Мое уважение к пожилому вольвену взмыло выше крыши крепости.
– Нет. Я не верю, что согласишься, – ответил Кастил. – Если Пенеллаф желает с тобой говорить, я не против.
Мое сердце подскочило в груди, но, когда Аластир повернулся ко мне, я кивнула.
– Я буду с вами говорить.
– Прекрасно. – Аластир натянуто улыбнулся мне и поднялся. – Идем. Прогуляемся.
Кастил убрал руку, и я встала.
– Просто чтобы ты знал: Пенеллаф не нуждается в защите – она более чем способна за себя постоять. Но с тобой идет мое будущее. Охраняй ее хорошо. От этого зависит твоя жизнь.
– Это правда? – спросил Аластир.
Он вел меня под руку по узким коридорам крепости. Масляные светильники распространяли неяркий свет и бросали тени на незнакомые каменные стены.
– Ты можешь себя защитить? С оружием или без?
– И так, и так, – ответила я. – Меня учили обращаться с кинжалом, мечом и луком. А еще я умею сражаться врукопашную.
Он посмотрел на меня с удивлением и уважением.
– Это необычно для женщин Солиса, а уж тем более для той, кто была Девой.
– Необычно, – согласилась я. – Однако я была такой беспомощной, когда погибли родители. Я была ребенком, но и мама тоже не могла дать отпор. Если бы могла, то, может, она бы выжила. Я просто… Я больше не хотела быть беспомощной. Так много людей, особенно женщин, никогда не имели возможности научиться себя защищать. Им приходится полагаться на других – на Вознесшихся, – и я… Я начинаю понимать, что это еще больше усиливает абсолютный контроль Вознесшихся над людьми.
– Но они позволили тебе учиться сражаться?
Я представила реакцию герцогини или герцога на такую новость и тихо рассмеялась.
– Нет. С моими опекунами случился бы припадок. Но, если честно, я всегда думала…
– Что думала? – спросил он, когда я замолчала.
Не знаю, стоит ли этим делиться, но что-то в Аластире способствует моей непринужденности – возможно, то, что он так сильно напоминает Виктера.
– Я всегда думала, что королева Илеана одобрила бы, если бы узнала, что я умею сражаться. Не знаю, почему я так считаю. Просто… королева, которую я знала…
– Это не та королева, которую знают другие, – закончил он, и я кивнула. – У людей много разных сторон. Даже у Вознесшихся. Как ты научилась сражаться?
– Меня тайком учил один из моих личных охранников. Его звали Виктер. – К горлу подкатил ком и оставался там, когда я рассказывала Аластиру о нем и о риске, который он взял на себя. – Он был мне как отец, и я… боги, я так по нему скучаю.
Аластир остановился, когда я заговорила о Виктере, но мою руку не выпустил.
– Похоже, он удивительный человек.
– Был удивительным, и я… – Я сморгнула подступившие слезы. – Он должен был жить.
Он поймал мой взгляд и произнес:
– И он умер от рук Последователей, которые подчинялись принцу Кастилу? Как ты смогла с этим справиться?
Как? У меня внутри что-то оборвалось. Я с этим и не справилась.
– Не думаю, что когда-нибудь смогу это забыть.
– И тем не менее ты влюбилась в Кастила? Может, он и не сам держал меч…
– …но они убивали от его имени, – договорила я за него. – Я знаю. И Кастил знает. Он знает, что несет ответственность, и я знаю, что он из-за этого потерял сон. – У меня пересохло во рту, когда я сказала: – Это было тяжело, но на мои чувства к нему никак не повлияло то, что случилось с Виктером.
Ложь довольно легко сорвалась с моего языка. Наверное, слишком легко. Сердце сжалось. В ближайшее окно бился ветер.
– У нас с Кастилом ничего не было легким. Когда мы познакомились, я считала его совершенно другим человеком, но даже тогда начала в него влюбляться. – Боги, это правда. – И вот мы здесь.
– Да, вот мы здесь.
Аластир улыбнулся сомкнутыми губами и, убрав мою руку с локтя, взял за кисть.
– Я знаю Кастила с рождения, как и его брата. А до того знал его отца и мать еще дольше. Я помню, как королева была замужем за другим королем, – тихо произнес он, и одно это сказало, что он гораздо старше, чем я предполагала. – Кастил мне как сын. Он и в самом деле был бы мне сыном, если бы судьба не рассудила иначе.
– Что вы имеете в виду?
Морщины вокруг его глаз стали глубже, а мой дар внезапно стал давить на кожу, реагируя на неожиданную перемену его эмоций. Страдание было таким сильным и свежим, что дар вырвался. Я открылась, не в силах его удержать, и напряглась от смятения, которое клубилось в вольвене и перешло ко мне. Его горе ранило так глубоко, что стало трудно дышать. Я пустила в ход другую сторону дара, уменьшая боль.
– Ты знаешь, что Кастил уже был влюблен?
Вопрос так меня поразил, что я оборвала связь, но все равно ощущала в горле резкую горечь.
– Да, знаю.
Это и все, что я знаю. Что он был влюблен.
– Он говорил тебе, что когда-то был помолвлен?
Я потеряла дар речи и просто покачала головой.
На лице Аластира появилась слабая, печальная улыбка.
