Элида хмыкнула.
— Мэйтом? Почему ты думаешь, что имеешь на это право после всего, что ты сделал?
Это не могло быть реальным — это не было реальным. И все же эта холодность на ее лице, расстояние…
Он заслужил это. Заслужил это.
…
Маэва осмотрела их, трех мужчин, которые были ее рабами, потерявшими контроль под ее темной силой, которая пронзила их умы, их воспоминания, и засмеялась.
— Жаль, нет Гавриэля. По крайней мере, он благородно пал.
Гавриэль.
Маэва повернулась к ней.
— Ты не знала, не так ли? — она прищёлкнула языком. — Лев больше не будет рычать, его жизнь была ценой за защиту его детеныша.
Гавриэль был мертв. Она чувствовала правду в словах Маэвы. Пусть они пробьют дыру в ее сердце.
— Кажется, ты не могла спасти его, — продолжила Маэва. — Но ты можешь спасти их.
Фенрис закричал сейчас. Рован замолчал, его зеленые глаза опустели. Все, что он видел, потянуло его сквозь крик, за пределы плача.
Боль. Невыразимая, невообразимая боль. Как она пережила — возможно, хуже.
И все еще…
Аэлина не дала Маэве времени отреагировать. Времени даже повернуть голову, когда она схватила Златинец с места, где он лежал рядом с ней, и швырнула его в королеву.
Он не попал в Маэву, промахнувшись на дюйм, и королева Валгов повернулась в сторону, прежде чем лезвие утонуло глубоко в снегу, падая на месте приземления. Все еще горя.
Это было все, что нужно Аэлине.
Она бросилась вперёд, пламя вонзилось во тьму.
Но не на Маэву.
Она набросилась на Рована, на Фенриса и Лоркана. Ударила их по плечам, крепко и глубоко.
Сжигая их. Пробуждая их.
…
Аэлина была мертва. Она была мертва, и он подвел ее.
— Ты ужасный мужчина, — сказала Лирия, все еще изучая ворота, где качалось тело Аэлины. — Ты это заслужил. После того, что было сделано со мной, ты это заслужил.
Аэлина была мертва.
Он не хотел жить в этом мире. Не на мгновение дольше.
Аэлина была мертва. И он тоже.
Его плечо сжалось. А потом загорелось.
Как будто кто-то прижал к нему огонь. Раскаленный металл.
Пламя.
Он посмотрел вниз, но не увидел раны.
Лирия продолжала:
— Ты приносишь только страдания тем, кого любишь.
Слова были далеки. Вторичны этой горящей ране.
Это снова опалило его, призрачная рана, воспоминание…
Не память. Не воспоминание, а спасательный круг, брошенный в темноту. В иллюзию.
Якорь.
Как он однажды подал ей якорь, вытащив ее из рук принца Валга.
Aэлина.
Его руки сжались по бокам. Аэлина, которая знала страдания так же, как и он. Которой были показаны иллюзии мирной жизни и она выбрала его, так же, как он, за то, что они оба пережили. Иллюзии — это были иллюзии.
Рован стиснул зубы. Чувствовал, что вещь обернулась вокруг его разума. Держа его в плену.
Он тихо зарычал.
Она сделала это — сделала это раньше. Ворвалась в его голову. Скрутила и забрала у него эту самую жизненную вещь. Aэлина.
Он не позволит ей сделать это снова.
…
Лоркан зарычал на клеймо, пронзившее его чувства, насмешливые слова Элиды, образ Перранта, дома, которого он так сильно хотел и никогда не увидит.
Он взревел, и мир колыхнулся. Стал снегом, тьмой и битвой.
И Маэвой. Ее бледное лицо стояло перед ними.
Ее сила бросилась на него, поразительная тьма…
Элида теперь лежала в огромной роскошной кровати, ее сухая рука потянулась к его. Старая рука, пронизанная морщинами, тонкие голубые вены переплетались, как многочисленные реки вокруг Доранеллы.
И ее лицо… Ее темные глаза были невидящими, лицо в глубоких морщинах. Ее истонченные волосы были белые, как снег.
— Это истина, от которой нельзя убежать, — сказала она хриплым голосом. — Меч над нашими головами.
Ее смертное ложе. Вот что это было. И рука, которой он коснулся ее, оставалась молодой. Он остался молодым.
Желчь подступила к горлу.
— Пожалуйста. — он приложил руку к груди, как будто это остановило бы беспрерывный треск.
Слабая пульсирующая боль ответила ему.
Дыхание Элиды стучало у него в ушах. Он не мог смотреть на это, не мог…
Он прижал руку сильнее к своей груди. Чтобы почувствовать боль.
Жизнь — жизнь была болью. Боль и радость. Радость от боли.
Он видел это в лице Элиды. В каждой морщине и в седых волосах. В каждом белом волоске. Жизнь жила вместе. Боль расставания из-за того, как это было чудесно.
Темнота за пределами истончилась. Лоркан впился рукой в горящую рану на плече.
Элида издала старческий кашель, который разбил его, но все же он принял это в свое сердце. Все, что может предложить будущее.
Это не пугало его.
