки. Железо застонало.
Глава 112, часть 2
Дух, который не возможно сломить.
Ты не уступишь.
Она бы перенесла это снова, если бы спросили. Она сделает это. Каждый жестокий час и мучения.
И это будет больно, и она будет кричать, но она столкнется с этим. Выживет против этого.
Аробинн не сломал ее. Не сломал и Эндовьер.
Она не позволит этой трате существования сделать это сейчас.
Ее дрожь ослабла, ее тело стало неподвижным. Ожидая.
Маэва моргнула. Только раз.
Аэлина вздохнула — остро и резко.
Она не хотела, чтобы это закончилось. Что бы это ни было.
Каирн исчез на ветру. Затем цепи исчезли вместе с ним.
Аэлина села в гробу. Маэва отступила на шаг.
Аэлина осмотрела иллюзию, настолько искусно выполненную. Каменная камера с жаровнями и крюком на потолке. Каменный алтарь. Открытая дверь и рев реки за ее пределами.
Она заставила себя встретиться с этим. Лицом к лицу с этим местом боли и отчаяния. Это всегда оставит след, пятно на ней, но она не позволит этому определять, кто она есть.
У нее не было истории о тьме.
Это не было историей. Она примет это, — место, страх, но это будет не вся история. Это не было ее историей. Это не конец.
— Как? — просто спросила Маэва.
Аэлина знала мир, и поле битвы, бушующее за ними. Но она позволила себе задержаться в каменной камере. Вылезти из железного гроба.
Маэва только смотрела на нее.
— Тебе следовало бы знать лучше, — сказала Аэлина, в ней долго светились тлеющие угли. — Ты та, кто боялся плена и сделала все, чтобы избежать этого. Ты должна была знать лучше, прежде чем поймать меня в ловушку. Должна была знать, что найду способ.
— Как, — снова спросила Маэва. — Как ты не сломалась?
— Потому что я не боюсь, — сказала Аэлина. — Твой страх перед Эраваном и его братьями изгнал тебя, уничтожил тебя. Если бы было что-нибудь стоящее уничтожения. — Маэва зашипела, и Аэлина усмехнулась. — А потом был твой страх перед Брэнноном. Передо мной. Посмотри, к чему это привело. — она указала на комнату вокруг них, на мир за ее пределами. — Это все, что тебе осталось от Доранеллы. Эта иллюзия.
Сила Маэвы грохотала по комнате.
Губы Аэлины обнажили ее зубы.
— Ты ранила моего мэйта. Разбила женщину, которую, благодаря твоему обману, он считал своим мэйтом. Убила ее и сломала.
Маэва слегка улыбнулась.
— Да, и я наслаждалась каждым моментом этого.
Аэлина ответила на улыбку королевы своей собственной.
— Ты забыла, что я сказала тебе на том пляже в Эйлуэ?
Когда Маэва просто моргнула, Аэлина атаковала.
Взрывая щит огня, она отбросила Маэву в сторону — и выпустила копье синего пламени.
Маэва увернулась от штурма стеной темной силы, но Аэлина продолжала наступление, нанося удары снова, снова и снова. Те слова, которые она сказала Маэве в Эйлуэ, звучали между ними: я убью тебя.
И она убьет. За то, что Маэва сделала с ней, Рованом и Лирией, с Фенрисом, Коннэллом и многими другими, она сотрет ее из памяти.
Спустя миг Златинец снова оказался в ее руке, меч пел с пламенем.
Даже если бы ей потребовалось отдать последний вздох, она сделает это.
Маэва встречала ее каждый удар, они горели и бушевали в комнате иллюзии.
Алтарь треснул. Расплавился.
Крюк с потолка растворился в расплавленной руде, которая шипела на камнях.
Она взорвала место, где сидел Фенрис, прикованный невидимыми узами.
Снова и снова, последние угли ее огня разгорались, на ее лбу выступил пот, Аэлина ударила по Маэве.
Железный гроб грелся, пылая красным. Только здесь, в этой иллюзии, она может это сделать.
Маэва решила снова поймать ее в ловушку.
Но королева не будет той, кто уйдет на этот раз.
Аэлина повернулась, отгоняя Маэву назад. К тлеющему гробу.
Шаг за шагом она подталкивала ее к этому. Гнала ее.
Тьма пронеслась по комнате, блокируя дождь огненных стрел, обстреливающих Маэву, и королева осмелилась взглянуть через плечо на раскаленную судьбу, которая ждала ее.
Лицо Маэвы стало белее, чем смерть.
Аэлина рассмеялась и изогнула Златинец, собирая свою силу в последний раз.
Но вспышка движения привлекла ее внимание — справа.
Элида.
Элида стояла там в ужасе, написанным на ее чертах. Она протянула руку к Аэлине, предупреждая:
— Смотри…
Маэва послала черный кнут в леди Перранта.
Нет.
Аэлина сделала выпад, огонь прыгнул перед Элидой, чтобы блокировать этот смертельный удар.
Она поняла свою ошибку в одно мгновение. Поняла это, когда ее руки прошли сквозь тело Элиды, и ее подруга исчезла.
Иллюзия. Она впала в иллюзию и оставила себя открытой, уязвимой…
Аэлина повернулась к Маэве, пламя снова поднялось, но слишком поздно.
Руки теней обвились вокруг ее горла. Каменная. Вечные.
Аэлина выгнулась, задыхаясь без воздуха, когда эти руки сжимались и сжимались…
Камера растаяла. Камни под ней стали грязью и снегом, рев реки сменился шумом битвы. Они мелькали между одним биением сердца и другим, между иллюзией и правдой. Теплый воздух и горький ветер, жизнь и смерть.
Аэлина обвила руки в пламени, разрывая тень, обвившую ее горло.