– Я и был молодым, – вздохнул Фалкан. – Просто выглядел на двадцать лет старше.
Его глаза вновь остановились на Аэлине.
– Помню, я подарил тебе кусочек паучьего шелка.
На какое-то мгновение прошлое и настоящее перемешались. Аэлина качнулась, прошептав:
– Торговец…
Когда они последний раз виделись в Красной пустыне, он действительно выглядел на двадцать лет старше.
– Вспомнила… Ты продал свою молодость стигианскому пауку.
– Вы никак знакомы? – спросила ошеломленная Несарина.
– Нити судьбы порою сплетаются странным образом, – сказал Фалкан и улыбнулся Аэлине. – Виделись однажды. Я даже имени у нее не спросил.
– А ты ведь знаешь ее имя, оборотень, – усмехнулась Хасара.
– Оборотень? – переспросил Фенрис, подходя к Фалкану.
– И еще – дядя Лисандры, – сообщила Несарина.
Аэлина плюхнулась на стул рядом с Шаолом. Рован коснулся ее плеча. Аэлина подняла голову и увидела, что ее муж вот-вот расхохочется.
– Что тут смешного? – прошипела она.
– Наконец-то я увидел, что и тебя можно застать врасплох. Скажи спасибо стулу, а то приземлилась бы на собственный зад, – усмехнулся Рован.
Аэлина показала ему язык. Борте это очень понравилось. Ей Аэлина подмигнула.
Аэлину не удивила разница в возрасте между Фалканом и его старшим братом. Когда Лисандра родилась, Фалкан был совсем маленьким. Никакого внешнего сходства между дядей и племянницей Аэлина не заметила. Правда, Лисандра давно забыла свой настоящий облик.
– Лисандра – моя подруга. С недавних пор герцогиня Караверрская, – сказала Аэлина. – Увы, с нами ее нет. Она сейчас на севере.
Борта беззастенчиво рассматривала фэйцев. Не столько их красивые лица, сколько высокие, внушительные фигуры, заостренные уши, удлиненные зубы и, конечно, оружие.
– Ты вначале заставь их покувыркаться, – шепнула ей на ухо Аэлина. – Потом можешь покормить.
Лоркан сердито зыркнул на королеву. Фенрис превратился в белого волка, заполнив изрядную часть пространства шатра.
Хасара выругалась. Сартак попятился назад. Борта сияла, как маленькая девочка:
– Значит, вы – настоящие фэйцы!
Гарель с рыцарским изяществом поклонился. Лоркан насупился.
– Так оно и есть, – подтвердил Рован, улыбнувшись Борте.
– А ты тогда будешь Аэлина Галатиния. Несарина мне рассказывала. Очень похожа.
Несарина прильнула к Сартаку, словно опасаясь, что Аэлина ее отругает.
– Надеюсь, ты рассказывала обо мне только жуткие вещи? – спросила Аэлина.
– Самые жуткие, – с серьезным лицом подтвердила Несарина, кусая губы, чтобы не засмеяться.
Узнав, кому он когда-то дарил паучий шелк, Фалкан встал на колени, благоговейно прошептав:
– Королева.
– Нам он почему-то таких почестей не оказывал, – язвительно заметила Хасара.
– Не успел. Ты же велела ему превратиться в крысу и убраться, – напомнил сестре Сартак.
Аэлина подошла к Фалкану, взяла за плечи и подняла:
– Дяде моей подруги незачем вставать передо мной на колени.
– Как странно… Тогда ты назвалась ассасином. Воровала лошадей у правителя Сандри.
Глаза Фалкана были распахнуты настолько широко, что виднелись сверкающие белки́.
– Да, было дело, – махнула рукой Аэлина. – Это долгая история, а у нас тут военный совет, поэтому…
– Мне проваливать? – догадался Фалкан.
Аэлина засмеялась. Хозяевами здесь были Хасара и Сартак, поэтому она вопросительно посмотрела на них.
– Фалкан у нас вроде шпиона. Он присутствует на наших собраниях.
Аэлина подмигнула оборотню:
– Смотрю, ты и без моей помощи убил того стигианского паука.
Фалкан почему-то напрягся и внимательно посмотрел на Несарину, Сартака и Борту, которая продолжала разглядывать фэйцев.
– Они знают?
Аэлина почувствовала, что ей снова необходимо сесть. Шаол пододвинул ей стул. Аэлина села. Рован встал сзади, положив руки ей на плечи. Его большой палец застыл у нее на затылке, затем коснулся отметин принадлежности. Их снова удалось закрепить с помощью соленой морской воды.
Заботливые прикосновения сняли напряжение в мышцах, однако внутреннее напряжение осталось. И слова Несарины лишь усугубили его.
– Стигианские пауки – валги.
В шатре стало тихо.
– В глубине Дагульских гор мы наткнулись на их сородичей, которых называют харанкаями. В наш мир они попали через трещину, временно возникшую между мирами. С тех пор харанкаи стерегут вход, на случай если вдруг снова образуется трещина.
– Это добром не кончится, – пробормотал Фенрис.
Элида с ним согласилась.
– Они питаются снами, мечтами и годами жизни, – сказал Фалкан, прижимая руку к груди. – Мои друзья говорили, что и валги такие же.
Аэлина видела это своими глазами. Валги до последней капли высасывали из человека молодость и жизненные силы, оставляя лишь сморщенный, иссохший труп. Видно, схожей способностью обладали и стигианские пауки.
– Какое отношение все это имеет к нынешней войне? – спросил Рован, продолжая гладить шею Аэлины.
