И вот ещё что. Старик Моргант, когда увидел, что вернуть джина мировой бойни назад, в бутылку, не получается, всё-таки отдал Приказ о бомбёжке… И повесился.
Согласно его завещанию всех его детей от местных женщин… Оперировали.
И этот принцип теперь соблюдается буквально свято: нам здесь в Руководстве морально неустойчивые, и плохо… Планирующие — не нужны! Вот лично вы нам сразу показались… Даже слишком умным. Потенциально опасным. Видите — я не скрываю нашей небезосновательной настороженности в отношении «Творцов со склонностью к самостоятельному мышлению».
Однако неудачные опыты с предыдущими Мастерами показали, что лучше всё же поумнее и посамостоятельней, чем побанальней и подобросовестней…
Скрупулёзных добросовестных исполнителей у нас и здесь хватает. Посредственной серости, несмотря на их послушание и прилежание, мы теперь не перевозим сюда.
Это в феодальном… Или — в азиатском менталитете (Алексей скрипнул зубами при набившем оскомину слове) лояльность к хозяину превалирует над деловыми качествами. Это там окружают себя родственниками и лизоблюдскими прихлебателями, не умеющими ничего, кроме подхалимажа… Поэтому развития там почти и не происходит.
Мы здесь себе такого позволить не можем — общественная и хозяйственная деятельность и так на точке замерзания! Про «передовые научные достижения» уже молчу — дай Бог закрепиться на уровне восьмидесятых… Никто из оперированных не способен открыть даже частную сапожную мастерскую — ведь для этого нужно проявить инициативу и напористость! Нужны личности. Желательно — хорошо знающие, к чему стремятся, яркие.
А яркая личность не может быть Творцом, если не чувствует самостоятельности.
Вот поэтому я ничего не скрываю от вас, Алексей. Вам достаточно только пожелать — и Гудрун, Мими, Софи, и ещё десятки понравившихся вам женщин будут обеспечены отличной пенсией — только подарите им… и нам… Ваших детей!
За мыслью резидента следить оказалось совсем не сложно. Да он наверняка специально так и говорил, чтобы не возникало недомолвок и двусмысленности.
Карты открыты. Можно торговаться. Вместо этого Алексей спросил:
— Гудрун мне вы подсунули?
— Алексей, прошу вас… Не «подсунули», а «избрали». Разумеется, она попала к вам первой не случайно. Уж наши психологи там, дома, изучали… Ваши предпочтения. Любимые книги. И все рекомендации, вещи, и массу всего остального переслали тем же рейсом, что и вас — только под настилом, в нижнем отсеке. Ну, вы наверняка уже… Н-да.
И это, кстати, входит в те усилия, которые мы готовы приложить для своих людей! И, между прочим, тут, в «посылке из Дома», вас ожидают и любимые книги, и разные другие приятные мелочи. Сможете забрать в любое время.
— То есть, сыр в мышеловку помещён строго по науке…
— Не нужно иронизировать. Я ведь уже сказал: мы уже очень хорошо понимаем, насколько ценен любой талантливый человек — неважно, в какой области он талантлив!
Вспомните дом — что, ценят там таких как вы? Нет — там всё по Дарвину: выживает сильнейший и подлейший! Мразь, мерзавец, или сука, готовые идти по трупам, чтобы пролезть! Хитрожопые льстецы и подлезшие под Босса шлюшки получают то, что хотят, а те, кто реально мог бы продвинуть Дело!.. — Аарон, наклонившийся к Алексею, и даже побелевший (Похоже, «дома» хлебнул и сам!) прервал фразу. Умерил пыл, и отдышался.
— Простите за чрезмерную эмоциональность, так сказать, выступления. Мне тоже сложно всё это. Напрягает. Особенно теперь, когда понимаю — от меня (И вас тоже, нравится вам этот факт, или нет!) зависит выживание этой чёртовой Земли-два!
А на милой и родной Земле-один те, кто мечтают не о Карьере и деньгах как таковых, а собственно о Творчестве с большой буквы, которым некогда, да и стыдно тратить время и силы на все эти интриги и подсиживания, кто брезгует всей этой грязью, так и остаются невостребованными. Затёртыми. Оттеснёнными от работы более…
Наглыми и пробивными. И вовсе не талантливыми, а… беспринципными!
Или я не прав?!
Слова резали, словно бритвой по глазному яблоку: легко и глубоко. Аарон и говорил с чувством. Видать, тоже болезненно переживал, когда столкнулся дома с…
А он — он сам, разве не столкнулся?.. И что он при своём «оттирании» испытывал?! О-о, он отлично это помнил… Резидент бьёт без промаха — здесь-то он прав на все сто.
Рана свежа, и ещё кровоточит. Крыть нечем.
Да, возможности для творца здесь — колоссальные.
И поэтому колоссален и крючок с наживкой…
Закрыв лицо руками, Алексей долго молчал. Не хотел, чтобы Аарон видел невольно снова выступившие слёзы. Хотя тот уже наверняка об этом догадался — читал же его досье.
Аарон не нарушал повисшей паузы, зная, что его собеседник всё вполне… Оценил. И этот самый крючок с наживкой. И кнут. И Пряник.
— Я согласен на ваши условия. — глаза Алексея покраснели, но слёз уже не было. — Но есть вопрос. Жить мне… После окончания Контракта — обязательно в БША?
— Вовсе нет. Вы можете жить где угодно. Честно говоря, многие ваши соотечественники, кто уже… удалился от дел — предпочитают Швацию или Норвейю. Или даже Новую Заландию — там очень живописные места. И — тишина. Это — их формулировка.
