— Редбъюар летит, — и в свою очередь зажгла свою ветку, перенеся огонь в следующий очаг.
И так из очага в очаг, пока ритуал не прошли все семь отрядов.
Тогда разведчица взяла последний горящий факел и села на метлу, чтобы найти другие кланы и передать им призыв королевы.
Некоторое время ведьмы смотрели вслед разведчице, пока она не превратилась в крохотный огонь, а после и вовсе исчезла из поля зрения.
Молча Манона произнесла молитву о том, чтобы священное пламя не погасло за долгую дорогу. Чтобы Пламя Войны прошло весь путь и вернулось негасимым в Террасен.
Чтобы не гасло над снежными вершинами гор, и среди деревьев густых лесов, и когда будет прятаться от врагов. Чтобы его не смогли погасить холодные ветры, что случаются ночами.
Из очага к очагу.
В дальние деревни, где люди, завидев ведьму, наверняка в ужасе разбегутся. Но не трусливые люди являлись целью разведчицы, а те, кто завидев священный огонь, подойдут к ней. И она им скажет:
— Ваша королева призывает вас на войну. Вы летите?
И в тот же миг сундуки, спрятанные на чердаках, будут открыты. А из их глубин ведьмы достанут красные мантии. Возьмут метлы, спрятанные в глубине шкафов или под кроватью, и переплетут их золотом, серебром или медью.
Из-под половиц будут извлечены мечи — древние и красивые. И несмотря на возраст, металл будет сверкать так же ярко, как в тот день, когда их выковали. Выковали в том городе, что сейчас лежит в руинах.
«Ведьмы, — будут изумляться горожане, мужья с недоверием во взгляде, наблюдая как их жены взмывают в небо, — ведьмы были среди нас!»
И так из деревни в деревню пойдет священный огонь. Туда, где очаги никогда не гасли до конца. И от каждого клана отделиться одна ведьма, возьмет факел и отправится на поиски следующего клана.
«Ведьмы здесь, среди нас! Ведьмы идут на войну!»
И восходящий поток ведьм в развевающихся красных плащах и с мечами за спиной с каждой следующей милей сотрёт годы, проведенные в отдалении от своих соотечественниц.
То улетят на войну ведьмы, никому ничего не объяснив, лишь поцеловав младенцев на прощание.
Миля за милей шёл призыв, от очага к очагу.
— Лети, лети, лети! — кричали ведьмы. — К королеве! На войну!
Заполняя собой небо собирались Крошанки и летели сквозь снег, дождь и шторм.
Глава 66, часть 1
Аэлина проснулась с запахом сосны и снега и поняла, что она дома.
Не в Террасене, пока нет, но в том смысле, что она всегда будет дома, если Рован будет с ней.
Его ровное дыхание щекотало её правое ухо, звук по-настоящему спящего мужчины, а рука, которую он перекинул через ее тело, была крепкой и теплой. Серебристый свет осветил древние камни потолка.
Утро или пасмурный день. В залах за пределами комнаты звучали осколки звуков, которые она разбирала по частям, как будто она собирала разбитое зеркало, которое могло бы раскрыть окружающий мир.
Очевидно, прошло три дня с момента битвы. И остальная часть армии кагана во главе с принцем Кашином, третьим старшим сыном, прибыла.
Именно этот лакомый кусочек полностью привел ее в сознание, рука скользнула к руке Рована. Легкое прикосновение, просто чтобы увидеть, как глубокий сон удерживал его. Три дня они спали здесь, не зная о мире. Опасное, уязвимое время для любого мага, их тела требовали глубокого сна, чтобы оправиться от расходования такой силы.
Это была еще одна зацепка, которую она подобрала: Гавриэль сидел за дверью. В форме горного льва. Когда подошли люди, они замолчали, не понимая, что, когда они пройдут мимо него, их шепот всё равно будет услышан. Эта странная, ужасающая кошка может быть с ушами Фэ.
Аэлина провела пальцем по руке Рована, чувствуя мышцы под кожей. Ясно — ее голова, ее тело было чистым. Как первый ледяной вдох, вдыхаемый зимним утром.
В те дни, когда они спали, ни один кошмар не разбудил ее, не охотился на нее. Маленькая, милосердная отсрочка.
Аэлина сглотнула с сухим горлом. Что было реальным, что Маэва пыталась внедрить в ее сознание — имело ли значение, была ли боль истинной или воображаемой?
Она сбежала от Маэвы и Каирна. Столкновение с разбитыми частями внутри нее придет позже.
Пока этого было достаточно, чтобы вернуть эту ясность. Хотя высвобождение ее силы, нанесение этого мощного удара здесь, не было ее планом.
Аэлина перевела взгляд на Рована, его суровое лицо смягчилось во сне. И чистое — кровь, которая брызнула на них обоих, исчезла. Кто-то, должно быть, смыл ее, пока они спали.
Как будто он ощутил ее внимание или просто почувствовал, как рука задержалась на его руке, глаза Рована распахнулись. Он осмотрел ее с головы до ног, удостоверившись, что все в порядке, и встретился с ней взглядом.
