Алексей пытался поспеть за стремительно скачущей мыслью спутника, пока тот нёс его багаж по дороге к автостоянке, и понимал, что… Не успевает. Недоспал? Чуждый менталитет? Последствия «сканирования»? Когда же его рассудок придёт в норму?!
— Прошу! — Аарон распахнул дверцу шикарного лимузина, в каких в боевиках разъезжали только мафиози из Емайки. — Имейте в виду! Эту роскошь мы специально арендуем для новых работников! Чтобы внушить всем конкурентам… Да и простым обывателям соответствующее почтение и уважение — к вам… И к Корпорации. Ничего не поделаешь — паблисити! Ноблесс облидж!
Алексей понял латынь — слыхал раньше это выражение. Действительно, «Положение — обязывает!» Соответствовать. Невольно он подобрался: распрямил плечи, приосанился. Даже улыбочку попридержал. Аарон, наблюдавший за ним искоса, рассмеялся.
Но так заразительно и открыто, что Алексей и не подумал сердиться:
— А вот это — правильно! Работник Корпорации — везде является её Лицом. Алексей, я уверен — в менталитет впишетесь!
Когда миновали пригород с неизбежными зелёно-ухоженными полями, ровными, словно стрела, каналами, и белокрылыми мельницами, (Нужными для создания «атмосферы», как пояснил Аарон: воду-то из осушаемых польдеров давно качают электронасосы!) и въехали в Омстердам, Алексей невольно заинтересовался.
Город, и правда, оказался великолепен! Здесь весьма гармонично соседствовали и современнейшие небоскрёбы (Ну как небоскрёбы — не выше двенадцати этажей. Наверное, плохие грунты.) непривычных пропорций, и консервативные классические площади, церкви и дома! То, что дома узкие, и стоят впритык, словно подталкивая друг друга боками, Алексея не удивило — видел фотки друзей, и знал, что места действительно не хватало. А вот краски, которыми оказались выкрашены фасады, радовали глаз яркостью и разнообразием: никто тут явно за «стильной колористикой» не следил, и красные фасады соседствовали и с «подходящими» жёлтыми и оранжевыми, и «неподходящими» по цветовой гамме зелёными, фиолетовыми и синими.
Алексея поразило то, что встречалось очень мало машин. На въезде в то, что он принял за старый город, стоял регулировщик — полицейский в непривычно чёрной, выделяющейся среди остальной палитры красок, форме. Однако увидав на лобовом стекле наклейку с пеликаном, (Совсем как на хвосте давешнего маленького самолётика, но, конечно, куда меньшего размера!) козырнул, и помахал жезлом — чтобы они проезжали. «Центр города — не для машин, а для туристов! — пояснил Аарон, выворачивая баранку, чтобы вписаться в очередную узковатую улочку, — Однако для работников Корпорации сделано исключение… Чёртовы закоулки. …рен проедешь!»
Про этот исторический Центр Алексей и принялся расспрашивать Аарона, да тот и сам с гордостью пояснял:
— Это — Пляс де Покрейль, а это — здание торгово-промышленной палаты… Что?.. Да, вы правы — грунты отвратительные: сплошной песок! А чего вы хотите — устье Омстела! А, да, Омстел — речка, на которой и построили город… Так сказать, гелландская Венезия. Сто три островка. Тысяча триста сорок мостов…
Да вы увидите сами — когда пойдёте гулять. А вечером здесь невозможно не пойти гулять: дома-то — скучища и духота… А снаружи — хоть ветерок! А уж девочки… — обернувшись так, что Алексей заопасался — не за прохожих и другие машины, которых не было, очевидно, в связи с ранним временем и запретом, а за стены магазинчиков-кафе-аптек, сплошным прилавком-фасадом занимавшим первые этажи узковатых улочек — Аарон в очередной раз заразительно засмеялся и подмигнул, — Пять лет я здесь — но не променяю здешних малюток ни на каких других — хоть из самого Рио!..
— А вот и Контора. — сказано это было тем же легкомысленно-небрежным тоном, каким его гид только что характеризовал местных «девочек» — Ну, сюда я привезу вас часам к четырём пополудни. Когда отоспитесь. Сейчас же смотрю — отдохнуть вам не помешает.
— Да, это уж точно. — Алексей тем не менее внимательно рассмотрел старинное и консервативно-серое некрашеное пятиэтажное узкое кирпичное здание, которое быстро осталось позади, — А почему здесь так мало… современных домов?
— Э-э, говорю же — «исторический Центр»! Да и менталитет! Местные власти предпочитают консервативную патриархальную экзотику — и надо сказать, это оправдывается… На одних туристах тут зарабатывают больше, чем на всём рыболовецком промысле! Ну а кроме того — как я уже говорил, отвратительные грунты. Все здания, ну в точности, как в Венезии — построены на сваях. Причём — тоже из сибирской лиственницы! Вот на чём ваш царь Пётр Великий сделал свой маленький бизнес, после того, как научился здесь строить корабли — продавал сюда мёд, дёготь… И строевой лес.
Алексей не без интереса слушал рассказы Аарона, пока они проезжали старым городом — от рядов действительно консервативных, и почти лишённых столь привычных в Санкт-Петербурхе позолоченных лепных наружных украшений домов прямо-таки веяло стабильностью, и типично буржуазным прагматизмом. Ну, и, конечно, стремлением не пустить пыль в глаза, а… сэкономить.
