– И это если не брать в расчет туман в горах и как он отреагирует на такое количество людей. – Эмиль сделал паузу. – Ваше высочество.
Я подскочила от этого титула.
– Прошу прощения?
Кастил глянул на меня, и в лунном свете я разглядела на его губах легкую усмешку.
– Я – принц, если ты вдруг забыла.
Я прищурилась.
– Я не забыла.
– И мы женаты, – продолжил он. – Поэтому ты – принцесса.
– Я знаю, но я же не официально принцесса. Нужна… коронация или что-то такое.
– По обычаю к тебе следует обращаться «ваше высочество» или «моя принцесса» даже до коронации, – объяснил Нейлл.
– А если нет?
– Это было бы большим оскорблением. – Нейлл помолчал. – Ваше высочество.
Я воззрилась на него, а он невинно улыбнулся.
Кастил фыркнул.
– Между прочим, примите мои поздравления, – сказал Эмиль, привлекая мое внимание. Чутье подсказало, что он говорит искренне. – Что-то мне подсказывает, что из тебя выйдет очень интересная королева.
Королева?
О боги, как я могла забыть, что в нашем браке теперь все по-настоящему? Малик точно будет не в состоянии возглавить королевство, если его освободят, и трон займет Кастил. Рано или поздно. И я стану…
Ладно.
Не буду об этом думать.
– Тогда к тебе будут обращаться «ваше величество», – подмигнул Эмиль. – Разве не так, Кас?
– Так, – ровным тоном ответил он, уложив руку мне на бедро. – Вам обоим пора занимать позиции.
Эмиль и Нейлл церемонно раскланялись и удалились.
– Что это такое? – спросила я. – Ты вот так отослал их?
– Именно так, – произнес Кастил, глядя, как Эмиль задержался, чтобы переброситься парой слов с Хранительницей. – Я его убью.
Я резко повернулась к нему.
– Что? Почему?
– Мне не нравится, как он на тебя смотрит.
Я озадаченно оглянулась на Эмиля, идущего к лестнице.
– Как он на меня смотрит?
Рука Кастила лежала на моем бедре, как обжигающее клеймо, и чувствовалась даже через слои одежды.
– Как я.
Я подняла брови.
– Это не так. Ты смотришь на меня…
Горячие янтарные глаза встретились с моими.
– Как я на тебя смотрю, принцесса?
– Ты смотришь на меня, будто… – Я прочистила горло. – Будто хочешь меня съесть.
Глаза Кастила сощурились в щелки. Он перевел взгляд на Эмиля и проворчал:
– Точно.
Я уставилась на него и рассмеялась. Он опять посмотрел на меня. Теперь его глаза горели и были широко раскрыты, как всегда, когда я смеюсь.
– Ты и правда ревнуешь.
– Ну конечно ревную. По крайней мере, я это признаю.
Да, он ревнует. Я чувствовала это – вкус пепла в горле.
– Ты…
– Дьявольски красив? Страшно умен? – Он повернулся к западной части неба, которую еще застилала мгла от пожаров. – Потрясающе обаятелен?
– Я не собиралась говорить ничего подобного, – возразила я. – Ты смешон.
– Очаровательно смешон, – поправил он.
Я закатила глаза.
– Ты же знаешь, мне никогда даже в голову не приходило искать благосклонности кого-то другого. С тех пор как я встретила тебя.
– Знаю. – Он наклонил голову и коснулся губами моего лба. – Моя ревность не связана с тем, что ты делаешь.
– И с логикой.
– А вот тут я с тобой не соглашусь. Я вижу, как он на тебя смотрит.
– Я думаю, тебе почудилось.
– Я знаю, что вижу. – Кастил отстранился и поймал мой взгляд. – Каждый раз, кода я смотрю на тебя, я вижу подарок, которого недостоин.
У меня перехватило дыхание и защемило сердце. Он не впервые такое говорит. Но впервые я ему верю.
– Ты достоин, – возразила я. – По большей части.
Он слегка улыбнулся.
– Это лучшее, что ты мне когда-либо говорила.
Правда ли это?
Мы взошли на парапет. У стены стояли колчаны со стрелами и луки. Я посмотрела вниз на темную дорогу и поля, но ничего не увидела.
– Они там? – спросила я, вспомнив, о чем говорили на обсуждении стратегии. – Вольвены?
– Они на полях и хорошо прячутся, даже от глаз вампиров. – Кастил положил руки на каменный карниз, и мое внимание привлекло кольцо на его пальце. – Хранительницы на месте, ждут моих указаний. Все, кто может держать меч, находятся во дворе, а те, кто умеет стрелять из лука, поднимутся сюда.
Оторвав взгляд от кольца, я оглянулась. Они уже идут. Смертные, слишком старые, чтобы держать что-то кроме лука. Хранительницы разводят их по парапетам. Струйка страха вернулась. Я опять повернулась к Кастилу.
– Сколько у нас людей? По окончательным подсчетам?
Он стиснул челюсти.
– Сто двадцать шесть.
Я сжала губы и закрыла глаза, заставляя себя дышать глубоко и ровно.
– Я хотел бы, чтобы ты уехала с Аластиром и Киераном, – тихо сказал он. – Ты была бы далеко отсюда и в безопасности.
Я открыла глаза.
Кастил смотрел в темноту.
– Но я рад, что ты здесь. Ты нужна Пределу Спессы. Ты нужна мне. – Он перевел взгляд на меня. – Но я все равно хочу, чтобы тебя здесь не было.
Я могу это принять.