— Выпендрежница, — пробормотал он.
Аэлина погладила его по руке.
— Вы сами выставили себя на показ, принц.
Он улыбнулся, его татуировка поморщилась вместе с кожей.
— Это будет последним из твоих сюрпризов, или это еще не все?
Она обдумывала это, — рассказывать ли ему обо всём.
— Может быть.
Рован сел, одеяло соскользнуло с него.
— Это сюрприз, который кончится тем, что мое сердце замрет в груди?
Она фыркнула, подперев голову рукой, и проследила его очертания по колючему одеялу.
— Я отправила письмо — когда мы были в том порту в Вендалине.
Рован кивнул.
— Эдиону, — сказала она достаточно тихо, чтобы Гавриэль не мог услышать это имя за дверью. — И твоему дяде. Эссару.
Рован поднял брови.
— Сказав что?
Она напевала про себя.
— Сказав, что Маэва действительно заключила меня в тюрьму, и что, пока я была ее пленником, она изложила несколько довольно гнусных планов.
Ее мэйт замер.
— С какой целью?
Аэлина села и начала разглядывать ногти.
— Убедить их расформировать свою армию. Начать восстание в Доранелле. Выгнать Маэву с трона. Ты знаешь, мелочи.
Рован только посмотрел на нее. Затем потер лицо.
— Как ты думаешь, письмо могло бы сделать это?
— Оно было решительно сформулировано.
Он просиял.
— Какие гнусные планы ты упомянула?
— Желание покорить мир, ее полное отсутствие интереса к спасению жизни Фэ на войне, ее интерес к Валгам. — она сглотнула. — Я могла упомянуть, что она, возможно, Валг.
Рован закашлялся.
Аэлина пожала плечами.
— Это была удачная догадка. Лучшая ложь всегда смешана с правдой.
— Предполагать, что Маэва — это Валг, — довольно странная ложь, даже для тебя. Даже если это оказалось правдой.
Она махнула рукой.
— Посмотрим, получится ли что-нибудь из этого.
— Если это сработает, если они как-то смогут, и армия восстанет против нее… — он покачал головой, тихо смеясь. — Это было бы благом в этой войне.
— Я так лгу, и это все, что я получаю?
Рован щелкнул ее по носу.
— Ты получишь больше, если ее армия не появится. До этого мы готовимся так, как будто они есть. Что весьма вероятно. — нахмурившись, он сказал, — Эссар не обладает большой властью, а мой дядя не рискует. Не так, как Энда и Селина. Для них свергнуть Маэву… это невероятно. Если бы они даже пережили это.
Ее живот сжался.
— Это их выбор, — что они сделают. Я только изложила факты. Тщательно сформулированные факты и полуправду. Абсолютная игра, если она была честной.
Рован ухмыльнулся.
— И кроме попытки свергнуть с трона Маэву… какие еще сюрпризы я должен знать?
Ее улыбка исчезла, когда она легла на спину, и Рован сделал то же самое рядом.
— Больше никаких. — на его поднятые брови она добавила:
— Я клянусь своим троном. Больше никаких.
Веселье в его глазах исчезло.
— Я не знаю, будет ли мне легче.
— Все, что я знаю, ты знаешь. Все карты сейчас на столе.
С различными армиями, которые собрались, с Замком, со всем этим.
— Как ты думаешь, ты могла бы сделать это снова? — спросил он. — Собрать столько сил?
— Я не знаю. Я так не думаю. Это требовало быть… сдержанной. Особенно с железом.
Тень омрачила его лицо, и он перевернулся на бок, подперев голову.
— Я никогда не видел ничего подобного.
— Ты никогда не увидишь снова. — это была правда.
— Если ты скопила столько энергии, и ты пережила это, тогда я буду рад, если ты этого не сделаешь.
Аэлина провела рукой по мощным мышцам бедра, зацепив пальцы за ткань чуть выше колена.
— Я не чувствовала, что ты получил эту рану в бою, — сказала она, задевая толстый след нового шрама. Трофей из битвы. Она заставила себя встретить его пронзительный взгляд. — Маэва как-то сломала эту часть? Эту часть нас?
— Нет, — выдохнул он и убрал волосы с ее лба. — Я понял, что связь только передает боль самых тяжелых ран.
Она коснулась места на его плече, где стрела Астерины Черноклювой пронзила его месяцы назад. В тот момент, когда она узнала, кем он был для нее.
— Именно поэтому я не знал, что с тобой происходит на пляже, — грубо сказал Рован. Потому что порка, жестокая и невыносимая, как это было, не привела ее на грань смерти. Только в железный гроб.
Она нахмурилась.
— Если ты собираешься сказать мне, что ты чувствуешь вину за это…
— Нам обоим есть над чем думать — о том, что произошло в эти месяцы.
Один взгляд в его глаза, и она точно знала, что он прекрасно понимал, что все еще омрачало ее душу.
А поскольку он был единственным, кто видел все, чем она была, и не уходил от этого, Аэлина сказала:
— Я хотела, чтобы этот огонь был для Маэвы.
— Я знаю. — такие простые слова, и все же это означало все — это понимание.