– Важнее другое: примкнут ли они к силам Эравана, – вступил в разговор Лоркан, чье лицо по-прежнему оставалось каменным.
– Они не подчиняются Эравану, – тихо проговорила Несарина.
И Аэлина поняла. Раньше, чем дослушала слова Несарины. Поняла по сочувственному взгляду Шаола и страху, вдруг пронизавшему ее до костей.
– Что стигианские пауки, что харанкаи подчиняются только их валгской королеве. Единственной валгской королеве. Маэве.
Глава 50
От слов Сартака в груди Аэлины разлилась странная, холодная пустота. Руки Рована крепче сжали ее плечи.
– Маэва – валгская королева? – шепотом переспросил он.
Аэлина молчала. Она не находила слов. Даже не почувствовала всплеска магической силы.
– Да, – с мрачной серьезностью кивнула Несарина. – Одна харанкаиха оказалась весьма разговорчива и выболтала нам всю историю.
Такое нельзя было отложить на потом, и Несарина стала рассказывать. Аэлина, Рован и их спутники узнали, как очень, очень давно Маэва сбежала от своего опостылевшего мужа Оркуса – старшего брата Эравана. Как затем Оркус вместе с Эраваном и их средним братом Мантиксом потрошил миры в поисках сбежавшей жены. Только фэйские воины оказались способны противостоять их натиску. Их возглавляла Маэва, принявшая фэйское обличье – настолько искусно и убедительно, что валгские короли не распознали в фэйской королеве беглянку.
Слушая о новой жизни Маэвы, Рован не верил своим ушам. Маэва буквально перевернула сознание всех фэйцев, убедила, что ими всегда правили не две, а три королевы. Более того, она убедила в этом самих королев Мэбу и Мору – тогдашних правительниц Доранеллы, а также Брэннона.
– Паучихи утверждали, что даже Брэннон ничего не заподозрил, – говорила Несарина. – Ни при жизни, ни после перехода в потусторонний мир. Настолько велика была власть Маэвы над его разумом и умами ее фэйских подданных. Она заставила поверить в истинность и законность ее правления.
Страшная правда волна за волной обрушивалась на Аэлину.
Элида была смертельно бледна.
– Но Маэва боится целительниц. – Она кивнула на Ириану. – Помнишь, ты рассказывала, что она постоянно держит при себе сову? Это порабощенная фэйская целительница. Щит Маэвы, на случай если валги когда-нибудь ее обнаружат.
Однако рассказ Несарины был далек от завершения. Продолжение его сопровождалось пояснениями Шаола и Ирианы.
Ириана узнала природу валгов и поняла: они – паразиты. Людей, чьи тела они захватывают, можно спасти. Ириана излечила принцессу Дуву. Возможно, она сумеет помочь и другим, порабощенным ошейниками и кольцами.
Тварь, проникшая в Дуву, оказалась… валгской принцессой.
Аэлина уперлась затылком в грудь Рована – будто в крепкую, надежную стену. Меж тем у него самого дрожали руки. Он начинал понимать, чтó вторглось в его разум, откуда Маэва черпала силу для своих гнусных деяний, почему оставалась бессмертной и неподвластной старению, пережив обеих «сестер». А главное, ему становилось все понятнее, почему сила Маэвы имела облик тьмы.
– По той же причине Маэва боится света. – Сартак кивнул на Аэлину. – Неудивительно, что она боялась и тебя.
Теперь понятно, почему Маэве хотелось сломать Аэлину. Правильнее сказать, сломить, сделав подобием несчастной фэйской целительницы, вынужденной жить в совином теле.
– Мне показалось… однажды я бросила в Маэву осколок стекла и расцарапала ей щеку, – нарушила молчание Аэлина. Древняя тьма и сейчас наваливалась на нее, упорно тянула вниз. – Мне показалось, что из раны потекла черная кровь, но вскоре изменила цвет на красный.
Аэлина шумно выдохнула, вытаскивая себя из тьмы, из молчания, угрожавшего поглотить ее целиком. Выпрямилась и повернулась к Фенрису:
– Ты говорил, что в момент принесения клятвы кровь Маэвы имела обычный вкус.
Белый волк вернулся в фэйское обличье. Бронзовая кожа покрылась смертельной бледностью, темные глаза были полны ужаса.
– Да, обычный.
– Я тоже не помню, чтобы ее кровь отличалась по вкусу, – угрюмо добавил Рован.
– Маскировка, – предположил Гарель. – Такая же, как и ее облик.
Несарина кивнула:
– Если вспомнить, что говорила паучиха… Маэва вполне могла убедить вас, что ее кровь по виду и вкусу ничем не отличается от фэйской.
В горле Фенриса что-то булькнуло. Казалось, он борется с подступающей тошнотой. Аэлину тоже подташнивало.
Всплыло воспоминание, которое вовсе не было воспоминанием. Летние ночи в лесистой долине близ Доранеллы. А ведь тогда Маэва рассказывала ей не сказку о королеве, странствовавшей между мирами. Маэва говорила о себе, уставшей жить в родном мире и сумевшей оттуда выбраться при помощи забытых знаний древних странников, которые умели перемещаться в другие миры.
Маэва рассказывала ей о себе. Пусть с искажениями, подавая события в выгодном свете. Спрашивается: зачем? Зачем посвящать в это свою пленницу? Маэва хотела сокрушить ее этим знанием? Или остановить, если Аэлина когда-нибудь вздумает устроить поединок?