Ведьмы ждали завершающих слов. Глядя на бесконечно дорогой цветок у себя на ладони, Манона дрожащим голосом прошептала:
– Возвращения на родину.
Гленнис склонила голову:
– Отныне древнее проклятие сломлено. И на родину мы вернемся вместе, как один народ.
Манона смотрела на них, забывая дышать. Потом разбудила Аброхаса и вскочила в седло. Ничего не объясняя, она устремилась в предрассветный сумрак.
Ее путь лежал к самой середине пятна выжженной земли на равнине. Она улыбалась сквозь слезы, смеялась и всхлипывала. Опустившись туда, Манона спрыгнула с дракона и осторожно положила на землю цветок, прилетевший из Западного края.
Любовь и благодарность переполняли ее сердце.
Пусть знают, что их жертва не была напрасной. Пусть об этом знает Астерина, наконец-то соединившаяся со своим охотником и их дочерью в ином мире.
Завтра погибшим ведьмам будут отданы последние почести. А живые отправятся на родину.
Аэлине хотелось спать, но возбуждение перебарывало усталость. Ей несколько раз предлагали найти кровать и тихую комнату. Эти предложения она пропускала мимо ушей.
Они с Рованом пошли в Большой зал – поговорить с ранеными, предложить помощь.
А желающих поговорить с террасенской королевой было более чем достаточно. Этого жаждали жители Оринфа. К ней тянулись террасенские фэйцы и люди из таинственного Волчьего племени, приютившие фэйцев. Даже раненые волки поворачивали к Аэлине свои серебристые морды. Аэлина представляла, какие удивительные рассказы о жизни среди северных гор и долин она вскоре услышит. И не только она. Весь мир.
К порядком уставшим целительницам Торра-Кесме присоединились фэйские женщины, потомки тех, кто давным-давно бежал с Южного континента. Их предки когда-то обучали первых целительниц Антики. Взаимопонимание установилось мгновенно. Казалось, обе ветви целительниц веками работали рука об руку. Что еще важно, фэйки захватили с собой достаточно снадобий, мазей и бинтов.
Когда Аэлина поняла, что дальнейшее ее присутствие в одинаковой степени мешает человеческим и фэйским женщинам, она увела Рована бродить по замку.
Залы и комнаты, коридоры и переходы – везде Аэлина натыкалась на воспоминания о прошлом. Кое-где ей мерещились призрачные фигуры. Рован шел рядом, почти не задавая вопросов и только слушая ее скупые пояснения.
Они обходили этаж за этажом, поднимаясь все выше.
Рассвет застал их на верхнем этаже северной башни. Утро выдалось невероятно холодным. На такой высоте это чувствовалось еще сильнее. Небо было ясным, предвещая солнечный день. Они вышли на балкон.
– Вот это место, – сказала Аэлина, кивнув в сторону темного пятна на полу балкона. – Здесь усилиями нашей Ирианы Эраван окончил свое гнусное существование.
Пятно явно портило светлые камни пола.
– Надеюсь, его можно будет отмыть.
Рован хмыкнул. Аэлина обернулась и увидела, что он стоит, привалившись к лестничной двери. Рован смотрел вовсе не на пятно. Он любовался тем, как холодный ветер лохматит ей волосы.
– Я серьезно. Не хочу никаких напоминаний об этой твари. Я здесь собираюсь встречать восход солнца. Пятно будет только портить мне настроение.
Рован усмехнулся и подошел к балконным перилам.
– Если пятно не отмоется, мы закроем его толстым ковром.
Аэлина засмеялась. Она встала рядом, наслаждаясь теплом, исходящим от Рована. Взошедшее солнце позолотило поле недавних сражений, реку, Оленьи горы.
– Я показала тебе весь замок. Вроде не пропустила ни одной комнаты, лестницы и коридора. Что скажешь о своем новом доме?
– Несколько маловат, но мы приспособимся.
Аэлина толкнула его под локоть и махнула в сторону западной башни. Если северная башня была самой высокой, западная отличалась шириной. Она и выглядела величественно. На уровне верхних этажей башня имела выступ, нависающий над обрывом. Там, внутри каменных стен, блестел под утренним солнцем сад. Сад короля.
Теперь это будет сад королевы.
За годы адарланского владычества сад превратился в дикие заросли, нынче покрытые снегом. Но Аэлина помнила, каким чудесным был этот сад, когда за ним ухаживал Орлон. Там росли розы и тянулись кружева глициний. Струи фонтанов били через стену, растворяясь в воздухе. А еще там была яблоня. Весной она покрывалась белыми цветами, похожими на снежинки.
О существовании этого сада даже не все и знали. Он принадлежал исключительно королевской семье. Иногда только королю или королеве.
– Я только сейчас поняла, как удобно будет Быстроногой резвиться в этом саду.
– Это почему?
– Ей не придется каждый раз спускаться с башни, чтобы справить малую собачью нужду.
– Когда твои предки сооружали этот сад, они наверняка думали об удобствах для собак.
– Насчет предков не знаю, а я подумаю.
– Естественно, – усмехнулся Рован. – Ты ведь так соскучилась по своей псине… А скажи, почему мы до сих пор не улеглись спать?
– В саду?
Рован щелкнул ее по носу:
– В покоях за садом. Насколько я понимаю, королевская спальня находится там.
