Доев мясо и овощи, Эмери налила себе и Несте по чашке чая.
– Жаль, что ты теперь редко наведываешься в наши края. Здесь и поговорить не с кем.
Несту удивил внезапный комплимент. Эти же слова приоткрыли ей правду об Эмери: иллирианке вовсе не нравилась жизнь в горной деревне. Отсюда и вопросы о путешествиях…
– А ты бы не хотела перебраться в другое место?
– Куда? – Эмери чуть не подавилась от смеха. – Здесь я хотя бы всех знаю. Я никогда не покидала деревню. Даже на ту гору не поднималась.
Она кивнула в сторону горы за окном. Неста сделала над собой усилие, чтобы не взглянуть на изуродованные крылья Эмери.
Неста отхлебнула чай. Заварка была крепкой и сильно горчила. Должно быть, Эмери заметила, как ее гостья поморщилась, и поспешила объяснить:
– Чай здесь редкость. Роскошь, которой я балуюсь. Чтобы растянуть запас подольше, я добавляю ивовой коры. Это еще и… боли снимает.
– Какие боли?
– У меня иногда болят крылья. Точнее, шрамы. Как старые раны.
Свое сочувствие Неста запихнула поглубже. Она молча допила чай и встала:
– Спасибо за угощение.
Неста взялась за пустую тарелку, но Эмери ее остановила:
– Оставь, я потом вымою.
Все движения иллирианки были изящными и уверенными.
Неста вышла на торговую половину и только там заговорила о цели своего прихода.
– Занятия, которые Кассиан проводит со мной в Доме ветра, открыты для всех. В смысле, для каждой женщины, пережившей… определенные трудности.
Обрезанные крылья Эмери и ее ужасная родня были не тем, что довелось испытать Гвин, но раны имеют разные обличья.
– Мы упражняемся каждое утро, с девяти до одиннадцати. Иногда до полудня. Присоединяйся к нам.
Эмери напряглась.
– Мне отсюда не выбраться, но спасибо за предложение.
– Тебя могли бы перебрасывать в Дом ветра и обратно.
Неста не знала, кто именно, но если бы ей пришлось просить самого Риза, она бы попросила.
– Щедрое предложение, но мне надо торговать. – Лицо Эмери, такое же обветренное, как у Азриеля, оставалось непроницаемым. – И потом, воинская выучка меня не занимает. Сомневаюсь, что, узнав о моих занятиях, местные жители станут чаще наведываться в магазин.
– Ты не похожа на трусиху.
Эмери молчала, закусив губу.
– Захочешь присоединиться – дай знать. Предложение остается в силе.
«А от этого избалованного, бездушного придурка Эриса все-таки есть какая-то польза», – с большой неохотой признал про себя Кассиан. В основном по части обогрева. Пузырь тепла защищал их от холодных ветров, раскачивающих сосны Иллирианских степей. Огненная магия позволяла им обоим не закоченеть.
– Сокровищница ужаса, – повторил Эрис, поглядывая на серые небеса, предвещавшие снег. – Впервые о ней слышу. Но меня это почему-то не удивляет.
– Твой отец знает о предметах, входящих в Сокровищницу? – спросил Кассиан.
Иллирианские степи не были нейтральной землей, но их пустынность наконец убедила Эриса, и он согласился встретиться с Кассианом в этом месте. Приглашение было ему отправлено еще несколько дней назад.
– Хвала Матери, не знает, – ответил Эрис. – Знал бы, он бы мне рассказал. Но если, как ты полагаешь, Сокровищница обладает разумом, если она хочет, чтобы ее нашли… Боюсь, такое желание притянет к ней и других. Не только Бриаллину с Косфеем.
Окажись Сокровищница у Берона, это обернулось бы немыслимой бедой. Он бы примкнул к рядам правителя Сонного королевства, превратившись в жуткое бессмертное чудовище наподобие Лантиса.
– Значит, когда Берон навещал Бриаллину, она умолчала о своих поисках Сокровищницы?
– У них взаимное недоверие, – задумчиво произнес Эрис. – Мне надо пораскинуть мозгами.
– Только отцу ничего не рассказывай, – предупредил Кассиан.
– Ты меня неправильно понимаешь, – покачал головой Эрис. – Ему я вообще ничего не собираюсь рассказывать. Но одно то, что крупные замыслы Бриаллина от него скрывает… – Эрис кивнул, больше себе. – Не потому ли Морригана вернулась в Валлахан? Решила узнать, известно ли им о Сокровищнице?
– Возможно, – соврал Кассиан.
Мор не оставляла попыток убедить их подписать новый договор, но Эрису знать об этом незачем.
– А я-то думал, Морригана частенько удаляется туда, чтобы не сталкиваться со мной.
– Не льсти себе, – сказал Кассиан, сомневаясь, поддастся ли Эрис на его ложь. – Это совпадение.
– С чего бы мне льстить себе подобными мыслями? Это ты себе льстишь, думая, что ты – нечто большее, чем дремучий незаконнорожденный иллирианец.
Сифоны на руках Кассиана ярко вспыхнули. Эрис усмехнулся: удар достиг цели. Однако Кассиан сдержался и лишь сказал:
– Других сведений у меня нет.
– Ты и так дал мне изрядную пищу для размышлений.
– Только постарайся, чтобы эта пища не попала в чужие рты, – снова предостерег Кассиан.
Эрис лишь подмигнул и исчез в вихре переброса.
