Как всегда, она ехала впереди. Говорить не хотелось. Утро незаметно перешло в день. Рован ехал слева, тем самым отгораживая ее от Эндовьера. Аэлина посылала вперед волны пламени, дотла сжигавшие древние деревья. Магический ветер Рована рассеивал дым, чтобы противники не узнали об их приближении.
Минувшим вечером он закончил наносить татуировку на спину Аэлины и с помощью ручного зеркальца показал, как выглядят ее новые узоры. Такие же были и на его спине.
Аэлина взглянула на ястребиные крылья, украшавшие теперь ее спину, и молча поцеловала Рована. Поцелуи длились, пока на нем не исчезла вся одежда и пока Аэлина не уселась на него верхом. Дальше слова можно было не искать. Впрочем, они и не требовались.
К утру ее спина зажила, хотя еще оставались чувствительные точки, где чернила не успели загустеть. Они давили на кожу. Наверное, на подъезде к Эндовьеру спину перестанет саднить.
Когда-то она выбралась с эндовьерской каторги. Она выжила.
После Эндовьера. После Маэвы.
И сейчас ее первейшей задачей было нестись во весь опор на север и пытаться спасти жителей Террасена, пока Морат не стер их с лица земли и пока туда не явились Эраван с Маэвой.
Но сознание своей миссии не избавляло Аэлину от тягостного чувства скорой встречи с Эндовьером. Бывшая каторга словно звала ее еще раз взглянуть на то страшное место. Выбравшись оттуда, Аэлина думала, что больше никогда не увидит Эндовьер. И вот…
После краткого привала к Аэлине присоединилась Элида. Сейчас она ехала справа, молча поглядывая на деревья. Сегодня Элида сидела в седле прямая, как стрела. На щеках играл румянец. Аэлина догадывалась о его причинах. Казалось, стоит обернуться, и увидишь на лице Лоркана самодовольную, чисто мужскую улыбку.
Но слова, произнесенные Элидой, были далеки от охов и вздохов влюбленной девчонки.
– Когда Варнон увез меня из Перранта, я думала, что уже никогда не увижу Террасен.
Румянец на щеках Элиды погас. Губы вытянулись в тонкую линию.
Из всех них только Элиде выпало пожить в Морате, увидеть тамошние ужасы и, самое главное, не сгинуть.
– Одно время и мне казалось, что я больше не увижу Террасен.
– Когда ты была ассасином? – Элида задумалась. – Или когда попала на каторгу?
– И в Рафтхоле, и в Эндовьере.
Возможно, Элиде хотелось поговорить, отчего она и поехала рядом.
– В Эндовьере было тяжелее по другой причине. Оттуда до террасенской границы – чуть больше двух лиг. И каждый день я жила с мыслью, что могу умереть в соляных копях и не увидеть родины.
Элида понимающе кивала.
– Вот и я думала, что умру в той башне и никто не вспомнит о моем существовании.
В определенном смысле, они обе были пленницами и каторжанками. Обе знали тяжесть кандалов, от которых у каждой остались шрамы.
Точнее, шрамы остались у Элиды. Когда-то Аэлина мечтала убрать эти шрамы. Ей и в голову не приходило, что затем она станет жалеть об их исчезновении.
– Главное – мы с тобой не сломались и выбрались из этих ужасов, – сказала Аэлина.
– Да, не сломались, – повторила Элида, сжимая ее руку.
Аэлине отчаянно захотелось, чтобы все кончилось. Не только война с Моратом. Всё. Ей даже стало тяжело дышать.
Показалась развилка. Если свернуть влево, окажешься прямо в Эндовьере. Аэлина поежилась. И почти сразу же послышались тревожные крики руккинов. Все это время они вели наблюдение за окрестностями, двигаясь вдоль полосы между лесом и горами.
Аэлина выхватила из ножен Златинец. Рован достал свой меч. Армия остановилась. Солдаты напряженно вглядывались в окрестный лес и задирали голову к небу.
Едва раздались эти крики, над головой Аэлины проплыла громадная черная тень, заслонявшая солнце.
Дракон.
Лучники приготовились стрелять. Руккины погнались за драконом. Если разведчицы Железнозубых заметили двигающуюся армию…
Аэлина тоже приготовилась к магическому удару. Дракон летел прямо к ним, едва видимый сквозь сплетения голых ветвей. Вспышка света отогнала ближайших к дракону руккинов, не причинив им вреда.
Это был даже не свет, а лед, который сверкнул и тут же превратился в пламя.
Рован, узнав, кто перед ними, закричал, запрещая стрелять.
Дракон опустился прямо на развилку. Он был сам по себе, без седла и всадников.
Последовала новая вспышка. На месте дракона появился Дорин Хавильяр в грязном, порванном плаще.
Аэлина пришпорила лошадь и понеслась к нему. Следом поскакали Рован, Элида и остальные.
Дорин поднял руку. При виде Аэлины глаза адарланского короля удивленно округлились, но он даже не улыбнулся. Лицо его оставалось предельно серьезным.
Аэлина сразу поняла причину.
При нем были Ключи Вэрда. Все три.
Глава 88
В руке Эдиона и под ребрами полыхало настоящее пламя. Более жгучее, нежели огненные копья. Наверное, даже в огненных владениях бога Хелласа не было такого жара.
