Гэвин молчал, ветер тряс темными волосами.
Но его глаза мерцали — едва ли.
— Скажи мне, где, — выдохнул Дорин. У него остались считанные минуты, пока Веста не начала искать его. — Скажи мне, где третий Ключ.
— Твоя жизнь тоже будет потеряна. Если вы найдете Ключи и вернете их воротам. Твоя душа тоже будет забрана. Ни один клочок вас не будет жить в Потустороннем мире.
— В любом случае никто не будет об этом заботиться.
Он, конечно, этого не сделает. И он наверняка заслужил такого конца, ведь он так много раз проваливался. Со всем, что он делал.
Гэвин долго изучал его. Дорин все еще выдерживал его яростный взгляд. Воин, который пережил вторую войну Эравана.
— Элена помогла Аэлине, — признался Дорин, его дыхание задержалось в пространстве между ними. — Она не отказалась от этого, зная, что это значит для ее судьбы. Аэлина, у которой не будет ни длинной жизни со своим мэйтом, ни вечности с ним.
— Я тоже этого не получу.
Сердце Дорина начало стучать, его магия поднималась вместе с ним.
— И все же ты бы это сделал. Вы сбежали от него.
Глаза Гэвина вспыхнули.
— Эраван мог бы быть побежден без запечатывания ворот.
— Скажи мне, как, и я найду способ сделать это.
Но Гэвин снова замолчал, сложив руки по бокам.
Дорин тихонько фыркнул.
— Если бы вы знали, это было бы сделано давно. — Гэвин покачал головой, но Дорин бросился вперед. — Твои друзья умерли, сражаясь с армией Эравана. Помоги мне избежать той же участи.
Может быть, уже слишком поздно для некоторых из них. Его желудок взбесился. Разве Шаол добрался до южного континента? Возможно, было бы лучше, если бы его друг никогда не вернулся, если бы он остался в безопасности в Антике. Даже если Шаол никогда так не поступит.
Дорин посмотрел в сторону скалистого уступа, за который он зашел. Осталось не так много времени.
— А как насчет Адарлана? — спросил Гэвин. — Ты бы оставил его без короля? — В вопросе говорилось достаточно об отношении Гэвина к Холлину. — Так это все могли бы искупить многие годы на троне в качестве наследного принца?
Дорин нанес словесный удар. Это было нечто иное, как истина, которую говорил человек, который служил своему безымянному богу.
— Это действительно имеет значение?
— Адарлан был моей гордостью.
— Он уже не стоит этого, — огрызнулся Дорин.
— Это было очень давно. Сейчас он заслуживает того, чтобы стать руинами. — Гэвин наклонил голову. — Слова безрассудного, высокомерного мальчика. Ты думаешь, что ты единственный, кто перенес потери?
— И все же ваш собственный страх потери заставит вас выбрать одну женщину вместо судьбы мира.
— Если бы у тебя был выбор — твоя женщина или Эрилея — ты бы выбрал иначе?
Сорша или мир. Вопрос жизни. Огонь внутри него заискрился. Но Дорин осмелился сказать:
— Ты обманываешь себя сам, но ты служил богу правды. — Шаол рассказал ему об их открытии в катакомбах под канализационными сетями Рафтхола этой весной. Забытый костяной храм, где была написана исповедь Гэвина. — Что он скажет о роли Элены в этом?
— Всевидящий не требует родства с этими бесхарактерными существами, — прорычал Гэвин.
Дорин мог поклясться, что сквозь перевал подул пыльный, сухой костяной ветер.
— Тогда что?
— Разве не может быть много богов, из многих мест? Кто-то родился в этом мире, кто-то родился в другом месте?
— Это вопрос для обсуждения в другой раз, — закончил Дорин. — Когда мы будем воевать.
Он сделал один глубокий вдох. Другой.
— Пожалуйста, — выдохнул он. — Пожалуйста, помогите мне спасти моих друзей. Помогите мне сделать все правильно.
Это все, что он действительно должен — это его задача.
Гэвин снова наблюдал за ним, взвешивал его слова. Дорин выдержал это. Пусть он прочитает всю правду, написанную на его душе.
Боль затуманила лицо короля. Боль и сожаление, когда наконец Гэвин сказал:
— Ключ в Морате.
У Дорина пересохло в горле.
— Где в Морате?
— Я не знаю, — и он поверил в это. Сырой страх в глазах Гэвина подтвердил это. Древний король кивнул на Дамарис. — Этот меч не является игрушкой. Пусть это поможет вам, если вы не сможете доверять себе.
— Это правда — что он заставляет говорить правду?
— Он был благословлен Всевышним, после того, как я поклялся ему. — Гэвин пожал плечами. Как будто этот человек никогда не покидал диких мест Адарлана, где он поднялся от военного лидера до короля. — Тебе все равно придется узнать для себя, что есть истина, а что ложь.
— Но Дамарис поможет мне найти ключ в Морате?
Чтобы пробиться в крепость Эравана, где были сделаны все ошейники и кольца…
Гэвин сжал губы.
— Я не могу сказать. Но я скажу вам следующее: не нападайте на Морат. Пока вы не будете готовы.
