Убедившись, что Рован не собирается продолжать их учебный поединок, Аэлина нахмурилась:
– В чем дело?
Вопрос больше напоминал требование продолжать. Во взгляде Рована ничего не изменилось. Таким же взглядом он встретил Аэлину после ее пробежки по туманным полям вокруг постоялого двора.
– На сегодня достаточно, – объявил Рован.
– Мы едва начали, – возразила Аэлина, поднимая меч.
Меч Рована по-прежнему был опущен.
– Ночью ты почти не спала.
– Это всего лишь дурные сны!
«Это еще мягко сказано», – подумал Рован.
– Наверное, я начинаю изматывать тебя упражнениями, – сказала она, наградив его ехидной улыбкой.
Волдыри волдырями, но она хотя бы стала прибавлять в весе. На тощих руках появились мускулы. Ноги-тростиночки тоже обретали былую упругость и силу.
Рован в ответ не улыбнулся, а лишь произнес:
– Идем завтракать.
– После вчерашнего обеда меня что-то не тянет за стол, – ответила Аэлина и без предупреждения сделала выпад.
Она атаковала мечом и кинжалом, держа их на разных уровнях. Рован без труда отбил нападение. Они еще некоторое время поупражнялись, нарушая утреннюю тишину звоном металла.
– Тебе надо поесть, – заявил Рован, сверкнув зубами.
– Мне нужно упражняться.
Ей было не остановиться. Что-то внутри требовало непрестанных движений.
Как бы она ни размахивала мечом, ощущение кандалов сохранялось. А стоило ей сделать передышку, магическая сила тут же напоминала о себе. Жаждала вырваться наружу. Вот и сейчас ее магия зевнула и приоткрыла глаз.
Аэлина стиснула зубы и устремилась в новую атаку.
Рован искусно парировал каждый удар. Аэлина и сама понимала, что ее движения теряют четкость, становясь размазанными. Рован потакал ее упрямству, хотя уже давно мог бы сделать удачный выпад и заявить о победе.
Отдыхать – непозволительная роскошь. Вокруг бушевала война. Гибли люди. А она два драгоценных месяца провела в этом проклятом ящике, служа игрушкой для изуверских забав Кэрна.
Этот выпад Рована был слишком стремительным. Но Аэлину сгубила даже не собственная медлительность, а умело поставленная подножка. Она плюхнулась на землю, оцарапав колени и выронив кинжал.
– Я победил, – тяжело дыша, сказал Рован. – Идем есть.
– Давай еще раз, – буркнула Аэлина, сердито посмотрев на него.
– После завтрака, – заявил Рован, убирая меч в ножны.
Аэлина зарычала. Он ответил тем же.
– Не делай глупостей. Нравится тебе здешняя еда или нет, тело требует пищи. Иначе твои мышцы снова исчезнут. Так что изволь поесть. Если желание упражняться у тебя не пропадет, я к твоим услугам.
Рован протянул ей татуированную руку, добавив с усмешкой:
– Хотя могу побиться об заклад: тебя тут же вывернет.
От переутомления или здешней сомнительной еды.
– Люди гибнут. В Террасене. Повсюду. Они гибнут, Рован.
– И если ты откажешься от завтрака, это никак им не поможет. – Аэлина хотела было зарычать, но Рован заговорил дальше: – Да, я знаю, что люди гибнут. И мы отправились сюда, чтобы им помочь. А на это нужны силы. Прежде всего – телесные. Одними благими намерениями ты никого не спасешь.
Верно. Ее мудрый Рован говорил правду. Но перед мысленным взором Аэлины мелькали распростертые тела умирающих. Она слышала их крики и стоны, чувствовала их страх и растерянность.
Слишком часто умирающие кричали ее голосом.
Рован пошевелил пальцами. «Так мы идем есть?»
Аэлина хмуро взяла протянутую руку, позволив себя поднять. «Какой же ты настырный».
Рован обнял ее за плечи. «Это самые учтивые слова в мой адрес, которые я слышал от тебя».
Элида старалась не морщиться, глядя на стоящую перед ней миску с дымящейся кашей. Она впервые видела, чтобы каша имела сероватый цвет. И чего это хозяин постоялого двора пялится на них? Думает, из сумрака за стойкой его не видно? В обшарпанном зале стояло несколько круглых столиков. Элида уселась за столик, за соседним расположился Гарель. Элида поймала его взгляд. Гарель зачерпнул ложку каши и медленно поднес ко рту.
Глаза Элиды округлились и стали еще шире, когда Гарель перенес сероватую горку себе в рот. Глотал он шумно, едва удерживаясь от брезгливой гримасы. Элиде хотелось улыбнуться. Желто-карие глаза льва сделались несчастными. Примерно такое выражение было и на лицах Рована и Аэлины. Когда Элида вошла, они заканчивали битву с завтраком. Королева пожелала ей приятного аппетита и поспешно удалилась во двор.
Элида редко заставала Аэлину сидящей. Разве что во время еды и еще когда она по просьбе Рована рассказывала им всем о значении Знаков Вэрда.
Силу Знаков Вэрда Элида видела своими глазами. Только они и избавили Аэлину от кандалов. После этого принц заявил, что чертить Знаки Вэрда должен научиться каждый. Он напомнил: обычная магия на илков не действует, и потому изучить Знаки Вэрда жизненно необходимо для грядущих битв, которые придется вести силой оружия и силой магии.
