У меня внутри все перевернулось.
– А есть информация, которую нужно контролировать?
– Она всегда есть.
Он откинул волосы с лица. Непокорные волны сразу нависли надо лбом.
– То, что ты сделала с Беккетом, совершенно поразительно, – вымолвил он, меняя тему. – Надеюсь, ты это понимаешь.
Я слегка приподняла брови.
– Ты говоришь так, будто не поражен, а рассержен.
– Это потому что проклятая история с Пожирателями душ затмевает то, что ты прикосновением исцелила сломанные кости. – Он шагнул ко мне, и в его взгляде появилось хищное намерение. – Вряд ли ты понимаешь, что сделала для мальчика.
– Я знаю, что сделала. – Я выпрямила руки. – Я… я его исцелила.
– Ты сделала не только это.
Кастил шагнул еще ближе, и его глаза загорелись, как осколки янтаря. С колотящимся сердцем я отступила назад, прижавшись к теплому камню и глине дома Вонетты.
– Не только?
Взяв обеими руками мое лицо, он наклонился.
– Если вольвен ломает кости, то должен немедленно сменить облик, чтобы предотвратить повреждение костей, нервов и мягких тканей. На это у него есть всего несколько минут, и Беккет был уже близок к этой проклятой точке.
– И что? – прошептала я.
Почему он до сих пор говорит с раздражением?
– Он бы потерял ноги, Поппи. Ты этому помешала.
– Тогда почему ты на меня злишься? – настойчиво спросила я.
– Я не злюсь, – прорычал он.
– Ты уверен?
– На сто процентов.
– Ты… опять голоден? – спросила я, хотя его глаза оставались нормальными, и я знала, что кровь ему пока не нужна.
– Я хочу не крови.
Кастил наклонил голову, и из моих легких вылетел весь воздух. Его рот оказался всего в дюйме от моего.
Он собирается меня поцеловать?
Мы на виду. Может, на нас уже смотрят. Но его пристальный взгляд говорит, что дело не в этом. Что бы он ни чувствовал, это не игра на публику.
– Не думаю, что ты понимаешь собственные ощущения. – Я прижала ладони к теплому камню и глине.
– Если ты сейчас откроешь чутье, то поймешь, что я чувствую. Сделай это.
– Не хочу.
– Почему?
Теплое дыхание коснулось моих приоткрытых губ.
– Потому что не хочу.
Сердце в моей груди затрепетало.
– Или потому что не хочешь знать, что я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не испортить еще одну пару твоих штанов, не разорвать их и не оттрахать тебя так, чтобы ты еще много дней чувствовала всю степень моей благодарности.
У меня глаза чуть не вылезли из орбит. Внизу живота возник стремительный вихрь, который еще никогда не казался таким безрассудным, требовательным и живым.
Я сглотнула – сглотнула с усилием.
– Какой-то странный способ благодарить.
Он прижался своим лбом к моему.
– Единственный способ, который я знаю.
– Достаточно просто сказать спасибо.
– Нет. Недостаточно.
Я не могла придумать что сказать, хотя сказать следовало много чего. Мы несколько секунд стояли так, и если бы любой из нас слегка повернул голову, наши губы бы соприкоснулись. И я…
Наверное, я потеряюсь.
А может, найдусь.
Кастил вздрогнул и издал рокочущий звук, который мог бы исходить от вольвена. Все мои мышцы сладко напряглись, но он шагнул назад и взял меня за руку. Не говоря больше ни слова, он повел меня к лошади и поднял в седло.
Усевшись сзади, Кастил обвил руками мою талию.
– Как бы мне ни хотелось, чтобы мы притворялись остаток дня, – сказал он, скользнув губами по моей челюсти, – нам нужно кое-что обсудить.
Я сделала глубокий, успокаивающий вздох и кивнула.
– Наше будущее?
– Можно заметить, что мне нравится, как ты говоришь «наше будущее»?
– Я бы предпочла, чтобы промолчал, но, поскольку ты заговорил, полагаю, это означает «да»?
– Да. – Кастил направил старую кобылу к дороге. – Нужно поговорить о нашем браке.
– Что именно?
– Думаю, ты уже знаешь, принцесса.
Я прищурилась, глядя на заходящее солнце. С того момента, как я узнала о возвращении Предела Спессы, у меня было ощущение, что такой разговор грядет.
– Наверное, тебя обеспокоит то, что я собираюсь сказать. Я этого не хочу.
Я напряглась.
– Когда ты заводишь такие разговоры, они неизбежно меня беспокоят.
– Вполне понятно, но знай, что моими решениями руководит предельная осторожность и предвосхищение возможных проблем.
– Просто чтобы ты знал: это самый неромантичный разговор о браке, какой я когда-либо слышала.
– Не могу с этим не согласиться.
От серьезности его тона моя кожа покрылась мурашками.
– Изначально я планировал, что мы поженимся в Бухте Сэйона, а потом поедем в Эваемон, сердце Атлантии.
– Там живут твои родители?
– Да.
– Ты хочешь, чтобы мы поженились до того, как ты познакомишь меня с ними?
– Так мы избежим многих сложностей.
Может, я и прожила всю жизнь затворницей, но я не дура.
– Ты хочешь, чтобы мы поженились прежде, чем они смогут помешать.
