Атлантия пришла, и воинов сотни.
Они пронеслись мимо нас, потревожив пропитанный кровью воздух и взметнув выбившиеся из моей косы волоски. Они подожгли уцелевшие катапульты и фургоны и атаковали армию Солиса. Я знаю: они никого не оставят в живых. Уставшие мышцы рук расслабились.
Следом за войском прибежал большой вольвен с палевым мехом и ткнулся теплым влажным носом в мою левую руку. Я посмотрела в светло-голубые глаза.
Киеран опять толкнул мою руку, я разжала кулак, показывая золотую отметину и кольцо на пальце, и сказала хрипло:
– Да, ты это пропустил.
Он навострил уши и перевел взгляд на Кастила.
– Ты много чего пропустил, – добавил тот.
Киеран потрусил к нему, а я повернулась к темно-красному экипажу. Он остался невредимым.
Она еще там? Или сбежала?
Не успев понять, что делаю, я уже бежала к экипажу, почти не сознавая, что Кастил зовет меня по имени. Я резко распахнула дверцу, и герцогиня зашипела из полумрака. Она бросилась вперед и, увидев меня, задержалась в дверях.
Ее глаза удивленно расширились.
– Пенеллаф…
Я врезала ей в лицо.
Герцогиня качнулась назад и упала между сиденьями, держась за нос. Между ее пальцев текла кровь.
– Больно, – возмутилась она, сердито глядя на меня.
Я залезла в экипаж и пообещала:
– Будет еще больнее.
Она опустила руки.
– Когда ты стала такой вспыльчивой, Дева?
– Я всегда была вспыльчивой. – Я перехватила ее руку, когда она потянулась за чем-то. Мои пальцы сомкнулись на холодной коже. – И я никогда не была Девой.
– Была. Всегда была.
– Где мой брат? – настойчиво спросила я.
– Поедем со мной, и я покажу.
Я покачала головой.
– Где брат Кастила?
– Вместе с твоим, – ответила она, и я не поверила.
– Он жив?
– Который из них?
– Принц Малик.
– Как еще мы смогли бы вознести Тони, если бы он не был жив?
У меня упало сердце, и я выпустила ее руку.
– Ты лжешь.
– Зачем мне об этом лгать?
– Потому что Вознесшиеся всегда только лгут!
– Ты же знаешь, Тони с нетерпением ждала Вознесения. – Она поднялась на колени. – Она пришла в восторг, когда я сказала, что королева подала прошение богам, чтобы сделать исключение и вознести ее. Я отослала ее в столицу. Королева сделала это для тебя. Я рассказала ей, как вы с Тони близки.
– Заткнись.
– Она хотела, чтобы тебе было комфортно, когда ты, ее родная внучка, вернешься домой…
Герцогиня увидела мою руку и вытаращила глаза.
– Что это? – Она подалась вперед, схватила меня за левое запястье и уставилась на золотистый завиток на ладони. – Отпечаток. Ты замужем.
Я выдернула руку, а она со смехом откатилась назад.
– Ты вышла замуж? За принца Атлантии?
Она подняла на меня непроницаемо черные глаза и широко улыбнулась, открывая клыки на верхней и нижней челюстях.
– Если бы я знала, ничего этого не понадобилось бы. Ты. Рожденная из плоти и огня. Как обрадуется королева, когда узнает, что ты добилась того, чего так и не удалось ей. Отняла Атлантию у них, у нее. Наша королева будет так гордиться…
– Заткнись! – рявкнула я. И вогнала в ее грудь клинок из кровокамня.
Глаза герцогини Тирман лишь слегка расширились от удивления. Я поймала ее взгляд и держала кинжал, пока ее кожа не пошла трещинами, пока свет в ее глазах не померк, а тело не осыпалось вокруг кинжала с клинком из кровокамня и рукояткой из кости вольвена.
Я не чувствовала ничего, кроме внезапного холода, пока наблюдала, как герцогиня Тирман обращается в прах.
Я повернулась.
За дверью стоял Кастил. Черты его лица обострились в лунном свете.
– Ты меня опередила.
– Да.
Минул долгий миг молчания.
– Она тебе что-нибудь сказала?
– Нет. – Я тяжело сглотнула. – Она ничего не сказала.
– С тобой все хорошо?
Я кивнула.
– А с тобой?
Кастил ничего не ответил. Звуки битвы отдалялись, и я нерешительно открыла чутье. Его эмоции бурлили, как водоворот, и даже мне было трудно в них разобраться.
– К экипажу никого не подпускать, – сказал он кому-то и забрался внутрь. Потолок оказался достаточно высоким, чтобы Кастил мог стоять. – Меня сейчас раздирают противоречия.
– В самом деле?
Он кивнул, и дверца за ним закрылась.
– Я в ярости от того, что ты угрожала лишить себя жизни. От того, что вообще помыслила, будто это подходящий вариант.
– А что еще я могла сделать? – возмутилась я, опустив кинжал. – Они…
– Я еще не закончил, принцесса.
Я вскинула брови.
– По-твоему, меня волнует, закончил ли ты?
По его губам скользнула тень улыбки.
– Я вне себя от того, что ты могла сделать что-то подобное.
– Ну а меня бесит, что в тот момент ты, похоже, не понимал, что у нас не было других вариантов, – огрызнулась я.
– Я все еще не закончил.
