Нет, она не боялась.
…
Впервые в жизни Дорин увидел сражение верховных ведьм. Их движения были слишком быстрыми, смертельно точными.
Но Манона, отражающая атаки трех ведьм, превосходила их. Она стремительно уворачивалась, а ее меч сверкал — танец смерча.
Три против одного. Шансы не на ее стороне. Хотя ведь такое уже было ранее — несколько месяцев назад, когда одна из этих ведьм оставила Манону на пороге смерти.
Ведьмы били, но удары прилетали в пустоту. Манона уворачивалась и тут же нападала. Манона не старалась немедленно уничтожить противников. Нет, ее тактикой было изматывание. Она действовала разумно, нанося удары лишь когда это было удобно. В то время как враги не жалели сил.
Они ее боялись.
И все же, несмотря на интенсивный бой, три ведьмы не уставали.
Магия в крови Дорина кричала, желая вмешаться. Но приказ Маноны вынуждал его бездействовать. И он должен был повиноваться.
Он видел страх Крошанок. Но что их напугало сильнее — вид битвы или факт того, что Матроны их выследили, он не знал.
А вот Гленнис не дрожала. Рядом с ней Бронвен тоже изнывала от нетерпения броситься в бой.
Манона и высшие ведьмы разошлись, тяжело дыша. По плечу Маноны текла голубая кровь, и несколько брызг сверкали на трех Матронах.
Манона все еще оставалась на своей стороне линии, что она провела по снегу. Манона держала оборону.
Темноволосая ведьма в пышных черных одеждах плюнула на снег голубой кровью. Бабушка Маноны.
Глава 56, часть 2
— Ты такая же жалкая, как твоя мать. И твой отец.
Гленнис ухмыльнулась, не поддаваясь провокации. Но Манона взревела так, что эхо отозвалось в горах.
Ее бабушка рассмеялась, словно ворон.
— Это все на что ты способна? Рычать, будто собака, и размахивать мечом, будто человеческая дрянь? В конце концов мы измотаем тебя. Если у тебя осталась крупица достоинства, то прими совет: встань на колени и умри с честью.
Манона отвела руку за спину, спрятав железные когти. Ее глаза не отрывались от Матроны. Тело ждало атаки.
Дорин потянулся к Дамарису. Но первой успела Бронвен. Крошанка бросила меч, сталь сверкнула на солнце.
Пальцы Маноны сомкнулись на рукояти, клинок пропел, когда она повернула его напротив Рассекателя Ветра.
— Крошанка Рианнон держала ворота три дня и три ночи. Но она не встала на колени даже умирая. — на губах Маноны заиграла легкая улыбка. — Не заставить тебе и меня.
Дорин мог бы поклясться, что священное пламя, пылающее слева, вспыхнуло ярче. Он слышал, как Гленнис вздохнула. И казалось, вслед за ней вздохнула каждая Крошанка.
Колени Маноны были согнуты. Мечи подняты.
— Давайте закончим то, что было начато тогда.
Манона атаковала. Лезвие сверкало, заставляя бабушку отступать шаг за шагом. Две другие просто не смогли пробиться в этот вихрь.
Исчезла ведьма, когда-то желавшая смерти. Исчезла та, что когда-то злилась на правду, разбившую ее жизнь на части.
И на ее месте, сражаясь так, будто была самим ветром, Беспощадным и беспощадным стояла та, кого Дорин еще не встречал.
Королева двух народов.
Матрона Желтоногих начала наступление, заставив Манону отступить на шаг, затем другой. Клинки скрестились.
Больше Манона ничего не уступила.
Потому что Манона, с ее убеждением в сердце, была бесстрашна и совершенно неудержима.
Матрона Желтоногих подвела Манону к черте, ее пятки почти коснулись линии. Две другие ведьмы временно отступили, будто ожидая, что же будет дальше.
Старая Матрона Желтоногих была сущим кошмаром. Хуже, чем Бэба Желтоногих. Ее ноги едва касались земли, а ее изогнутые железные когти рвали все, к чему прикасались.
Мечи Маноны блокировали удар за ударом, но она не продвигалась вперед. Сейчас важно было дать отпор.
Манона пропустила удар, оставивший глубокие царапины на ее руке и боку. Но не отступила. Девушка была словно стена, сквозь которую Матрона Желтоногих не могла прорваться. Матрона издала рычание, неистово и бессмысленно нападая снова и снова.
Дорин понял весь замысел Маноны лишь когда ловушка сработала.
Он увидел сторону, которую Манона не прикрыла — приманка на серебряном блюде.
И Матрона Желтоногих не подвела. Не подумав, прыгнула, выпустив когти, целясь в открытый бок.
Манона ждала.
Ужасное лицо Матроны осветилось триумфом, когда она замахнулась, намереваясь вырвать сердце Маноны.
Матрона Черноклювых крикнула, предупреждая. Но было поздно. Манона уже сделала движение на встречу.
Когда изогнутые когти дотянулись до тела Маноны, разрывая одежду и царапая кожу, Манона обрушила Рассекатель Ветра ведьме на шею.
Голубая кровь брызнула на снег.