– И я хочу, чтобы тебя здесь не было. Хочу, чтобы они не пришли. – Я позволила себе немного страха. – Мы ведь по-прежнему планируем освободить твоего брата и увидеть моего? По-прежнему планируем предотвратить войну?
Он кивнул.
– Но что будет завтра? – Я сглотнула, глядя на западное небо. – Может оказаться, что уже слишком поздно. Война настигнет нас.
– Никогда не бывает слишком поздно. Даже если пролилась кровь и потеряны жизни. Все можно остановить.
Я на это надеюсь. Правда надеюсь.
Он повернулся ко мне и прикоснулся к щеке.
– Пусть нас сильно превосходят численностью, но каждый, кто берет лук или меч, чтобы сражаться за Предел Спессы, за Атлантию, делает это потому, что хочет. Не за деньги. Не потому, что вступить в войско было единственным вариантом в жизни. Не из страха. Мы сражаемся, чтобы жить. Сражаемся за то, что здесь построили. Сражаемся, чтобы защищать друг друга. А из них – Вознесшихся, рыцарей и солдат Солиса – никто не будет сражаться сердцем, в этом-то вся разница.
Я выдохнула.
– Да, в этом разница.
Мгновение он молчал, а потом я почувствовала его губы на своей щеке, на шрамах.
– Поппи, я тебя попрошу еще об одном. Оставайся здесь, наверху. Что бы ни произошло. Оставайся здесь и стреляй из лука. А если со мной что-то случится – беги. Отправляйся в пещеру. Киеран будет знать, что найдет тебя там…
Мне сдавило грудь.
– Ты просишь меня о двух вещах.
– Они хотят тебя. Если они тебя получат, то смогут причинить больше вреда и Атлантии, и Солису, чем если что-то случится со мной.
– Если что-то случится с тобой… – Я замолчала, не в силах продолжать. Все между нами по-прежнему так ново, и это лишь подогревает страх, который я уже испытываю. – Этим людям ты нужен больше, чем я.
– Поппи…
– Не проси меня об этом. – Я посмотрела на него. – Не проси бежать и прятаться, когда кому-то из тех, кто мне дорог, больно или еще хуже. Я больше так не поступлю.
Он закрыл глаза.
– Это не то же самое.
Как это – не то же самое? Я собиралась спросить, но тут услышала негромкий предупреждающий сигнал с поля. Мы оба повернулись. Вдали начали загораться факелы, один за другим, пока не осветили пустую дорогу.
Кастил подал ответный сигнал и надел на меня капюшон. Пока он застегивал пуговицы под горлом, лучники ринулись вперед и притаились за стенами парапета.
Мое сердце заколотилось, дыхание участилось. Я взяла лук привычного мне типа, вынула стрелу из колчана и шагнула назад, чтобы меня не было видно за каменной стеной. Кастил остался на месте – единственный, кто был на виду у приближающегося войска. Я устремила взор не на марширующих солдат, а на него, его прямую спину и гордо поднятый подбородок. Тишину нарушил топот множества сапог и копыт по утрамбованной земле. И скрип деревянных колес. Я протянула к Кастилу чутье и ощутила горький вкус страха – потому что он не дурак, – но совсем немного, потому что он и не трус.
– Все это напоминает ночь на Валу в Масадонии, – заметил он. – Разве что на тебе не туфельки и не бесстыдная ночная рубашка. Не знаю, радоваться мне или расстроиться.
Мое сердце немного успокоилось, дыхание выровнялось. Я выпрямилась и подняла подбородок.
– Ты должен быть благодарен, потому что не будешь отвлекаться.
Кастил негромко рассмеялся.
– Все равно это немного расстраивает.
Я улыбнулась и крепче сжала лук.
Мы молча наблюдали, как солдаты Солиса подходят ближе и втыкают факелы в землю на обочине. Переднюю линию составляли смертные солдаты в кожаных доспехах и с тяжелыми мечами. Лошади тянули три катапульты, а за ними шли лучники и всадники в металлической броне с черными накидками. Рыцари. Их было около двух дюжин. Не слишком много, но и такое число может стать проблемой.
Рыцари раздвинулись, и между двумя деревянными катапультами выкатился темно-красный экипаж без окон. В катапультах что-то было. Я прищурилась. Какие-то мешки? Точно не порох и не метательные снаряды. Вместо облегчения меня охватила тревога.
Солдаты пропустили экипаж с королевским гербом. Несколько рыцарей выехали вперед и окружили экипаж защитным кольцом.
Должно быть, там кто-то из Вознесшихся.
Дверца открылась, и кто-то вышел – кто-то в таком тяжелом плаще, что я даже не смогла определить, мужчина это или женщина. Фигура в плаще зашагала вперед в окружении рыцарей. Кем бы она ни была, двигалась она неторопливо и остановилась впереди солдат. Подняв руки в перчатках, откинула капюшон.
– Не может быть, – пробормотала я себе под нос.
Перед Валом стояла герцогиня Тирман. Лицо ее было таким же бледным и красивым, как я помнила, но сегодня я не увидела в ее каштановых волосах роскошных украшений. Она просто убрала волосы с лица и закрутила в простой узел.
И тут я по-настоящему испугалась. Что я обнаружу, увидев Йена собственными глазами? Герцогиня Тирман была добра, точнее, никогда не проявляла ко мне жестокости. Она была холодна и недоступна, как и большинство Вознесшихся, но когда я убила лорда Мэзина, она сказала, чтобы я не тратила время, думая о нем. Я решила, что она сама стала жертвой порочного герцога. Может, так и было, но тот факт, что она находится здесь, означает только одно.