Целителей, владеющих магией, в Оринфе не было. Раной Эдиона занималась женщина-лекарь. Он пришел в себя, когда она стала накладывать первые швы. Эдиону не оставалось иного, как сунуть в рот предложенный ею кожаный кляп и терпеть невыносимую боль.
Когда женщина наложила последний шов, Эдион снова потерял сознание. Очнулся он довольно скоро и увидел перед собой нескольких солдат, посланных удостовериться, что он жив. Боль поутихла, но не настолько, чтобы браться за меч и продолжать сражение. Эдион шевельнул правой рукой и понял: придется подождать, пока исцелением займется его фэйское наследие. Он всегда оправлялся от ран быстрее обычных людей.
Эдион потерял много крови, однако фэйское наследие спасло его от смерти. В основном отцовское – у матери оно проявлялось слабее. Лежать Эдион не собирался. Он велел солдатам помочь ему надеть доспехи и, пошатываясь, выбрался на городские улицы.
Где-то сейчас Гарель? Наверное, продолжает искать Аэлину. Известно ли ему, что Террасен вот-вот падет? Волнует ли это горного льва?
Эдион прогнал залетевшую мысль, хотя в глубине души жалел, что отца сейчас нет в Оринфе. Присутствие Рована и других тоже помогло бы. Но спокойствие и уверенность Гареля были бы для защитников Оринфа сродни бальзаму. Возможно, и для самого Эдиона.
Эдион стиснул зубы. Его шатало. По ступеням, осклизлым от крови, он двинулся на парапет, обходя валявшиеся тела, человеческие и валгские. Сколько же он отсутствовал? Получалось, чуть больше часа.
Ничего не изменилось. Валги по-прежнему лезли на стены, штурмуя западные и южные ворота, но защитники города отражали натиск. Число Железнозубых, сражающихся с крошанками, несколько уменьшилось. Отряд Тринадцати находился вдалеке, уничтожая всех, кто встречался на их пути.
А на реке… Снег на берегах был густо полит кровью. Преимущественно красной.
Вид на реку загородили солдаты, теснящие валгов. Эдион остановился. Помочь им сейчас он не мог и потому просто ждал, когда они передвинутся дальше.
От вида окровавленных берегов у него перехватило дыхание. Повсюду валялись тела убитых, причем ближе к городским стенам, чем он думал.
Лисандра в обличье речного дракона продолжала сражаться. Из ран на боках вытекала кровь. Красная кровь.
Ее усилия показались Эдиону глупыми и бесполезными. Куда действеннее заманивать врагов в засаду и там расправляться с ними. Однако Лисандра не отступала. Ее могучий хвост ломал вражеские позвоночники, а острые челюсти перекусывали головы. Местом сражения она избрала изгиб реки за пределами города. И вдруг он понял: Лисандра не просто так остается в воде, игнорируя кровоточащие раны. Она узнала что-то такое, чего не знали на парапетах, и своими действиями пытается подать защитникам сигнал.
У Эдиона кружилась голова. В ребра и руку била пульсирующая боль. Он следил за действиями Лисандры. К ней устремилась очередная горстка вражеских солдат. Один взмах хвоста переломал нападавшим копья, а затем и хребты.
Но мимо уже пыталась прорваться другая кучка моратских солдат. Увидев, что они тащат с собой лодку, Эдион выругался. Лисандра устремилась к лодке. Ей помешали. Увидев частокол копий, нацеленных на нее, она была вынуждена отражать нападение. Солдаты с лодкой благополучно прошмыгнули мимо.
Заметив, куда направляются эти солдаты, Эдион стал выкрикивать приказы. Голова у него вновь закружилась.
Проникнув в реку по сточному каналу, Лисандра застала врагов врасплох. Но ее маневр имел и оборотную сторону: она показала Морату еще один путь в город. Он находился у них под ногами. Если они сумеют пробраться через решетки и окажутся внутри…
Преодолевая жуткое головокружение, Эдион начал подавать сигналы. Вначале Лисандре, доблестно пытавшейся не пропустить врагов ко входу в канал. Затем – отряду Тринадцати, который находился на опасном удалении от стен. Ведьмы должны немедленно вернуться и остановить эти поползновения Мората, иначе будет поздно.
В небе свистел и завывал ветер. Снизу и вокруг слышались крики раненых и умирающих. Манона увидела сигналы, подаваемые Эдионом. Вчера он подробно растолковал ей их значение. Сейчас Эдион требовал от нее и отряда Тринадцати немедленно возвращаться к стенам.
Крошанки сдерживали натиск Железнозубых, но отступать сейчас, оставив воздушное поле боя…
Принц Эдион снова подал сигнал: «Сюда. Сюда. Сюда».
Там случилось что-то очень серьезное, иначе бы он не стал сигналить.
«Река, – сообщал Эдион. – Враги».
Манона взглянула в восточном направлении и поняла, чтó Морат пытается сделать под шумок.
– Возвращаемся к стенам! – крикнула она отряду Тринадцати, продолжавшему опрокидывать Железнозубых противниц.
Манона развернула Аброхаса. Оставалось подняться выше полосы сражения и лететь к стенам.
Предостерегающий крик Астерины запоздал. Снизу, будто зверь из засады, вынырнул крупный дракон и устремился к Аброхасу. Манона сразу узнала всадницу. Тем временем дракон Искары Желтоногой вцепился в Аброхаса зубами и когтями.
Наследница Желтоногих зловеще улыбалась.