Огненосица, кто-то шептал внизу зубцов.
Туман вздымался и вздымался, превращая ее в нечто, кроме светящегося столпа.
Молчание стало почтительным.
Слабый ветер с севера обрушился вниз. Завеса тумана отодвинулась, и вот она там.
Она светилась изнутри. Сияющие золотые пряди ее волос плыли по призрачному ветру.
— Наследница Мэлы, — выдохнула Ирэн.
Элида и Лоркан остановились на равнине.
Ветер оттолкнул больше дрейфующего тумана, очистив землю где была Аэлина.
И там, где маячила эта могучая, смертоносная волна, куда навлекла смерть смерть, ничего не осталось.
Три месяца она пела тьме и огню, а они пели в ответ.
В течение трех месяцев она зарывалась так глубоко в свою силу, грабила неизведанные глубины. В то время как Маэва и Каирн работали над ней, она углублялась. Никогда не давая им знать, что она добывает, что она собирает, день за днем.
Смертельный удар. Один, чтобы стереть темную королеву с земли навсегда.
Она держала эту силу в себе даже после того, как была освобождена от оков. Она изо всех сил пыталась подавить ее в эти недели, напряжение было огромным. Иногда было легче говорить. В некоторые дни чванливое высокомерие было ее ключом к игнорированию.
Но когда она увидела эту волну, когда она увидела, как Элида и Лоркан вместе выбрали смерть, когда она увидела армию, которая может спасти Террасен, она поняла. Она чувствовала огонь, спящий под этим городом, и знала, что они пришли сюда по причине.
Она пришла сюда по этой причине.
Река все еще текла от плотины, безобидная и маленькая, устремившаяся к озеру.
Ничего более.
Аэлина подняла пылающую руку перед ней, когда благословенная, охлаждающая пустота наконец наполнила ее.
Медленно, начиная с кончиков пальцев, свечение угасло.
Как будто она была сделана заново, выкована обратно в ее тело.
Вернулась в Аэлину.
Ясность, острая и кристально чистая, наполнила ее тело. Как будто она могла видеть снова, дышать снова.
Дюйм за дюймом золотое сияние исчезало в коже и кости. В женщине.
Белохвостый ястреб уже взлетел ввысь.
Но когда последние лучи исчезли, исчезнув сквозь пальцы, Аэлина упала на колени.
Упала на колени в полной тишине мира и свернулась на боку.
У нее было смутное чувство сильных, знакомых рук, поднявших ее. Лежания на широкой пернатой спине, все еще в этих руках.
Взлетевший в небе последний туман рассеялся на солнце.
А потом настала сладкая тьма.
Глава 62
Крошанки не разбежались, кто куда. Вместе с отрядом Тринадцать они полетели на юго-запад, к внешней стороне Клыков. Там находился еще один секретный лагерь. В этом оставаться больше не возможно — он скомпрометирован. Теперь они будут находится дальше от Террасена, но зато ближе к Морату.
Дорин подумал, что утешение это небольшое.
Вечером Крошанки отыскали место для ночлега. Виверны могли и дольше летать, а вот ведьмы на метлах — уставали. Из последних сил они летели, пока темнота не ослепила их. К этому моменту разведчики Теней и Крошанок указали на безопасное место.
На земле и в небе установили часовых. Ночью следовало быть особенно бдительными — если две оставшиеся в живых Матроны захотят отомстить, то более удобного случая не найти. И с целью запутывания Астерина и несколько Крошанок целый день прокладывали ложные следы.
Ночь оказалась слишком холодной, настолько, что отряд не торопился разбивать лагерь. Все понимали, что огонь разводить слишком опасно. Но и не развести его — опасно, так как отряд находился на грани замерзания. Поэтому Гленнис вырвала священное пламя из стеклянного шара, в который поместила его на время путешествия, и зажгла очаг. Другие последовали ее примеру. После этого пришлось разбивать лагерь, чтобы скрыть от посторонних глаз. И все же Дорин не мог отделаться от мысли, что Железнозубые ведьмы нашли их не благодаря огню.
В отряде не обсуждали, куда держат путь, и не говорили о своих целях. Не поднимали вопрос: надо ли им теперь держаться вместе или стоит разойтись.
Манона не подталкивала никого на союз, понимая, что предложить она может лишь участие в войне. Возможно, поэтому она не потребовала отчета об их утренней отлучке.
«Уже завтра», — подумал Дорин, ныряя в свою постель и согревая ее внутренним огнем. Завтра им придется нелегко. Безумно уставший, и не смотря на внутреннюю магию, продрогший, Дорин с наслаждением опустил голову на припасы, используемые им в качестве подушки.
Он уже почти заснул, когда почувствовал дуновение ветерка, залетевшего в палатку под распахнутый полог. Он знал, кто это был, даже не открывая глаз. Девушка села рядом с его постелью, и когда он все-таки открыл глаза, то увидел, что Манона села, подняв колени. Скрестив руки, она вглядывалась в темный угол палатки. От короны со звездами исходило легкое сияние, освещая пространство вокруг девушки.
