– Я просто буду следить за твоим пульсом, – тихо пояснил он. – Для уверенности.
Мой взгляд был прикован к Кастилу. Он напоминал зверя в клетке, которого вот-вот выпустят.
– Ты обычно так и делаешь, когда он… когда он кормится?
– Нет. – Пальцы вольвена были холодными. – Но сейчас он слишком близок к грани.
Слишком близок к грани…
Тогда для сомнений слишком поздно.
Внезапно Кастил оказался передо мной, аромат пряных специй и хвои стал почти ошеломляющим. Его пальцы вплелись в мои волосы, но он не дергал, хотя я чувствовала, как его тело дрожит.
В этот момент я то ли сознательно решила протянуть к нему связь, то ли мой дар вырвался из-под контроля. Его голод хлынул на меня, наполнив грудь и живот терзающей болью, которая казалась бездонной. А под ней таилась тяжесть тревоги.
Его щека коснулась моей, когда он наклонял мою голову назад и вбок.
– Больно будет только на мгновение. – Его теплое дыхание коснулось моего горла, голос звучал прерывисто. – Клянусь.
А потом он укусил.
От дикой боли у меня перехватило дыхание, и я дернулась, обрывая связь с Кастилом. Инстинктивно шагнула назад, но наткнулась на Киерана. Он положил руку мне на плечо, удерживая на месте, а потом мою талию обвила рука Кастила. Боль вспыхнула сильнее, ошеломив меня, а потом…
Мгновение пришло и ушло.
Рот Кастила потянул мою кожу, и я ощутила этот рывок каждой клеточкой тела. Боль угасла так же быстро, как и нахлынула. Все куда-то ушло, во всем мире осталось лишь ощущение его рта на моем горле и того, как он тянет кровь глубокими, долгими глотками. Мои глаза были открыты и прикованы к серовато-белой штукатурке на потолке, но теперь они закрылись, а губы разомкнулись. Он пил, запутавшись пальцами в моих волосах. Он оторвал рот…
– Недостаточно, – сказал Киеран. – И близко недостаточно, Кас.
Кастил прижался лбом к моему плечу, а его рука на моей спине скомкала в кулаке ткань халата.
Связь восстановилась, и я по-прежнему чувствовала его голод. Он чуть-чуть уменьшился, но все еще был сильным. Киеран прав. Он взял недостаточно.
Я нерешительно подняла руки и коснулась его предплечий. Не голой кожи. Не знаю, остановится ли он, если я уберу его боль.
– Все хорошо. – Мой голос прозвучал так, словно я задыхалась, несколько раз обежав крепость. – Тебе нужно больше. Бери.
– Она говорит правду. – Киеран сжал предплечье Кастила чуть выше моей руки. – Кормись.
Кастил вздрогнул и слегка поднял голову. Его губы скользнули по моей челюсти, а потом вдоль шеи, отчего у меня по спине пробежал трепет, и я прикусила щеку. Его губы прижались к коже над укусом – легкий поцелуй, удививший меня, – а потом его рот опять сомкнулся на покалывающей коже.
Казалось, каждая часть моего тела сосредоточилась на месте, где его рот впился в мое горло. Мысли разбежались, а внизу живота и между бедер расцвела ноющая боль. Я старалась не забывать о том, что рядом стоит Киеран и следит за моим пульсом, и то, что мы делаем, больше похоже на… на спасение жизни, но я не могла держаться ни за одну из этих мыслей. Каждое тянущее движение словно доходило даже до пальцев ног, и этот трепет, эта ноющая боль все нарастали, разогревая кровь и кожу.
Нужно думать о чем угодно, кроме ощущений от рта Кастила на моей шее, движений его губ, бугрящихся мышц его рук под моими ладонями. Но это было бесполезно, и – о боги! – связь с ним по-прежнему оставалась открытой. По ней по-прежнему шел голод, да, но появилось и что-то еще. У меня во рту возник пряный, дымный привкус. Этот вкус, это пьянящее ощущение переполнили меня. Мое тело дернулось от нахлынувшего желания, а ноги ослабели. Не знаю, стояла ли я еще сама, или же меня поддерживал Кастил. Или Киеран. Мое дыхание стало поверхностным, а ноющая боль переместилась к груди. Внутри нарастало напряжение, становясь почти мучительным – бритвенно-острое наслаждение, оставляющее свои типы шрамов.
У Кастила вырвалось горловое рычание. Внезапно он, сделав глубокий глоток из моего горла, вжался и с неожиданной силой вдавил меня спиной в Киерана. Тот с кряхтением врезался в стену позади нас, и Кастил придавил нас обоих. Его рот двигался на моей шее, а его бедра дернулись на моем животе…
О боги.
Я чувствовала, как он прижимается ко мне. Чувствовала его в себе – его желание и мое, бурлящие и перемешавшиеся. Уши заполнил глухой рев, и я вдруг утонула в потоке ощущений, наплывающих бесконечными волнами. Беспокойство о том, что происходит и что мы не одни – позади нас застрял Киеран, прекрасно сознающий происходящее. Стыд за скользкую влажность, на которую Кастил ответил движением бедер, и его рука опустилась на мою талию. Желание, которое каким-то образом слилось с чем-то более глубоким, чем-то бесповоротным. И неверие. Я обвила рукой его шею и обнимала его, желая утонуть в этом огне, пока не поняла, что уже утонула.
