Неста открыла рот, но Эмери вновь слегка улыбнулась и переменила тему.
– А ты хорошо выглядишь. Намного здоровее, чем когда мы виделись… Когда же это было? Почти три недели назад. – Она оглядела Несту с ног до головы. – С тех пор ты больше не появлялась в наших краях.
– Мы перенесли наши занятия в Веларис.
– Я как раз сегодня собиралась тебе написать, да вот Беллис помешал. Я спрашивала насчет утепленных доспехов. – Эмери уперлась локтями в свой безупречно чистый прилавок. – Их могут сделать, но стоит это недешево.
– Мне это не по средствам, но спасибо тебе за хлопоты.
– Я могу заказать доспехи, а ты расплатишься, когда сможешь.
Это было щедрое предложение. Намного щедрее всего, что Неста видела в мире людей, когда отец пытался продавать свои деревянные фигурки за несколько жалких медяков.
Тогда еду для них добывала Фейра. Она же покупала им одежду, выручая скудные деньги за шкуры убитых ею зверей. Жизнь их троих зависела от ее успеха на охоте. Когда Фейра в последний раз отправилась на охоту, еда в хижине кончилась днем раньше. Если бы не олень, добытый младшей сестрой, им бы пришлось умирать с голоду или попрошайничать в деревне.
Помнится, Неста в тот день убеждала себя, что в случае необходимости Тимас возьмет ее к себе в дом. Может, возьмет и Элайну. Но его семья не отличалась добротой; к тому же там хватало своих ртов. Отец Тимаса не стал бы кормить чужие. Неста была готова отдать Тимасу единственное, что у нее было, только бы уберечь Элайну от голода. Она бы продала свое тело кому угодно, только бы этих денег хватило сестре на еду. Собственное тело не значило для Несты ничего. Так она твердила себе, перебирая скудные возможности. А Элайна значила всё.
Но Фейра притащила целого оленя. А вскоре исчезла за Стеной, разделявшей два мира.
Еще через три дня Неста порвала с Тимасом. Взбешенный, он кинулся на нее, придавил к громадной поленнице у стены сарая. «Злобная сука, – рычал он. – Думаешь, ты лучше меня? Строишь из себя королеву, когда за душой одно дерьмо». Несте навсегда запомнился треск разрываемого на ней платья, алчность в глазах Тимаса, его руки, пытавшиеся задрать ей подол и одновременно расстегнуть пряжку на своем поясе.
Ее тогда спасли только неподдельный ужас и инстинкт самосохранения. Неста подпустила Тимаса поближе – пусть думает, что у нее иссякли силы, – а затем впилась зубами в его ухо и дернула.
Он взвыл и разжал руки. Этого ей хватило, чтобы вырваться. Утопая в снегу, выплевывая кровь, Неста выскочила на дорогу и бежала без остановки, пока не вернулась в хижину.
А потом пришло известие, что отцовские корабли нашлись со всем богатством, которое везли.
Неста знала: это вранье. Сундуки с драгоценными камнями и золотом были не пропавшим грузом, а подарком Тамлина. Точнее, платой за похищенную им Фейру. Помощью семье, которая без ее охотничьей добычи была бы обречена на смерть.
Неста прогнала воспоминания.
– Хорошо. Спасибо, Эмери.
– На улице холодает. – Эмери потерла ладони своих длинных изящных рук. – Пожалуй, пора перекусить. Хочешь пообедать со мной?
Если не считать Кассиана, никто не приглашал ее вместе поесть. Опять-таки она не давала повода для приглашений. А здесь ее звали просто и искренне. Эта женщина пока не знала, какое чудовище стоит перед нею.
Совместная трапеза с Эмери была подарком судьбы. Вскоре и эта женщина узнает все про Несту. Услышит много такого, после чего приглашения прекратятся. Спрашивается, чем Неста лучше Беллиса? Она месяцами пила и исходила ненавистью. Знай Эмери об этом, выгнала бы ее взашей из своего магазина.
Но пока ни правда, ни слухи не достигли ушей иллирианки.
– Я с удовольствием, – ничуть не лукавя, сказала Неста.
Задняя часть магазина Эмери блистала такой же чистотой, хотя и здесь вдоль одной стены громоздились ящики с товаром. Два окна выходили в заснеженный сад, за которым высилась ближайшая гора с плоской вершиной, заслоняя собой изрядный кусок серого неба.
Справа находилась кухонька: плита, небольшой стол и разделочный столик. Стол окружало несколько стульев. Неста поняла, что кухня одновременно служила и столовой. Стол был накрыт на одну персону.
– Одна живешь? – спросила Неста.
Эмери принесла с разделочного столика тарелку жареного мяса и блюдо с жареной морковью. То и другое она поставила на стол, добавив большой ломоть хлеба и горшочек со сливочным маслом.
– Одна, – ответила хозяйка магазина, доставая из шкафа вторую тарелку. – Ни истинной пары, ни просто мужа.
Сказано это было с некоторым напряжением, словно Эмери что-то недоговаривала, но Несту такие подробности не касались.
– Я тоже одна, – сказала она.
– А как же неотразимый полководец Кассиан? – Эмери искоса посмотрела на нее.
Неста прогнала вставшую в памяти картину: голова Кассиана у нее между бедрами, его язык, тянущийся к ней в лоно.