Кассиан остался наедине с завывающим ветром. Он выдохнул, затем втянул в себя холодный ветер, пахнущий соснами. Пусть обжигающие струи смоют раздражение и осадок после встречи с Эрисом.
Раздражение стихло, а осадок почему-то остался.
26
Теперь, когда отпала необходимость упражняться между стеллажами, Неста уже не так уставала к концу работы в библиотеке. В Гавани Ветров она провела два с половиной часа. Из магазинчика Эмери она отправилась в дом матери Риза, где и скучала, дожидаясь возвращения Кассиана. Увидев его, она даже улыбнулась, однако вид у Кассиана был отрешенным, а глаза смотрели холодно. Он почти не разговаривал с нею. Вскоре появился Риз, тоже молчаливый, что не слишком удивило Несту. Им с Ризом лучше вообще не говорить.
Когда вернулись в Дом ветра, Кассиан лишь бросил ей: «До встречи» – и куда-то удалился с Ризом.
Лицо его оставалось все таким же напряженным и сердитым.
Сегодня внутри Несты бушевала нерастраченная сила. Мысли без конца крутились вокруг подавленного состояния Кассиана. Есть у себя в комнате и ложиться спать ей не хотелось. Незаметно для себя Неста очутилась в столовой.
Кассиан сидел там, держа в руке бокал вина и глядя в пространство. Настоящий полководец, принц-воин, размышляющий о погибели своих врагов. Стоило Несте появиться в столовой, как бокал исчез.
– Я не настолько жажду вина, чтобы красть у тебя, – усмехнулась она.
– Дому даны особые распоряжения: когда ты в столовой – никакого вина, – пояснил Кассиан, привставая со стула. – Я так распорядился.
– Угу, – хмыкнула Неста, усаживаясь напротив.
Перед нею тут же появилась тарелка с едой и два стакана воды: для нее и Кассиана.
Кассиан вновь уткнулся в тарелку с недоеденной курятиной. Таким мрачным Неста его не видела с самой войны.
– Что-то случилось с королевами или с Сокровищницей?
– Что? – не сразу понял Кассиан. Он двинул плечом. – Нет, просто… Эрис сегодня вел себя как обычно.
Кассиан ковырнул вилкой остывшее мясо.
Проголодавшаяся Неста набросилась на еду, временно прекратив разговор. Немного насытившись, она сообщила:
– А я предлагала Эмери присоединиться к нашим занятиям.
– И она, скорее всего, сказала «нет».
Слова Кассиана звучали сухо, а взгляд оставался отрешенным.
– Ты угадал. Но если она передумает, кто-то сможет перебрасывать ее на занятия и обратно?
– Конечно.
Неста чувствовала: короткие, резковатые ответы Кассиана вызваны отнюдь не нежеланием говорить с нею. Что-то грызло его изнутри, занимая все мысли.
Казалось бы, ей какое дело? Но ей почему-то было не все равно.
– Что случилось?
Неста заставила себя продолжать не клеящийся разговор, ведя себя непринужденно и пытаясь разговорить Кассиана. Его явно что-то снедало, иначе он бы не сидел с таким видом.
Не поднимая глаз от тарелки, Кассиан рассказал ей о встрече с Эрисом.
– Значит, Эрис намерен помочь нам в поисках Сокровищницы и обещает, что отец ничего об этом не узнает и не попытается искать ее сам, – заключила Неста, выслушав рассказ. – Так это же хорошая новость. Почему ты сердишься?
«Почему у тебя такой побитый вид?» – мысленно добавила она.
– Всякий раз срываюсь из-за его поганой душонки. Мне плевать, что он называет меня дремучим незаконнорожденным иллирианцем.
«Вот это уже серьезнее», – подумала Неста, и внутри ее вспыхнул гнев.
– Союзник он нам или нет, я его ненавижу, – продолжал Кассиан. – Такой скользкий, изворотливый, невозмутимый… Не выношу я его. – Кассиан бросил вилку и уставился в окно за спиной Несты. – Эрис со всеми его словесными играми и политикой – это враг, с которым я не знаю, как справиться. Всякий раз при встрече меня подавляет его чувство превосходства. Как будто я силюсь сравняться с ним, а он видит насквозь все мои неуклюжие попытки быть умным. Наверное, я и впрямь кажусь ему глупым зверюгой.
Его печаль не была показной. Что еще хуже, к печали примешивалась ненависть к себе. Это заставило Несту встать. Кассиан не видел, как она обогнула стол, и поднял голову, лишь когда Неста оказалась рядом.
– Ризу нужно убить Эриса, и дело с концом, – заявила она.
– Если кому и убивать Эриса, так это Мор или мне. – Светло-карие глаза смотрели почти с мольбой, обращенной не к Несте, а к судьбе. – Но убийство лишь доказало бы, что он и подобные ему правы в отношении меня. И как бы я ни относился к Эрису, он был бы лучшим верховным правителем, нежели Берон. Не так уж важно, чего хочу я. Речь идет о благополучии всего Двора осени.
Кассиан был великодушным – и душой, и сердцем воина. Таким великодушием обладали немногие; Неста сознавала, что у нее такого нет и никогда не будет.
Он был воином, убивавшим не по прихоти. Прежде чем лишить кого-то жизни, он обдумывал это со всех сторон. А тех, кого он любил, был готов защищать до самой смерти.
Эрис… Столетия назад он нанес по Кассиану сильный удар, гадко поступив с Морриганой. А сегодня хлестанул по нему словами, очень похожими на те, что вырывались у Несты. Глаза Кассиана говорили о том, что душевная рана болит не менее, чем раны телесные.