— Ты не обязана носить ее все время, — подсказал он. — Нам разрешено их снимать.
Золотого цвета глаза скользнули по его лицу.
— Я никогда не видела на тебе корону.
— Ну, последние несколько месяцев королевские украшения для меня недоступны, — молодой человек сел. — Впрочем, я их не люблю. Слишком уж давят на голову.
Манона слегка улыбнулась:
— Это не так уж и тяжело.
— Трудно поверить, видя эти живые звезды на твоей голове, — хотя истинный вес этой короны определяется совестью людей, носящих ее.
— Так ты теперь говоришь со мной? — она приблизилась к королю совсем не изящно.
— Я говорил с тобой и раньше.
— Это потому, что я теперь королева?
— Ты и раньше была королевой.
Золотые глаза сузились, выискивая в его лице нужные ей ответы. Дорин молчал, спокойно ожидая. Манона расслабилась, ее дыхание стало ровным, а поза — вольной.
— Я надеялась почувствовать удовлетворение, когда бабушка убежала… — она взяла секундную паузу, сообщившую Дорину больше, чем слова. — Когда ты убил отца, что почувствовал?
— Ярость и ненависть, — как бы не ужасно звучали слова, но Дорин не собирался отказываться от этой правды.
В задумчивости Манона прикусила нижнюю губу. Из под красивой губы проглядывали ровные белые зубки.
— Как ты думаешь, я должна была ее убить?
— Кто-то скажет да. Но ты ее унизила, — размышляя, сказал он. — А это может сильно ослабить Железнозубых. В то время, как ее смерть могла бы их сплотить.
— Но ведь я убила Матрону Желтоногую.
— Ты убила ее, взамен пощадив ведьму Синекровных, да еще и бабушка твоя сбежала. Это должно деморализовать противников. Только представь, если бы ты убила их всех… да даже если только свою бабушку и Матрону Желтоногую, все равно их смерти можно было бы выставить благородными жертвами.
Манона согласно кивнула. Ее глаза остановились на нем, поражая его своей кристальной прозрачностью и неподвижностью.
— Прости. За слова, что сказала тебе, когда узнала о твоих планах пойти в Морат.
Дорин ошеломленно моргнул. Теперь он сам оказался деморализован, и все что ему пришло в голову, это нелепо пошутить:
— Похоже, что поведение Крошанки-добродетеля стирает тебя, Манона.
В ответ она усмехнулась.
— Помоги мне, Матерь, если я стану такой скучной!
Он вернул их к серьезному тону:
— Твои извинения приняты.
Дорин не прятал взгляд, позволяя Маноне смотреть в его глаза, и знать, что он не врет.
Казалось, этого ответа для нее достаточно. Может, это и было то что она искала? Она посмотрела вниз, скрывая блеск своих глаз:
— Ты уходишь, — прошептала она. — Завтра.
— Да, — он не стал лгать.
Пришло время. Манона столкнулась с бабушкой, бросив вызов ее планам. Пора и ему сделать тоже самое. И в отличие от нее, ему не требовались духи за спиной, чтобы понимать это.
— Как?..
— У вас — ведьм, метлы и виверны. Я же научился делать крылья.
Несколько секунд она молчала, затем опустила колени и развернулась к нему лицом.
— Морат — это смертельная ловушка.
— Это…
— Я… мы не можем пойти вместе.
— Я знаю.
В глазах Маноны Дорин увидел страх. Не злость, а страх за него.
— Ты не боишься идти один?
— Конечно, боюсь. Любой здравомыслящий был бы напуган. Но моя задача важнее страха.
На мгновение на ее лице вспыхнул гнев. Плечи напряглись. Но гнев быстро исчез, уступив место грусти и мудрости. Именно таким и должно быть выражение на лице истинной королевы. Ее глаза опустились, и тут же смело встретились с его взглядом:
— А если бы я попросила тебя остаться?
Вопрос застал его врасплох. Он тщательно обдумал ответ.
— Полагаю, для этого у меня должна быть очень веская причина.
Она положила пальцы на свою пряжку, расслабляя ее. Следом за пряжкой расстегнула пуговицы.
— Я не хочу, чтобы ты уходил, — сказала она.
Он слышал оглушительный стук своего сердца, наблюдая, как она открывала дюйм за дюймом шелковистой кожи. Это не было эротичным соблазнением, но это было откровенным предложением.
Ее пальцы дрогнули, и Дорин подвинулся, помогая снять ботинки, а затем и пояс с мечом. Он оставил ее куртку расстегнутой, ее груди были видны между лацканами. Они поднимались и падали в неравном ритме. Манона потянулась к Дорину и стала стягивать с него куртку.
Он позволил ей. Пусть она снимет куртку, а затем рубашку.
Там, за палаткой, завывал ветер. Но здесь их частое дыхание перекрывало внешний шум.
Обнаженные до пояса, они встали друг перед другом на колени. В ее волосах сияли звезды, освещая их тела.
— Мы могли бы заключить союз. Между Адарланом и Крошанками. И всеми теми Железнозубыми, что согласятся последовать за мной, — прошептала Манона.