— Ну вот, мы на месте. — Аарон припарковал машину перед парадным одного из ничем, кроме цвета, не выделявшегося из ряда остальных, дома, — Вот, возьмите.
В руке Алексея вдруг оказалась увесистая неначатая пачка денег.
— Работники Корпорации должны… Вызывать к себе должное уважение! Здесь — местная валюта. Не слишком балуйте обслугу — за открывание дверей и доставку вашего «чемоданчика» — не больше чем по гульдену. Проживание оплачено на три месяца вперёд, далее Корпорация всё будет оплачивать автоматически, в каждый отчётный квартал. Отсыпайтесь. Я заеду к четырём, повезу на «инструктаж». — он опять подмигнул.
Алексей только моргал в хитро улыбающееся лицо. Слова… Как-то не шли:
— С-спасибо, Аарон.
— Это — моя работа. Ну, счастливо!
Слегка растерявшийся Алексей спрятал пачку, пожал руку, попрощался — всё на автопилоте. Глаза… Действительно, как-то сами-собой закрывались. И в ушах… Он слышал голос Аарона словно сквозь вату.
Алексей вылез из машины через дверь, услужливо распахнутую подошедшим наконец, слегка заспанным швейцаром: а что, ливрея очень даже смотрится — со всеми этими галунами и лампасами… Можно использовать в какой-нибудь тематической подборочке — отстранённо на краешке затуманенного сознания мелькнула профессиональная мыслишка.
Швейцар, уже вытащивший его «чемодан» из багажника, теперь захлопнул дверцу лимузина, и Аарон, приветливо помахав рукой, и улыбнувшись в окно с опущенным стеклом, торжественно «отплыл» от крыльца. Алексей невольно опять расправил плечи.
Гульден швейцару он выделил, когда его багаж оказался поставлен перед стойкой ресепшена. Несмотря на ранний час, мужчина в аккуратном строгом сером костюме за ней имел вполне бодрый и приветливый вид:
— Здравствуйте. Рады приветствовать в «Ексельсиоре»! Вы, наверное, хэрр Алексей? — чёрт! Встретится ли ему когда-нибудь человек, который не будет знать, как его зовут?! И вдогонку вторая мысль: с чего бы это заведение в скромном маленьком здании так помпезно называлось?
— Да. Здравствуйте. Мне тоже очень приятно остановиться у вас… Вот мой паспорт.
— Благодарю. — что-то отметив в бумагах, и почти сразу вернув паспорт, человек сделал несколько быстрых движений, и, взглянув в какие-то списки и журналы под верхней столешницей, что-то странное на вид достал. В руке Алексея оказался ключ на массивной деревянной груше — ого! — она еле поместилась в руке. А, понятно. Чтобы уходя, клиент уж точно не унёс ключ с собой на прогулку. Да, с таким не погуляешь: оттопырит любой карман!
— Спасибо. — Алексей благодарно кивнув, взял ключ. Расписался в подставленной графе журнала в тиснено-чёрной кожаной обложке (!). Хм…
Консервативно. Претенциозно. Старомодно. Но — впечатляет.
Затем мужчина за стойкой внимательным взглядом проводил их с весьма пронырливым рассыльным в почти такой же шикарной ливрее, как у швейцара, пока тот нёс сумку клиента к лифту, и они с новосёлом вошли в его древнюю тесноватую кабину.
Кабина оказалась отделана изнутри панелями из настоящего красного дерева. Зато она не только еле ползла, но и громко скрипела. Как ни странно, этот звук не раздражал, а, скорее, умиротворял: казалось, что этот отель стоит здесь веками. И этот лифт, эта стойка, эти люди не меняются на протяжении целых поколений… Вот уж — «вековые традиции», мать их за ногу… А что — нормально. Он и сам… Консерватор.
Номер триста три оказался почти в торце здания. Окна выходили на какой-то узкий канал, напротив маячили окна точно такого же пятиэтажного дома: не иначе, другой отель!..
Алексей расстался с ещё одним гульденом, и с интересом огляделся, всё ещё стоя у своей необъятной и ставшей почти бесформенной сумки, в центре зала. А что: комната хоть и небольшая, но очень… Уютная, что ли.
Даже низкий потолок не давит, а, скорее, говорит о здоровой экономии: да и правильно. Это только акселерация так изменила рост людей. А в семнадцатом-восемнадцатом веках все как миленькие не превышали метр шестьдесят… (Может, поэтому так и пялились на «нашего» двухметрового, да ещё с лишним, Петра Первого!)
Небольшой — под масштабы комнаты — телевизор на подставке. Напротив — два кресла, разделённые журнальным столиком. Стол для работы. Два стула. Со вкусом подобранные под светло-ореховые стены портьеры, и тюль на нешироком окне. Да, уютно.
Дальнейший осмотр позволил обнаружить встроенный в одну из стен шкаф. Сунув сумку туда, Алексей прошёл в спальню. Хм-м… Они что, не то, что намекают — а прямо-таки подталкивают его к тому… Чтобы ночевать не в-одиночку?
Кровать с великолепной резной спинкой из почерневшего настоящего дуба занимала буквально половину комнаты. Двуспальная — если не больше… И явно — крепкая.
Блин. Ну как тут устоять!
А ведь он даже ещё не видал местных девушек. И знает их только по рассказам Аарона. И кое-каким догадкам, основанных на рассказах друзей.