– Они не могут помешать, – напомнил он, передавая поводья Тедди в мои руки. – Мне не нужно их разрешение.
Взяв поводья, я сказала:
– Но тебе хотелось бы получить их одобрение?
– Конечно, хотелось бы. Кто же не хочет одобрения родителей?
Но в этом нет необходимости, потому что наш брак будет временным.
– Как я уже говорил, они заподозрят мои намерения, особенно мама. Она знает, что я не отказался от спасения брата. – Он показал мне, как управлять Тедди, и мы поехали не напрямик через центр городка, а по окраине. – И она, и отец найдут множество причин отложить свадьбу.
Если мы не смогли убедить Аластира, то я понятия не имею, как склонить на нашу сторону его родителей.
– Как только мы поженимся, откладывать будет нечего.
– Точно. – Его рука вернулась на мое бедро. – Не хочу, чтобы ты забивала этим голову, хотя, наверное, ты все равно будешь об этом думать.
– И, наверное, у меня будут на то веские причины.
– С этим можно поспорить, но, как бы то ни было, мне кажется, что в наших интересах пожениться здесь, в Пределе Спессы.
Хотя я подозревала, что он это скажет, мое сердце пропустило несколько ударов.
– В твоих интересах?
– В наших интересах, – повторил он. – Рано или поздно о твоих способностях облегчать боль все равно бы узнали. Либо от прибывших из Нового Пристанища, либо если не Беккет, так кто-то другой мог пораниться. Я просто не ожидал, что это случится сегодня. И хотя я не считаю, что на тебя многие будут смотреть со страхом или думать о тебе как о Пожирательнице душ, будет разумно пожениться до того, как кому-то придет в голову совершить какую-нибудь невероятную глупость.
«Какая-нибудь невероятная глупость» в переводе означает, что кто-то попытается меня убить.
– И у нас здесь есть все, что нужно для свадьбы, – сказал Кастил, когда мы поднимались на холм. – Или скоро будет.
– А что нам нужно?
– Кольца, конечно же.
Я закатила глаза.
– Я шутила насчет кольца.
– Знаю, но я все равно собираюсь подарить тебе такой большой бриллиант, какого ты в жизни не видела. – Я услышала в его голосе улыбку. – Но пока что сгодится и простое атлантианское кольцо.
Мое сердце пропустило еще несколько ударов.
– Церемония может быть скромной. Но нам понадобится исполнитель церемонии, – продолжал он. – Им может стать любой глава кровной линии.
– Аластир?
– Нет. Не он говорит от имени вольвенов, хотя он среди них самый старый. Того вольвена зовут Джаспер. И, к счастью, он завтра приедет в Предел Спессы. Уже к вечеру мы можем пожениться.
У меня сжалось сердце. Пройдет чуть больше двадцати четырех часов – и мы будем женаты. На меня нахлынули сбивающие с толку эмоции, такие же противоречивые, как и у людей, видевших, как я исцеляла Беккета.
Мне нужно сосредоточиться на своем плане и ни на чем больше.
– А потом мы отправимся дальше в Атлантию? – спросила я. Во рту пересохло.
– Да.
Я слегка нахмурилась.
– Но зачем? Если мы поженимся до того, как перевалим через горы Скотос, то почему нельзя сразу отправить сообщение в Карсодонию?
– Если не считать того, что моя мать сможет с полным основанием убить меня за то, что я не привез невесту домой для знакомства, наш брак должны признать король с королевой. Тебя нужно будет короновать.
– Короновать? – Я дернула голову в сторону.
Он выгнул бровь.
– Ты станешь принцессой, Поппи. Тебя нужно будет короновать. Ты получишь такие же полномочия, как и у меня, а король и королева Солиса не смогут оспорить твое положении в Атлантии.
– Это… это просто формальность.
– Скорее политика. А поскольку король Джалара жил во времена правления Атлантии, он знает, что принцы и принцессы, не признанные короной, в Атлантии не имеют власти и полномочий.
Я покачала головой, глядя вперед. Политика казалась мне чепухой. Мы взобрались на холм и въехали в лес. Сквозь листву просачивались лишь слабые лучи заходящего солнца.
– И ты полагаешь, что твои родители примут наш брак?
– Примут.
– Ты же понимаешь, что Аластир не считает нашу помолвку настоящей, – напомнила я. – Если твои родители нам не поверят, то почему ты думаешь, что меня коронуют?
– Потому что мы их убедим.
Кастил сказал это так, будто вопрос практически решен.
Но я не была в этом так уверена.
– О чем ты думаешь? – спросил он после нескольких минут молчания.
– О многом, – призналась я. – Но я знаю, что ты лжешь.
Кастил напрягся позади меня.
– Я не…
– Я не имею в виду, что ты лжешь, чтобы ввести меня в заблуждение, – быстро добавила я. – Но ты лжешь, чтобы меня защитить. История с Пожирателями душ встревожила тебя сильнее, чем ты желаешь признать. И реакция родителей беспокоит тебя сильнее, чем ты говоришь. Вот почему ты хочешь жениться на мне прямо сейчас.
Кастил по-прежнему был напряжен.
– Ты читаешь мои эмоции?
Я слабо улыбнулась.
– Мне не нужно читать твои эмоции, чтобы все это понять.