На этот раз Дорин не отвел взгляда от упавшей головы. От тела в коричневой мантии, упавшим следом.
Две оставшиеся Матроны замерли. Дорин ощутил, как встрепенулись Крошанки. Было очень тихо, когда Манона вонзила меч Бронвен в ледяную землю и наклонилась, чтобы снять корону из звезд с отсеченной головы.
Он никогда не видел такую корону.
Светящаяся вещь казалось живой. Будто девять самых настоящих звезд сняли с небосклона и повесили на серебряную полосу.
Свет короны отражался на лице Маноны, когда она подняла корону и опустила на свои запутанные белые волосы.
Полная тишина. Казалось, даже ветер перестал дышать.
Поднявшийся призрачный ветерок колыхнул пряди волос Маноны; белые звезды сияли ядрами кобальта, рубинов и аметиста.
Как будто корона очень долго спала, а теперь только проснулась.
Призрачный ветер отвел пряди волос от лица Маноны, белый локон лишь на миг коснулся щеки девушки.
Тринадцать коснулись двумя пальцами лба, присягая в верности королеве. Королеве Крошанок, коронованной заново.
Священный огонь прыгал и танцевал, будто в радостном приветствии.
Манона подняла меч Бронвен и Рассекатель Ветра и сказала Матроне Синекровных, родившейся всего на несколько лет раньше, чем она:
— Иди.
Ведьма Синекровных смотрела на происходящее раскрытыми от ужаса глазами. Манона указала подбородком на виверну, что стояла позади ведьмы.
— Скажи своей дочери, что все долги между нами оплачены. Теперь она может решить, что с тобой делать. И вторую виверну забери.
Бабушка Маноны ощетинилась железными зубами, будто отдавала команду Матроне Синекровных. Но Матрона уже бежала к своей виверне.
Матрона Синекровных воспользовалась подаренной пощадой от Крошанской королевы. Во имя дочери, подарившей Маноне шанс говорить с железнозубыми.
Через несколько секунд Матрона Синекровных парила в небесах. Виверна ведьмы Желтоногих была с ней. Она оставила бабушку Маноны.
Оставила Манону с поднятыми мечами и сияющей в волосах короной звезд.
Манона светилась, будто блеск звезд передавался через тело и проникал сквозь кожу. Великая и красивая, единственная в своем роде.
Медленно, с наслаждением Манона подошла к бабушке. Губы молодой ведьмы изогнулись в обманчиво легкой улыбке.
Теплый танцующий свет пронесся сквозь Манону так же неистово, как тот, что ворвался в ее сердце за последние несколько кровавых минут.
Она не отступала и не боялась.
Легкая, словно сотканная из лунного света корона, не тускнела перед последней Высшей Ведьмой. Манона приближалась. Она бросила меч Бронвен. Рассекатель Ветра оставила в нескольких футах от него. Вместо них она приготовила свои когти и зубы.
Манона остановилась в пяти шагах от бабушки.
Клочок пустого существования — вот чем была ее бабушка.
Манона не замечала раньше, насколько Матрона ниже ее самой. Какими узкими были у нее плечи или как годы ярости превратили ее в старуху.
Улыбка Маноны стала шире. Она почувствовала чужое присутствие. Словно два человека остановились на шаг позади от нее. Она знала, что если обернется, то ее глаза никого не увидят. Знала, что никто не мог их увидеть или даже почувствовать. Это просто две сущности без плоти, остановившиеся рядом со своей дочерью. Против ведьмы, уничтожившей их.
Ее бабушка плюнула на землю, обнажая ржавые зубы.
Эта смерть. Хотя…
Не она призовет сегодня смерть.
Это право не принадлежало ее родителям, чей дух задержался на земле. Несмотря на то, что родители все время были с ней — даже после их смерти — они тоже не призовут сегодня смерть.
Она посмотрела за спину. Там стояла Вторая, ожидающая рядом с Дорином. По лицу Астерины катились слезы. То были слезы облегчения и гордости.
Манона подозвала Астерину железной рукой.
Внезапно снег захрустел, и Манона стремительно развернулась, одновременно наклоняясь. Ускользая от намеченного удара.
Но ее бабушка не нападала. Нет. Матрона Черноклювых бежала к своей виверне.
Крошанки напряглись. Всеобщий страх сменился гневом, когда Матрона запрыгнула в седло.
Манона подняла руку:
— Отпустите ее.
Щелчок повода, и виверна подняла бабушку в воздух. Огромные крылья подняли вихрь.
Манона провожала глазами зверя, наблюдая как тот поднимается все выше и выше. Ее бабушка торопилась убраться и ни разу не оглянулась.
Когда большая виверна скрылась в небе, Манона обвела взглядом равнину. На снегу лежал обезглавленный труп, да еще пятна голубой крови — напоминание о случившейся битве.
Новоявленная королева обернулась к Крошанкам.
Все как одна смотрели на нее широко распахнутыми глазами, но не двинулись с места.
Дорин находился рядом с ними.
Манона подхватила оба меча, закинула Рассекатель Ветра за спину и направилась к Гленнис и Бронвен. Подойдя, она вручила меч Бронвен, кивнув в знак благодарности.