Свобода. Разве прежде она не была свободна?
– Я знаю твой главный страх. Ты боишься не меня, не Эравана и не Ключей. Тебя снедает желание освободиться от тяжести короны, от своей магической силы. Оно проникает во все твои мысли и терзает тебя настолько, что ты саму себя перестаешь узнавать. – Улыбка достигла глаз валгской королевы. – Я искренне хочу избавить тебя от всего этого. Со мной ты испытаешь такую свободу, какая тебе и не снилась. Клянусь, Аэлина.
Клятва.
Она приносила клятву. Террасену. Нехемии. Ровану.
Аэлина закрыла глаза, вытеснив склонившуюся над ней королеву, маску, цепи, железный ящик.
Нереально. Все это – нереально. Тогда что реально?
– Знаю, ты устала, – заботливым, воркующим голосом продолжала Маэва. – Ты только и делала, что отдавала, жертвовала собой, а этого постоянно оказывалось недостаточно. Наверное, ты уже догадалась: сколько бы ты ни сделала, сколько бы ни отдала, тем, кто вокруг тебя, постоянно будет мало.
Да. Что бы она ни делала в прошлом, настоящем и будущем. Даже если она спасет Террасен, спасет Эрилею, от нее потребуют новых жертв. Тяжесть обещаний и обязательств уже давила ей на плечи.
– Кэрн! – позвала Маэва.
Послышались ровные, неторопливые шаги. Шарканье ног по камню.
Аэлину затрясло, и ей было никак не унять дрожь. Она знала эту походку, знала…
Рядом с Маэвой появилось лицо Кэрна. Он злобно, издевательски ухмылялся. Оба разглядывали Аэлину.
– С чего моя королева желает начать?
Аэлина уже слышала от него эти слова. Гнусный спектакль повторялся многократно.
Горло Аэлины наполнилось желчью. Ее продолжало трясти. Она знала, чтó Кэрн сейчас сделает, с чего начнет. Отзвуки той боли она ощущала до сих пор.
– Я ведь уже ломал тебе кости. Помнишь? – спросил Кэрн, проводя рукой по кромке гроба.
«Я нарекаю тебя Элентией, что означает „дух, который невозможно сломить“».
Ее руки стягивали железные рукавицы, но она все же провела по ладони в том месте, где находился шрам и где он останется навсегда, даже если внешне и будет невидим.
Нехемия, отдавшая все ради родного королевства Эйлуэ. И тем не менее… Нехемия тоже ощущала груз принятых решений и хотела освободиться от тягот. Однако это не сделало эйлуэйскую принцессу слабой. Ничуть.
Кэрн разглядывал прикованную Аэлину, прикидывая, с какой части тела начать сегодняшние зверства. Он предвкушал удовольствие. Даже звук его дыхания изменился.
Пальцы Аэлины сжались в кулаки. Застонало железо.
«Дух, который невозможно сломить» – так говорила Нехемия.
«Ты не поддашься» – так говорила ее мать.
Если понадобится, она снова выдержит все издевательства и истязания. Часы жуткой, нечеловеческой боли. А боль будет. Уж Кэрн постарается. Ей не удастся переносить боль молча. Но она вытерпит. Выживет, невзирая ни на что.
Ни Аробинн, ни каторга в Эндовьере ее не сломали. Она не позволит этой пародии на фэйского воина ее сломить.
Дрожь утихла. Ее тело замерло в ожидании.
Маэва смотрела на нее. Потом моргнула. Всего один раз.
Аэлина резко втянула в себя прохладный воздух. Она не желала, чтобы все окончилось так.
Кэрн растаял в порывах ветра. Исчезли и цепи. Аэлина села в железном гробу. Маэва отошла на шаг. Аэлина разглядывала искусно сделанную иллюзию. Помещение с каменными стенами, жаровнями и крюком, свисающим с потолка. Каменный алтарь. Открытая дверь, за которой слышался грохот реки.
Аэлина заставила себя приглядеться к этому месту боли и отчаяния. Отметина, оставленная им, не исчезнет никогда, но она не позволит, чтобы эта отметина помыкала ею.
Повествование тьмы – не ее повествование. Не было и не будет. Память об этом месте и пережитых страхах не сотрется, но воспоминания об ужасах в логове Маэвы – всего лишь несколько страниц в летописи. Не они определяют ее жизнь.
– Как? – только и спросила Маэва.
Вокруг них продолжалось сражение на Фералийской равнине. Однако Аэлина позволила себе задержаться в каменном склепе. Она выбралась из гроба.
Маэва смотрела, не находя слов.
– Можно было бы догадаться, – сказала Аэлина, и крупицы магической силы в ней ярко вспыхнули. – Ты ведь смертельно боялась пленения и делала все, чтобы не угодить в плен. Могла бы сообразить, что твоя ловушка на меня не подействует и я обязательно найду способ выпутаться из твоих иллюзий.
– Как? – повторила Маэва. – Как тебе удалось не сломаться?
– Потому что я не боюсь, – ответила Аэлина. – Твой страх перед Эраваном и его братьями загнал тебя в угол и разрушил. Хотя там и разрушать-то было нечего.
Маэва зашипела. Аэлина усмехнулась:
– Но ты боялась не только валгских соплеменников. Ты боялась Брэннона. Меня. И смотри, чем все кончилось. – Аэлина обвела рукой иллюзорную комнату пыток. – Эта иллюзия – все, что у тебя осталось от Доранеллы.
Магия Маэвы загрохотала по углам. Аэлина оскалила зубы:
– Ты причинила зло Ровану. Ты жестоко обошлась с Лирией, внушив ему, что она и есть его истинная пара. А потом ты ее погубила и надолго исковеркала жизнь Ровану.