– Знаешь что? Мне плевать.
Его глаза превратились в горячий мед.
– Я в ярости – и в то же время в восхищении. Потому что знал: ты бы так и поступила. Убила бы себя, чтобы спасти жизни тех, кто еще остался. Ты бы сделала это, чтобы спасти меня.
Кастил двинулся вперед, а я попятилась и наступила на плащ или еще какую-то одежду герцогини.
– Не заметно, чтобы ты говорил с восхищением.
– Это потому что я не хочу восхищаться таким невероятным безрассудством. – Он опустил подбородок, и его голос стал глубже. – И потому что ты мне нужна.
Внезапная горячая волна прогнала клубящийся внутри меня холод.
– Мне нужно чувствовать твои губы своими. – Он уперся руками в стенку экипажа, загнав меня в клетку. – Нужно чувствовать твое дыхание моими легкими. Нужно чувствовать твою жизнь внутри меня. Ты просто нужна мне. Это желание. Это потребность. Ты можешь быть моей? Вся?
Не знаю, кто двинулся первым: он, я или мы оба. Неважно. Мы сошлись, и поцелуй вышел таким же диким, как и под катапультой, и он сказал все, что было невозможно выразить словами. Мы целовались так, словно еще недавно не чаяли сделать это снова. Мы слишком долго не верили, что у нас еще будет такая возможность.
Мы были на грани гибели или разлуки, и этот поцелуй… и то, что произошло дальше в полутемном экипаже, доказывало, как нас обоих потрясло осознание того, что мы можем потерять друг друга, едва обретя по-настоящему.
И было нечто большее. То, что позволило мне забыть о том, где мы находимся, что я здесь совершила и что происходит за этими тонкими стенками. Кастил вынул кинжал из моих пальцев и сунул в ножны на моем бедре. Потом развернул и поднял меня, поставил на колени на заваленную подушками скамью, стянул с меня легинсы и нижнее белье до колен. Я забыла о том, что сказала герцогиня перед тем, как я ее убила; забыла абсолютную холодность и пустоту, которые испытывала, когда наблюдала за ее смертью; отбросила навязчивое ощущение, что в ее словах была какая-то правда.
Кастил прижал мои руки к стенке и провел острыми кончиками клыков сбоку по моей шее, отчего по мне прокатилась волна горячего влажного жара.
– Это так неподобающе, – выдохнула я.
– Мне плевать. – Он опять куснул мою кожу, и мое тело выгнулось. – Приготовься.
Я так и сделала, хотя ничто не могло подготовить меня к тому, что произошло. Он напал стремительно, как змея, погрузив клыки в мое горло и в тот же самый момент войдя в меня. От боли и удовольствия у меня перехватило дыхание, а широко раскрытые глаза сосредоточились на потолке, на рельефном красно-черном изображении круга, пронзенного стрелой. Бесконечность. Сила.
Королевский герб Вознесшихся.
А потом… потом я опять стала огнем, пламенем.
Исчезло все, кроме безмерного наслаждения и экстаза, подстегиваемых глубокими, рокочущими звуками, которые издавал Кастил, его рукой, скользнувшей между моих бедер, и этими коварными, умелыми пальцами.
Нас поглотило безумие, совершенно отличное от того, что обрушилось на меня, когда я вышла во двор. Может, смерти, которые мы видели и которые сеяли сами, тоже подвели нас к этому моменту – к тому, с каким голодом его рот двигался на моей шее и с какой жадностью мои бедра поднимались к нему. Эти ощущения напоминают, что мы живы. Что мы выжили. Что еще будет время для всех вещей, о которых я думала, когда мы прижимались к земле под катапультой. Даже о неопределенности нашего будущего. И когда буря внутри вознесла нас на гребень и швырнула через край, я знала, что еще нас вела сила наших чувств, с которыми мы оба боролись.
Вот что заставило Кастила бросить своих людей, чтобы спасать меня.
Вот что заставило меня поднести кинжал к горлу и быть готовой убить себя, чтобы спасти его.
Сила чувств, как и то, насколько всепоглощающими они стали, не поддавалась логике. Я уронила голову на его грудь, а Кастил поцеловал уголок моих губ, длинный шрам, потом короткий.
– Я уже твоя, – прошептала я.
Глава 41
Поле, на котором тренировались Хранительницы, теперь было усеяно койками с ранеными и мертвыми. Большинство из них были смертными. Погибли двадцать Последователей и атлантианцев, живших в Пределе Спессы. Среди атлантианцев, прибывших с подкреплением, потери составили около пятидесяти человек, и вдвое больше раненых занимали койки. Около десятка вольвенов получили раны, которые нельзя исцелить самостоятельно. Первичные атлантианцы, составляющие большую часть войска, исцелились сами. Среди Хранительниц погибших не было, лишь несколько раненых.
Несмотря на потери, атлантианское войско одержало победу. К тому времени, как мы с Кастилом вышли из экипажа, атлантианцы уже захватили контроль над полем боя. Нас встретили стоящие на страже Киеран и несколько воинов.
Меня нисколько не смутило, что некоторые могли догадаться о том, что происходило внутри экипажа.
Из всего войска Солиса в живых оставили только одного солдата. Кастил с небольшим сопровождением повез этого юношу, едва достигшего зрелости, к выжженным землям Помпея. Ему поручат передать предупреждение.