Не знаю, в какой момент все вышло из-под контроля. Когда в том, как он держал меня, как прижимался ко мне, появился не столько голод, сколько стремление утолить иную жажду. Не знаю точно, когда я проиграла сражение с собственным телом. Не знаю, когда я прекратила думать о том, что ко мне прикасается не только тело Кастила, и не к его груди запрокинута моя голова.
Это из-за укуса? Или из-за потребности и желания, зародившихся в ту ночь в «Красной жемчужине» и так и не исчезнувших, превратившихся в огонь в моей крови, вспыхивающий всякий раз, когда Кастил близко? Или во мне, в самой моей сути, есть что-то безрассудное и порочное, позволившее… махнуть рукой и позабыть все на свете? Или сошлись все эти причины? Я не знала, я ничего не знала, когда дрожащие руки Кастила скользнули по моим бедрам, под халат. Он поднял меня на цыпочки, а потом еще выше, закинув одну мою ногу себе на пояс. Нижняя половина халата разошлась, а верхняя сползла с левого плеча. Когда его твердость прижалась к самой мягкой моей части, я сознавала только то, что превратилась в пламень, бурлящий в моей крови. В нечто совершенно незнакомое, дерзкое и бесстыдное. Я стала огнем, а Кастил – воздухом, подпитывающим его.
Бедра Кастила прижались к моим, мое тело ответило без единой осознанной мысли и вжалось в него, а он все кормился. Напряжение еще больше усилилось. Не знаю, что именно так быстро влекло меня к опасному краю: укус или ощущение его между моих бедер.
– Достаточно, – сказал Киеран.
Его голос должен был шокировать, но только вызвал раздражение.
– Кастил, достаточно.
Дрожа всем телом, я открыла глаза, словно в тумане. Грудь Кастила бурно поднималась рядом с моей. Весь оставшийся воздух покинул мои легкие, когда я ощутила, как он лизнул влажным языком место ниже укуса, а потом и сам укус. Внутри запульсировало напряжение. Он оторвал рот от моей шеи, несколько мгновений не двигался, а потом шагнул назад вместе со мной. Мое сердце и кровь продолжали колотиться, и ноющая боль никуда не делась. Держа меня одной рукой за талию, другую он опять запустил в мои волосы, наклоняя мою голову вниз. Я зарылась лицом в его шею, вбирая его запах и просто дыша. Я обвивала его обеими ногами, даже не помня, как они там оказались, а он держал меня, и между нашими телами не оставалось никакого пространства.
Он глянул поверх моего плеча на Киерана и хрипло произнес:
– Спасибо.
– Ты в порядке? – спросил Киеран, и я почувствовала, как Кастил кивнул. – Пенеллаф?
Едва ворочая тяжелым языком, я пробормотала:
– Да.
– Хорошо.
По движению воздуха я поняла, что Киеран прошел мимо нас. Дверь приоткрылась, и свежий ветер обдул обнаженные участки моей кожи, но ничуть не погасил жар.
– Спасибо, – еще раз сказал Кастил, и дверь закрылась. Он повернул голову ко мне и прошептал: – Спасибо.
Я молча обнимала его, захваченная ураганом… желания. Кастил сделал несколько шагов, наклонился и опустил меня на кровать. Под моей головой оказалась подушка, и он убрал из-под меня руки. Кровать прогнулась под его весом, когда он сел рядом, и я открыла глаза.
Кастил наклонился надо мной, обеими руками держа мою голову. Я заметила, что халат сполз еще дальше, открыв верхние полукружия грудей. Соски натянули тонкую ткань. А ниже видна вся нога до самого изгиба бедра. Надо бы поправить халат, прикрыться. Мне должно быть неловко, но я не шевелилась. Я не могла. Просто не могла, потому что посмотрела ему в глаза.
Они пылали, как горячий мед, прекрасные и всепоглощающие. Мы оба молчали, а его грудь поднималась и опадала, он дышал так же часто, как и я. Его мышцы затвердели от усилий сдерживаться. Я знала, что Кастил обуздывает себя, потому что связь с ним все еще сохранялась – никогда и ни с кем я не открывала ее так надолго. И я больше не чувствую терзающего голода. Вместо него появилось пряное и дымное ощущение, почти такое же сильное. У меня сбилось дыхание, и я опять загорелась.
Он приоткрыл губы, и показались кончики клыков. Место укуса закололо так сильно, что по мне пробежала волна дрожи, заставляя сжать бедра и изогнуться.
Кастил закрыл глаза и прерывисто вздохнул.
– Поппи…
В одном этом слове, моем имени, столько желания. Я задрожала. Он опять открыл глаза, и они почти сияли.
– Ты уже дала мне так много себя, сделала для меня так много.
Мне показалось, что он говорит не только о моей крови. Кастил опустил голову, и меня охватило предвкушение. Он остановился в паре дюймов от моих губ и обхватил ладонью мое бедро.
– Позволь сделать это для тебя. Позволь забрать боль.
Мое сердце заколотилось, хотя все тело напряглось. Я должна сказать «нет». На это есть сотни причин. Но с моих губ сорвалось совершенно другое, и сиплый голос казался не моим:
– А что насчет твоей боли?
По нему пробежала легкая дрожь.
– Речь не обо мне. – Его рука переместилась на мой живот, на голую кожу на левом бедре. – Позволь поблагодарить тебя единственным способом, каким я сейчас могу. Позволь выразить мою признательность.
Я едва могла дышать и думать, желание по-прежнему билось во мне в унисон с неугомонным сердцем. Я по-прежнему горю в огне. Я по-прежнему хочу, правильно это или нет, – как и утром, после которого, казалось, прошла целая вечность.