…
Снова и снова Коннэлл умирал. Вновь и вновь.
Коннэлл лежал на полу веранды, его кровь текла к туманной реке далеко внизу.
Его судьба — это должна была быть его судьба.
Если он пройдет через край веранды, в эту бурную реку, кто-нибудь отметит его отсутствие? Если он прыгнет с братом на руках, станет ли река для него быстрым концом?
Он не заслуживал быстрого конца. Он заслужил медленное, жестокое кровопролитие.
Его наказание, его справедливая награда за то, что он сделал со своим братом. Жизнь, которой он позволил жить в своей тени, всегда знал, что остается в его тени, и даже не пытался делиться светом.
Ожог, сильный и неуклонный, пронзил его. Как будто кто-то сунул его плечо в печь.
Он заслужил. Он приветствовал это в своем сердце.
Он надеялся, что это уничтожит его.
…
Боль. То, что она боялась принести им больше всего, но боролась и боролась, чтобы удержать их в реальности.
Запах их сожженной плоти задевал ее ноздри, и Маэва тихо рассмеялась.
— Это был щит, Аэлина? Или ты пыталась избавить их от страданий?
Когда он встал на колени рядом с ней, рука Рована дернулась от ужаса, который он увидел, прямо к его отброшенному топору.
Глава 114, часть 2
Сосна, снег и медный запах крови смешались, поднимаясь навстречу ей, когда его ладонь рассеклась от силы этого подергивания.
— Мы можем продолжать в том же духе, — продолжила Маэва. — Пока Оринф не ляжет в руинах.
Рован смотрел вперёд, его ладонь лежала на снегу.
Потом его пальцы сжались. Слегка.
Жест манящий, слишком маленький, чтобы Маэва заметила его. Тайное послание, только для неё. Благодаря этому молчаливому языку между ними, каким их тела разговаривали друг с другом с того момента, как они встретились в том пыльном переулке в Варесе.
Небольшой акт неповиновения. Как он однажды бросил вызов Маэве перед ее троном в Доранелле.
Фенрис снова рыдал, и Маэва посмотрела на него.
Аэлина провела рукой по топору Рована, боль прошептала по ее телу в ответ.
Ее мэйт дрожал, борясь с разумом, который вторгся в него еще раз.
— Какая трата, — сказала Маэва, поворачиваясь к ним. — Эти прекрасные мужчины покинули мою службу только чтобы оказаться привязанными к королеве, у которой едва есть капля сил.
Аэлина обняла Рована.
Дверь распахнулась между ними. Дверь назад к себе, к ней.
Его пальцы обхватили ее.
Аэлина тихо рассмеялась.
— У меня может не быть магии, — сказала она, — но у моего мэйта есть.
В ожидании удара с другой стороны темного дверного проема Рован поднял Аэлину на ноги, когда их силы, их души слились.
Сила магии Рована поразила ее, древняя и бушующая. Лед и ветер превратились в жгучее пламя.
Ее сердце пело, ревя, от силы, которая текла из Рована в нее. Рядом её мэйт держался быстро. Неуязвимый.
Рован улыбнулся — жестоко, дико и злобно. Корона пламени, близнец ее собственной, появилась на его голове.
Как один, они смотрели на Маэву.
Маэва зашипела, ее темная сила снова накапливалась.
— У Рована Уайтхорна нет той силы, которой ты когда-то обладала.
— Возможно, нет, — сказал Лоркан, шагнув за ними, его глаза были ясными и свободными, — но вместе мы это сделаем. — он посмотрел на Аэлину, на её руку, а затем сердито посмотрел на свой ожог на груди.
— И с нами духи, — сказала Аэлина, рисуя на снегу кровью, которую она пролила — своей кровью и Рована. — Я думаю, что у них тоже много силы.
Свет вспыхнул у их ног, и сила Маэвы резко возросла — но слишком поздно.
Портал открылся. Точно так, как обещали Знаки судьбы в книгах, которые Шаол и Ирэн принесли с южного континента.
Точно туда, куда Аэлина намеревалась. В то место, которое она мельком увидела, когда падала обратно через Ворота. Туда, куда она и Рован рискнули пройти несколько дней назад, тестируя этот самый портал.
Лесной клен посеребрен в лунном свете, снег густой. Странные старые деревья — даже старше, чем в Задубелом лесу. Деревья, которые можно было найти только к северу от Террасена, за его пределами.
Но не деревья заставили Маэву остановиться. Нет, это была огромная масса людей, их доспехи и оружие блестело под их тяжелыми мехами. Среди них, большие как лошади, рычали волки. Волки с наездниками.
Вниз по полю битвы, портал за порталом открывался. Прямо там, где Рован и воины рисовали их собственной кровью, когда они сражались. Все должно быть раскрыто после этого заклинания. Этой команды. И за каждым порталом видна эта огромная масса людей. Армии.
— Я слышала, ты планировала приехать сюда, понимаешь ли, — сказала Аэлина Маэве, сила Рована — симфония в ее крови. — Слышала, что ты собиралась взять с собой принцесс кхаранкуи. — она улыбнулась. — Так что я подумала о том, что могу привести своих собственных друзей.