— Хорошо. Я… Принимаю условия Корпорации. И — ещё просьба. Труди и ту, другую… горничных из моего Отеля, переведите куда-нибудь… — Аарон тактично кивнул, ничего не сказав, — А нам назначьте каких-нибудь… более пожилых.
Гудрун, конечно, заметила его покрасневшие глаза.
— Алексейс! Это я виноват? Простить меня, я плохой девочка, да? — у неё самой глаза сразу стали на мокром месте. Ах ты глупая малышка! Алексея проняло.
Он прямо в одежде подлез к ней на постель, обнял сидящую девушку, и прижался к шелковистым волосам ртом:
— Нет! Нет, моя маленькая! Ты — мой ангел! И я вовсе не плакал! Это просто ветром мне сейчас надуло — вон, посмотри в окно! Видишь, сколько пыли?
Пыли там, конечно, не было — вот и влажность, наконец, пригодилась хоть на что-то! — но ветер и правда дул — будь здоров: похоже, собирался ливень с грозой.
Прямо как в книгах: в момент «кульминации» погода всегда… Соответствует настрою главного героя.
Алексей ещё раз ободряюще улыбнулся, приобняв девушку, и пошёл в ванную — умыться. Из зеркала глянуло перекошенное, совершенно белое лицо.
Нет, так не пойдёт.
Он должен успокоиться.
Впрочем — несильно. Иначе не сможет «творить». Работать. Да и просто — ходить среди всех этих милых и безвредных как кролики, людей.
А вот интересно: повесился Моргант — один? Или оба? Или всё же тот, что прибыл сюда на «ПМЖ»? Впрочем, уточнять глупо. Вряд ли Аарон соврал. А ему глубоко наплевать, кто из Моргантов… Дело-то уже сделано.
Чёрное, гнусное. Что бы он там ни думал, насчёт «рая на земле», на самом-то деле это — не рай. Это самая банальная ферма. По разведению: с одной стороны — покорных молчаливых рабов. С другой — пожизненных надсмотрщиков и руководителей. Которые выбирают, куда стаду идти кормиться сегодня. А если «элита» задурит — то…
Аарон-то прав. Нравится это ему или не нравится, но и от него в том числе сейчас зависит, выживет ли это… Стадо.
Чёрт. Совсем как у Таталина в тридцатых. Только что без Гулаг-а.
И ведь только таких как он имеет смысл шантажировать судьбой детей.
«Бетризованным» на них глубоко… Наверняка вместе с амбициями и агрессивностью пропала и обратная сторона всего этого «накала страстей» — обычная любовь. И любовь к детям. Своим детям. Так что отказ от Семьи — это не Причина всеобщего равнодушия. А как раз — его следствие. Чтоб не было тех же беспризорных…
Интересно — дадут ли ему встречаться со своими отпрысками в этих самых «элитных» Домах-интернатах?
Он приказал Совести заткнуться, и Мозгу — подумать о… хотя бы об ужине.
Это оказалось проще, чем он ожидал. В-смысле, договориться со своей совестью.
На ужин им принесли рыбу и морепродукты — Алексей заказал те, что так понравились Гудрун в кабачке «У Петра». Всё равно платит Корпорация. Ничего — не обеднеет.
Раз уж держит весь Мир в кулаке…
Ночью он для разнообразия спал. Наверное, «успокоила» гроза, которая действительно разразилась. Молнии и гром старались вовсю. Ну хоть погода на бедном шарике совсем не изменилась.
Утром Гудрун вдруг отказалась от завтрака. «Что-то рановато проявляется…» — подумалось Алексею, — «Разве что всё произошло ещё в самый первый раз».
Но на работу они пришли к половине девятого. Фру Магда уже не улыбалась, а имела сугубо деловой вид. Пока они снова прикладывали и прикалывали к Гудрун всё то, что надо было ещё проверить и подправить, речь вели только о конкретной работе.
В девять Алексея поразил странный звук: словно где-то загудели моторы, и начало работу несколько десятков швеймашин. Потом он вспомнил — к сегодняшнему дню Дитрих должен был «усадить» за машины чуть не полсотни швей, закройщиц и гладильщиц.
Ладно. Гул, собственно, не мешал ему.
К обеду Гудрун часто хваталась за голову и морщилась — похоже, у неё от этого самого «гула» разболелась голова. Или не от гула? Подгадав к положенному времени, Алексей закончил, и повёл своих на обед.
Вот сегодня повара еле справлялись с тяжеленными квадратноформенными кастрюляками из нержавейки, а на кухне пар и запах пищи стояли коромыслом. Они поторопились поесть — персонал кухни даже посматривал на них нетерпеливо.
Наконец пришёл черёд и Софи с Мими — пришлось им вылезти из угла, где они очень даже тихо просматривали модные журнальчики из того же Париса, и поочерёдно залезать на тумбу.
Сегодня «хэрр Алексейс» колол всех нещадно. Но к вечеру всё оказалось подогнано и под «молодёжный» вариант. Подумав, Алексей велел залезть на тумбу и фру Магде.
Помощница подрастерялась. Алексей же, хитро прищурившись, решил посвятить весь завтрашний день ей — он кое-что «увидел»…
Вечер, правда, посвятил Гудрун: потащил к примеченной ранее парикмахерской, и заставил понравившуюся мастерицу среднего возраста сделать укладку так, как хотелось