Знаки показались Элиде диковинными и трудными для запоминания. Среди них было много похожих, отличавшихся какой-нибудь черточкой или закорючкой. Тяготу учебы Элида объясняла своей неграмотностью. Она так и не научилась читать и писать на родном языке. Даже не пыталась. Едва ли в ближайшее время у нее появится возможность овладеть грамотой. Но Знаки Вэрда учила с усердием и старанием, сознавая их важность… Усердие принесло плоды: ей удалось запомнить несколько штук.
Гарель проглотил вторую ложку каши и сдержанно улыбнулся хозяину постоялого двора. Тот удовлетворенно хмыкнул, когда Элида тоже зачерпнула из миски и протолкнула сероватый комок в горло. Каша напоминала вату с соленым привкусом. Неужто хозяин пожалел сахара, насыпав туда соли? Главное, это варево было горячим.
Гарель поймал ее взгляд. Элида вновь подавила смешок.
Вошедшего Лоркана она скорее почувствовала, чем увидела. Хозяин мгновенно ретировался. Элида помнила, как бедняга опешил, когда вчера вечером в его заведение явилась компания фэйцев. Но сильнее всего он пугался свирепого взгляда Лоркана (а Лоркан умел смотреть свирепо). Впрочем, на сей раз его испуг был напрасным. Едва взглянув на Элиду и Гареля, Лоркан ушел.
За недели плавания они с Лорканом не сказали друг другу и пяти-шести слов. Элида не знала, о чем говорить. Все не могла привыкнуть к мысли, что Лоркан вошел в состав двора Аэлины. Ее двора. Вошел насовсем.
Клятва на крови отнюдь не улучшила отношений между Лорканом и Аэлиной. Общались с ним только Рован и Гарель. Фенрис отчасти выполнял обещание, данное Аэлине. Он больше не искал случая вызвать Лоркана на поединок. Лоркан превратился для него в пустое место. Что касается Элиды, то она старалась не попадаться Лоркану на глаза. Подойти к ней сам он не решался.
Прекрасно. Ее это устраивало… даже если порою она и позволяла себе заговорить с Лорканом. Или наблюдала, как он слушает рассказы Аэлины о Знаках Вэрда. Лоркан даже вызвался быть напарником королевы по учебным поединкам. Элида смотрела, как они упражняются. Только тогда у обоих пропадало желание вцепиться друг другу в горло.
Элида видела, с каким остервенением упражняется ее королева. Шаг за шагом Аэлина возвращалась в прежнее состояние.
Вкуса следующего комка каши Элида не почувствовала. Хорошо, что Гарель промолчал.
Молчала и Аннеит. Не давала ни малейшей подсказки.
Так, наверное, лучше. Ей надо слушать себя. И хорошо, что Лоркан держится от нее на расстоянии.
Элида молча доела кашу.
Рован оказался прав: после такого завтрака ее чуть не вывернуло. Помахав пять минут мечом во дворе, Аэлина была вынуждена остановиться, чувствуя, как проклятая каша тронулась в обратный путь. Видя ее ладонь, плотно прижатую ко рту, Рован лишь усмехнулся. А потом обернулся ястребом и полетел на корабль обсуждать с капитаном их дальнейший путь.
Аэлина смотрела ему вслед, пока ястреб не скрылся в облаках. И снова Рован был прав: она должна позволить себе отдых. Может, кто-то и догадывался, чем вызвана ее передышка, но вслух ничего не говорил.
Аэлина убрала Златинец в ножны и сделала затяжной выдох. Глубоко внутри заурчала магическая сила. Аэлина согнула пальцы. Перед мысленным взором всплыло бледное, холодное лицо Маэвы.
Ее магия умолкла.
Сделав еще один выдох и тряхнув руками, чтобы не дрожали, Аэлина направилась к открытым воротам постоялого двора. За ними начиналась длинная пыльная дорога, тянущаяся в голые поля. Сплошное запустение. Забытая богами земля. Утром, пробегая по этой дороге, она вообще ничего не видела за туманом, кроме нескольких воробьев, что порхали над пожухлыми травами.
На краю ближайшего поля сидел белый волк Фенрис и смотрел вдаль. Туда, где Аэлина бегала спозаранку.
Она не стала подкрадываться. Пусть слышит ее шаги. Волчьи уши шевельнулись. Затем Фенрис вернул себе фэйский облик и встал, прислонившись к полусгнившей изгороди.
– Кто ж тебя так обидел, что ты взялся нести караул ночью? – спросила Аэлина, вытирая пот со лба.
Фенрис усмехнулся, пригладил непокорные волосы:
– Добровольно вызвался. Что, не веришь?
Аэлина выгнула бровь. Фенрис пожал плечами, продолжая разглядывать поле, дальний край которого по-прежнему был в клочьях тумана.
– Последние дни я плохо сплю. Думаю, не я один, – сказал он, искоса поглядев на нее.
– Впору создавать тайное общество тех, кто плохо спит по ночам, – усмехнулась Аэлина, ковыряя волдырь на правой руке.
– Готов вступить, если там не будет Лоркана.
– Да брось ты! – засмеялась Аэлина. – Сколько можно?
Лицо Фенриса сделалось каменным.
– Я говорил, что постараюсь. Вот и пытаюсь.
– Что-то не видно.
– Когда ты перестанешь изнурять себя по утрам, мои попытки станут успешнее.
– Я вовсе не изнуряю себя. Рован следит за мною во все глаза.
– Только поэтому ты еще способна переставлять ноги, а не ползать после самоистязания.
Фенрис говорил правду. Аэлина запихнула саднящие руки в карманы. Фенрис ничего не сказал. Даже не спросил, почему она не согрела пальцы. Или воздух вокруг них.