Аэлина спешно повела Рована туда. В отличие от общего запустения, эта часть замка поддерживалась в относительном порядке. Скорее всего, здесь обитал какой-нибудь адарланский прихвостень.
– Прежде чем занять королевские покои, я хочу, чтобы там отмыли и отскребли все следы адарланского владычества, – заявила Аэлина.
– Понимаю.
Из западной башни они снова вернулись в северную и поднялись на балкон. Прошло всего несколько минут, и… Аэлина услышала их раньше, чем почуяла. Она быстро повернулась к лестничной двери. На балкон выходили Лоркан с Элидой. Следом появились Эдион и Лисандра, Фенрис и, наконец, Рен Ручейник. Вид у последнего был усталый и почему-то настороженный.
Каким образом они ее разыскали и зачем – Аэлина могла только гадать. Фенрис все-таки побывал у целительниц. Страшные раны на лице закрылись, но остались два красных парных шрама, протянувшихся от лба до подбородка. Фенрис не замечал их или не придавал значения.
От Аэлины не укрылось и то, что рука Лоркана лежала у Элиды на спине, а лицо госпожи Лошэн сияло от радости. О причинах этого сияния Аэлина догадывалась. Даже темные и обычно угрюмые глаза Лоркана сверкали.
Это не помешало Аэлине перехватить взгляд Лоркана и по связующей нити кровной клятвы передать то, что она не считала нужным говорить вслух. Если только он разобьет Элиде сердце, она изжарит его живьем и позовет Манону Черноклювую отведать жареного фэйского мясца.
Лоркан выпучил глаза. Аэлина решила, что ее слова должным образом усвоены, и спросила, обращаясь ко всем:
– Хоть кто-то сегодня спал?
Руку поднял один Фенрис.
Эдион хмуро покосился на темное пятно, уродующее пол.
– Мы накроем его ковром, – успокоила двоюродного брата Аэлина.
– Нужно подобрать ковер самой отвратительной расцветки, – засмеялась Лисандра.
– Зачем же отвратительной? Что-нибудь пурпурно-розовое. И цветочки вышитые. Как раз такое, что понравилось бы Эравану.
Фэйцы ошеломленно смотрели на свою королеву. Рен моргал. Элида прыснула.
– Скука этому двору явно не грозит, – хмыкнул Рован.
– А ты всерьез опасался, что можешь зачахнуть от скуки? – спросила Аэлина, разыграв «благородный гнев».
– Да помогут нам боги, – проворчал Лоркан и получил локтем в бок от Элиды.
Рен оставался возле лестничной двери, словно подумывал, не уйти ли.
– У тебя еще есть время сбежать, – сказал ему Эдион. – А то и ты окажешься втянутым в эту нескончаемую чепуху.
Темные глаза Рена встретились с глазами Аэлины. Вперились в них.
Ей рассказали о гибели Муртага. Аэлина знала: сейчас не время говорить об этом. Рен до сих пор еще не пришел в себя. Поэтому она тепло и открыто улыбнулась Ручейнику-младшему, протянув руку:
– Нам не помешает расширить число участников этой нескончаемой чепухи.
Рен продолжал пристально смотреть на Аэлину.
– Ты от всего отказалась, однако вернулась сюда и сражалась.
– Все, что я делала, делалось ради Террасена. Хотя иногда это выглядело не так.
– Знаю, – сказал Рен. Лучи утреннего солнца скользили по его лицу, высвечивая шрам. – Теперь понимаю. – Рен осторожно улыбнулся. – Думаю, после этой войны и мне не помешает окунуться в чепуху.
– Потом пожалеешь, но будет поздно, – пробормотал Эдион.
– Конечно пожалеет, – сказала Аэлина, подмигнув мужчинам. – Клянусь вам, вы будете умолять хотя бы о легкой скуке, но никогда ее не увидите. Клятва королевы, – с усмешкой добавила она.
– А какие занятия уберегут нас от скуки? – поинтересовался Эдион.
– Восстановление городов и селений, – сказала Элида. – Работы там непочатый край.
– Торговые переговоры, – добавила Лисандра.
– Обучение магии детишек из нового поколения, – продолжала Аэлина.
И вновь фэйцы удивленно моргали, слушая ее слова. Аэлина вздохнула и поморгала им в ответ.
– Неужели вы не в состоянии предложить ничего стоящего? – спросила она, прищелкнув языком. – Трое глубочайших стариков. Старше вас только преисподняя. А я-то думала, у таких старых придурков есть то, чем они так гордятся. Пресловутый жизненный опыт.
Фэйская троица раздула ноздри. Эдион улыбался во весь рот. Рен благоразумно сжал губы, чтобы не последовать его примеру.
– Вообще-то, нас четверо, – сказал Фенрис. – Четверо старых придурков.
Аэлина вопросительно посмотрела на него. Фенрис усмехнулся, растягивая свежие шрамы.
– Ваган по-прежнему где-то болтается. Теперь он совершенно свободен.
– Больше его не поймают, – заявил Рован.
Улыбка Фенриса утверждала обратное. Он махнул в сторону равнины, где теперь расположился лагерь фэйских воинов, людей из Волчьего племени и их волков.
– Сдается мне, что там подскажут, откуда начинать поиски. Конечно, если Аэлина согласится принять в число придворных еще одного старого придурка.
Аэлина пожала плечами:
– Если вы сумеете его убедить, то почему бы и нет.