– Я не удивлен. Он редко о ней говорит, как бы я ни пытался завести о ней речь. И, если честно, я не помню, когда он в последний раз даже произносил ее имя. Я не могу его за это винить, как не должна и ты. Она – рана, которая зажила, но все равно это рана. Он… – Аластир посмотрел в сторону, его плечи напряглись и снова расслабились. – Он будет сильно недоволен, если узнает, что я говорил с тобой о Ши. Честно говоря, я сейчас перешел черту. Но тебе нужно знать, почему я так удивился, узнав о вашем обручении. Я не думал, что Кастил когда-нибудь еще позволит себе такие чувства. – Он встретился со мной взглядом. – И тебе нужно знать, почему я надеюсь, что он искренне заинтересован в этом браке и его мотивы идут из сердца, а не от отчаянного стремления найти брата.
Даже не знаю, что в его рассказе больше всего меня потрясло. То, что Кастил был помолвлен – с вольвенкой, что он был влюблен в девушку, которой совершенно очевидно нет в живых, или что Аластир хочет, чтобы наш брак оказался настоящим.
Я прочистила горло.
– Ши была вашей дочерью?
Он кивнул.
– Да. И, как ни странно, я тебя едва знаю, но ты напоминаешь мне ее. Она тоже часто говорила откровенно, вызывая гнев окружающих. И она была способна при необходимости защитить себя. – Он усмехнулся. – Я бы предположил, что это одна из черт, которая привлекла в тебе Кастила. Которая, так сказать, позволила ему видеть сквозь вуаль.
Понятия не имею, что об этом думать.
– Когда она… умерла? Как?
– Это было довольно давно, за много лет до твоего рождения. – Его слова в очередной раз напомнили, сколько лет Кастилу. – Она моя дочь, но ее смерть – не моя история, не мне ею делиться. Это история Кастила. – Он поймал и удержал мой взгляд. – И я очень надеюсь, что однажды он поделится с тобой этой историей.
Я считала, что горе Кастила связано с пленением его брата, но уже обнаружила, что отчасти его источником было и то, что с ним делали. А теперь задалась вопросом, сколько в этой печали связано с дочерью Аластира.
– Мне жаль, что так вышло с вашей дочерью, – сказала я совершенно искренне. – И я ничего не скажу.
– Я не возражаю, если скажешь. Откровенно говоря, я надеюсь, что он поговорит с тобой… поговорит с кем-нибудь о ней.
Я – последний человек, которому стоит говорить с ним о Ши.
– А почему вы рассказываете мне об этом? Эта тема не из тех, которые я могу с ним обсуждать.
– Да. По крайней мере, сейчас. Я надеюсь, что однажды он откроется и поговорит с кем-нибудь, даже если не со мной. А рассказал я потому, что Ши не была изнеженной барышней. И я вижу, что ты тоже не такая. Но я надеюсь, что ты не настолько похожа на нее, чтобы не просить помощи или отказываться, когда в ней нуждаешься. – Он похлопал меня по руке. – Я всегда буду верен моему королевству, богам и Да’Нирам, но даже если бы у меня никогда не было дочери, я бы не смог просто стоять и смотреть, как молодую женщину используют против ее воли. Война жестока. На ней всегда бывают потери. Но в брачных делах нет нужды в жестокости, и я этого не потерплю.
Мое сердце опять заколотилось. Может ли он это уловить?
– Пенеллаф, Кастил не одно десятилетие решительно настроен найти брата. Это целая жизнь для смертного. И хотя я надеюсь, что он наконец двинулся дальше и что он примет роль, в которой отчаянно нуждается королевство, я хочу, чтобы он наконец позволил себе жить. Хочу в это верить. Но тем не менее не могу.
Я напряглась.
Аластир посмотрел мне в глаза.
– Поэтому я предлагаю помощь. Если тебя втянули в это насильно, я помогу сбежать. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить безопасный проезд. Я не отошлю тебя в Солис. Не отдам в руки тех, кто хочет помыкать тобой другим способом. Но я спрячу тебя так, что ни Кастил, ни Вознесшиеся не смогут до тебя добраться. Достаточно только сказать, и для тебя все это закончится.
Затаив дыхание, я обдумывала его слова – его предложение. Это свобода. Такая же, как та, что обещал Кастил, но без брака и всего связанного с ним притворства. И я верила в искренность его предложения. Этот мужчина, едва меня зная, рискнет помочь мне и тем навлечь на себя гнев принца или, возможно, гораздо более серьезные последствия. Все потому, что он…
Потому что он хороший человек.
Так бы поступил Виктер. Он хотел иметь возможность так поступить, когда понял, что положение Девы убивает меня. По крупицам, день за днем.
Слезы опять обожгли глаза.
– Боги милостивые, – вымолвил Аластир. – Думаю, слезы сказали все, что нужно знать. Я прошу прощения…
– Нет. Дело не в этом. – Я сжала его руку. – Просто ваше предложение так неожиданно. Вы хороший человек, а… а хороших людей так мало. Я знаю, что так мог бы поступить Виктер, и я просто подумала о нем.
– И это все?
Он пристально посмотрел на меня, уложив другую руку поверх моей.
– Да, – сказала я, удерживая его взгляд. – Я ценю ваше предложение. Ценю то, что вы желаете сделать для меня. Но он меня не использует. Не таким способом.