— Я готов сейчас.
Дурацкая ложь. Гэвин тоже это знал. Он подавил стремление коснуться шеи, кожу которой навсегда испортил бледный след.
— Морат — это не просто крепость, — сказал Гэвин. — Это ад, и это ужасно для безрассудных молодых людей. — Дорин застыл, но Гэвин продолжал:
— Вы узнаете, когда будете действительно готовы. Оставайтесь в этом лагере, если сможете убедить своих спутников. Путь найдет вас сам здесь.
Черты Гэвина пошатнулись, его лицо стало мутным.
Дорин посмел сделать шаг вперед.
— Я человек?
Сапфировые глаза Гэвина смягчились — едва ли.
— Я не тот, кто может ответить на этот вопрос.
И затем король исчез.
Глава 5, часть 1
Командир в переулке утверждал, что последний приказ поступил ему из Доранеллы.
Никто из них не знал, верить ли ему.
Лоркан Сальватер, уже давно смывший его кровь со своих рук, сидел около крошечного костерка в окружении сухостоя на окраине ветхого города, вновь и вновь прокручивая в голове его слова, пытаясь найти в них логику.
Может, они упустили самый простейший вариант из всех возможных? Может, Маэва все это время была в Доранелле, скрываясь от своих подданных?
Однако этот командир был лишь лживым куском дерьма. Он даже успел плюнуть в лицо Лоркану, прежде чем его жизнь оборвалась навсегда.
Другой командир, которого они выследили сегодня в ближайшем морском порту, уже неделю охотясь на него, утверждал, что получал приказы из далекого королевства, в котором они были три недели назад. Оно находилось в абсолютно противоположном направлении от Доранеллы.
Лоркан провёл носом сапога по земле.
Никто из них не был расположен к разговору с того самого момента, как сегодняшний командир опровергнул слова первого допрошенного ими фэйца.
— Доранелла — крепость Маэвы, — наконец сказала Элида, её спокойный голос разбавил повисшую между ними тяжёлую тишину. — Как бы там ни было, было бы разумно, что она потащила Аэлину именно туда.
Принц из клана Уайтхорнов продолжал смотреть в самую сердцевину пламени. Он даже не потрудился смыть кровь со своей темно-серой рубашки.
— Даже для Маэвы было бы невозможно спрятать её в Доранелле, — возразил Лоркан.
— Иначе мы бы уже узнали об этом.
Он не был уверен, когда в последний раз разговаривал с женщиной, сидящей перед ним.
Однако она не стала мешать ему пытать командиров Маэвы. Да, она съеживалась во время худших моментов таких действий, но она слушала каждое слово, которое Рован и Лоркан вырывали из их глоток. Лоркан предполагал, что она видела гораздо более ужасные вещи в Морате — ему претила сама мысль о том, что ей пришлось перенести в свою бытность в той крепости. Он ненавидел сам факт существования её ужасного дяди, который продолжал дышать вопреки всему.
Но час этой охоты настанет позже. После того, как они найдут Аэлину. Или то, что останется от неё.
Взгляд Элиды излучал холод, когда она сказала:
— Маэве удалось скрыть Гавриэля и Фенриса от Рована в Бухте Черепов. И каким-то образом она спрятала весь свой флот и затем заставила его таинственным образом испариться.
Лоркан не ответил. Элида продолжила говорить, её взгляд был непоколебим:
— Маэва прекрасно знает, что мы посчитаем Доранеллу слишком очевидным вариантом её местонахождения — вариант, который мы, скорее всего, отвергнем, потому что это чересчурпросто. Она ожидала, что мы поверим в то, что она утащила Аэлину в самые отдаленные уголки Эрилеи, а не прямо к себе домой.
— В таком случае у Маэвы было бы преимущество — легко собираемая армия, — добавил Гавриэль, его татуированное горло подрагивало. — Что затруднило бы спасение Аэлины.
Лоркан воздержался от того, чтобы попросить Гавриэля заткнуться. Он постоянно подмечал то, как часто Гавриэль останавливался, чтобы помочь Элиде, поговорить с ней. И да, небольшая часть его была благодарна за это, так как боги знали, что она не примет никакой помощи от него.
Да прокляни его Хеллас, ему пришлось прибегнуть к хитрости, когда он отдал свою разрезанную на части рубашку Уайтхорну и Гарелю, дабы помочь ей с её ежемесячным женским циклом. Он пригрозил содрать с них кожу живьём, если они скажут ей, что это его рубашка. Элида же с её человеческим обонянием не смогла бы учуять его запах на ткани. Он не знал, почему так о ней беспокоился. Он не забыл её слова в тот день на пляже.
Надеюсь, остаток своей жалкой бессмертной жизни ты проведёшь в страданиях и одиночестве. И ещё надеюсь, что раскаяние и чувство вины будут постоянно глодать твоё сердце, став незаживающей раной, которую не исцелит никакая магия.
Её страстное желание, её проклятие, что бы это ни было, подтвердилось. Каждое слово.
Он что-то сломал. Что-то дорогое. До сих пор его это не заботило.