– Представь себе, да, – злорадно улыбнулась Маэва. – И я наслаждалась каждым моментом той игры.
На улыбку валгской королевы Аэлина ответила своей.
– Ты забыла мои слова? Забыла, чтó я тебе пообещала на эйлуэйском берегу?
Воспользовавшись замешательством Маэвы, Аэлина атаковала. Выбросив огненный щит, она оттеснила Маэву вбок и метнула копье из синего пламени.
Маэва ответила стеной темной силы, но Аэлина продолжала атаку, нанося удар за ударом. В воздухе звенели слова, сказанные ею тогда на берегу Эйлуэ: «Я убью тебя».
И это была не пустая угроза. Аэлина знала: рука у нее не дрогнет. За все зло, которое Маэва причинила ей, Ровану, Лирии, Фенрису, Конналу и многим другим, она вычеркнет валгскую королеву из памяти мира.
В руке Аэлины снова оказался Златинец, чье лезвие пело огнем. Даже если потом она упадет замертво, она не оставит попыток убить Маэву.
Маэва парировала каждый удар. Они сражались в тесном пространстве иллюзорной комнаты пыток. Алтарь треснул и расплавился. Крюк, свисавший с потолка, тоже расплавился, блестящей лужицей растекся по каменным плитам. Аэлина нанесла удар по месту, где обычно сидел Фенрис, скованный невидимыми цепями.
Аэлина сжигала последние крупицы своей магической силы. Лоб ее покрылся потом. Главной целью по-прежнему оставалась Маэва.
Железный гроб нагрелся, раскалившись докрасна. Такое было возможно только в созданной Маэвой иллюзии. Маэва хотела вновь поймать Аэлину в ловушку. Но ее замысел выбраться самой и оставить противницу внутри иллюзии провалился. Стремительно повернувшись, Аэлина погнала Маэву к раскаленному гробу. Шаг за шагом, как овцу, предназначенную на убой.
Клубами тьмы загораживалась Маэва от дождя огненных стрел. Всего однажды она решилась взглянуть, сколько еще остается до пышущего жаром гроба. Ее лицо стало бледнее смерти.
Аэлина хрипло рассмеялась и взмахнула Златинцем, приготовившись к последнему удару. Но справа что-то мелькнуло. Элида.
На лице Элиды застыл неописуемый ужас. Предостерегающе подняв руку, она шепнула:
– Берегись.
Маэва ударила правительницу Перранта хлыстом из черной магической силы.
Нет!
Аэлина метнула огонь, дабы перехватить хлыст и спасти Элиду… Почти сразу же она поняла допущенную ошибку. Ее руки прошли сквозь тело Элиды, а то закачалось и исчезло.
Еще одна иллюзия, на которую ее поймала Маэва. Несколько мгновений потерянной бдительности и… Аэлина резко повернулась к Маэве. Вновь вспыхнуло пламя, но было слишком поздно.
У нее на горле сомкнулись руки, сотканные из теней. Неподвижные. Бессмертные.
Аэлина выгнулась, судорожно хватая воздух, а эти руки продолжали сдавливать ей горло.
Пыточная комната исчезла. Каменные плиты под ногами превратились в заледенелую грязь, грохот реки сменился гулом битвы. Не было больше жаркого воздуха. Дул холодный ветер. В иллюзорном мире Аэлина почти одолела Маэву. В реальном – ее саму ждала смерть.
Пламя срывалось с пальцев Аэлины, стремясь отодрать удушающие тени. Рядом стояла тяжело дышащая Маэва.
– А теперь, Аэлина Галатиния, смотри, чтó будет дальше.
Клочья теней вгрызались в тело Аэлины, хлестали по ней. Никакое пламя, никакие волевые усилия не могли их отогнать. Они давили со всех сторон, не давая ей даже закричать.
Ее огонь угасал.
– Ты принесешь мне клятву на крови. Потом вместе со мной будешь выправлять все, что натворила. Точнее, вы с адарланским королем исправите все последствия вашего мерзостного своеволия. Пусть ты уже и не Огненосица, но кое-какие полезные способности у тебя остались.
Аэлину обдало ветром, который пах снегом. «Нет», – прошептал ветер.
За спиной Аэлины мелькнула вспышка света. Маэва остановилась. Тени еще сильнее надавили на Аэлину. Из горла вырвался беззвучный крик.
– Наверное, ты сейчас задаешь себе вопрос: а с чего это я решила, что ты согласишься? Как я могу тебя принудить? – Маэва глухо рассмеялась. – Очень просто. Только попробуй взбунтоваться против меня, и я разрушу все, что ты собралась защищать. Самое дорогое для тебя. А когда я это закончу, ты все равно встанешь передо мной на колени и принесешь клятву.
Нет… нет.
Маэва метнула еще один сгусток тьмы, загородив Аэлине обзор. Волна ледяного ветра отогнала сгусток. Этого хватило, чтобы глотнуть воздуха и поднять голову. К ней тянулась рука со знакомыми узорами татуировки. Рован. Он протягивал руку, чтобы помочь ей встать.
За ним появились Лоркан и Фенрис. Последний был в обличье белого волка.
Соратники. Тогда, в крепости Страж Тумана, они без раздумий пришли ей на помощь. И сейчас явились тоже.
Рука Рована застыла в воздухе. Сам он не сводил глаз с Маэвы и тихо рычал.
Но первым ударил не он, а Фенрис. Белый волк давно дожидался такой возможности. Волчья шерсть ощетинилась. Оскалив клыки, Фенрис бросился к Маэве, намереваясь вцепиться в глотку.