– Нечего и мечтать, – ответила Неста, и глаза Эмери понимающе блеснули.
– Знаешь, приятно встретить женщину, не помешанную на замужестве и детях, – сказала Эмери, садясь за стол и жестом приглашая сесть Несту. Она наполнила тарелку Несты мясом и овощами, рядом положила хлеб, затем пододвинула горшочек с маслом. – Мясо и овощи холодные, но мы их часто так едим. Вообще-то, я за столом не рассиживаюсь. Поела и снова за работу.
Неста откусила кусочек мяса, пожевала морковку.
– Как вкусно. – Она потянулась за вторым куском. – Сама готовила?
– А кто ж еще? У нас готовую еду не продают. Лавка мясника, бакалейная лавка, вот и все. – Эмери вилкой указала на заснеженное пространство за окном. – Овощи у меня свои. Морковка с этого огорода.
– Какая ароматная морковка.
Морковка была щедро промаслена, сдобрена чабрецом и чем-то еще.
– Весь вкус от пряностей. А здесь их, увы, достать непросто. Иллирианцы не знают в них толк, да и знать не хотят.
– Мой отец был крупным торговцем, – начала Неста, чувствуя, как от этих слов внутри открывается пропасть. Она кашлянула и продолжала: – Он торговал пряностями, которые привозили со всего света. Я до сих пор помню запах в его кабинете. Пахло так, словно туда набилась тысяча разных людей.
Фейра обожала торчать в отцовском кабинете. Торговля интересовала младшую сестру гораздо серьезнее того, что, как вдалбливали Несте, надлежит знать благовоспитанной девочке из богатой семьи. Фейра всегда была такой: равнодушной к правилам светской жизни и еще более равнодушной к выгодному замужеству, которое приумножило бы благосостояние семьи.
Они с Нестой редко сходились во мнениях. Их посещение отцовского кабинета дома и в конторе лишь разжигало взаимную неприязнь. Фейра пыталась заинтересовать Несту, показывала ей редкостные и диковинные штучки. Но Неста едва слушала восторженную болтовню сестры. В основном она приглядывалась к людям, с которыми отец вел дела, пытаясь вызнать, какое положение они занимают и могут ли их сыновья составить хорошую партию. Фейра и слышать не хотела о замужестве. Только морщила нос. Это придавало Несте еще больше решимости найти себе жениха побогаче и познатнее.
– Ты куда-нибудь путешествовала с отцом?
– Нет, мы с сестрами всегда оставались дома. Нам говорили, что путешествия – не для женщин. И уж тем более не для таких девчонок, как мы.
– Я всегда забываю про схожесть воззрений у людей и иллирианцев на место женщины в жизни, – усмехнулась Эмери, отправляя в рот кусок мяса. – А ты бы хотела посмотреть мир, представься такая возможность?
– Тогда это была половина мира. Другую отгораживала Стена.
– Все равно лучше, чем ничего.
– Ты права, – усмехнулась Неста и задумалась над вопросом Эмери.
Если бы отец посадил их на корабль, дав возможность отправиться к далеким и диковинным берегам, согласились бы они? Элайне всегда хотелось посетить континент, чтобы посмотреть на тюльпаны и другие невиданные цветы, но на большее ее воображения не хватало. Фейра всего раз обмолвилась о желании побывать в знаменитых художественных музеях и посмотреть архитектуру усадеб. Но все это находилось в западной части континента. А дальше тянулись неведомые земли. К югу находился еще один большой континент.
– Я бы вначале поупиралась, но в конце уступила бы любопытству, – призналась Неста.
– У тебя осталась родня среди людей?
– Мать умерла, когда мне было двенадцать. А отец… он не пережил недавнюю войну. Их родители умерли, когда я была еще довольно мала. С отцовской стороны никого не осталась. Со стороны матери на континенте живет ее двоюродная сестра, но та, едва у нас начались тяжкие времена, предпочла забыть о родстве.
Когда они впали в бедность, Неста писала двоюродной тетке Урстине письмо за письмом, умоляя забрать их на континент. Ответа не было. Потом нужда заставила экономить каждый медяк, и она прекратила писать. Неста редко вспоминала о тетке. Интересно, знает ли Урстина, что́ стало с ее родственниками, брошенными на произвол судьбы?
– А у тебя есть близкие родственники? – осторожно спросила Неста.
Недолгое общение с Беллисом позволило ей составить общее представление о родне Эмери, но она все же задала вопрос.
– Мама умерла в родах. Старший брат погиб в столкновении между военными отрядами за десять лет до моего рождения. Отец погиб во время войны с Сонным королевством. – Эмери говорила холодно и отстраненно. – С остальной родней я стараюсь не общаться, хотя дядино семейство упорно считает, что магазин, который когда-то принадлежал моему отцу, и его деньги должны достаться им.
– Но прав на имущество твоего отца у них нет?
– Нет. Ризанд еще несколько веков назад изменил законы о наследстве. С тех пор женщины стали признаваться в качестве прямых наследниц, но моим дядьям, похоже, никакой закон не писан. Они постоянно появляются здесь, чтобы попортить мне кровь, как сегодня это пытался сделать Беллис. Они до сих пор считают, что женщина не может самостоятельно вести дела. По их мнению, я должна выйти замуж за кого-то из местных, а магазин отдать им. Одно слово – хищники, – поморщилась Эмери.