— Не бойся, мы не кусаемся, — сказал Ласэн, хотя его сверкающие зубы намекали на противоположное.
Я села, стараясь не смотреть на него. Особенно — на странный металлический глаз, устремленный на меня.
Тамлин встал и медленно пошел вдоль стола. Он неумолимо приближался ко мне: хищник, до краев наполненный силой. Я замерла, когда он пододвинул ко мне пустую тарелку, снял крышку с кастрюли и положил большую порцию мяса. Из другой кастрюли добавил ароматной подливы.
— Я могу и сама себе положить, — вырвалось у меня.
Я была готова нести любую чушь, только бы он не приближался ко мне.
Тамлин остановился. Один взмах когтистой лапы сломает мне шею. Теперь понятно, почему кожаная перевязь пустовала. К чему мечи и кинжалы, если он сам — живое оружие?
— Когда фэец угощает, он оказывает большую честь для любого смертного, — грубо сказал он.
Я проглотила комок слюны. Тамлин продолжал нагружать мою тарелку все новыми яствами. Остановился он, лишь когда на тарелке образовалась целая гора соблазнительно вкусной еды. Наполнив мой бокал светлым искристым вином, Тамлин вернулся на свое место. Думаю, он слышал, как я облегченно вздохнула у него за спиной.
Мне хотелось наброситься на еду и есть, есть, есть, пока не увижу дно тарелки. Но, вместе этого, я уперла локти в бедра и уставилась на двух фэйцев.
Они тоже смотрели на меня, и их взгляды не отличались непринужденностью.
— А ты выглядишь… получше, чем прежде, — признался Тамлин.
Это что, комплимент? Я видела, как Ласэн ободряюще кивнул Тамлину.
— И волосы у тебя… чистые.
Наверное, мне от зверского голода в этих словах мерещилась лесть. Я привалилась к спинке и спокойным тоном — так я могла бы говорить с любым хищником — сказала:
— Вы оба принадлежите к фэйской знати? Я правильно поняла?
Ласэн кашлянул:
— Отвечай на вопрос дамы.
— Да, — ответил Тамлин и нахмурился. Казалось, он подбирал слова. — Ты правильно поняла.
Отлично. Мне нравились немногословные люди… Немногословные фэйри — тоже неплохо. Не стоит забывать, что я убила его друга и никто не жаждал меня здесь видеть. Будь я на его месте, мне бы тоже не хотелось говорить.
— Что вы теперь собираетесь со мной делать?
Тамлин безотрывно смотрел на меня:
— Ничего. А ты делай, что хочешь.
— Значит, я здесь не на положении рабыни?
Ласэн поперхнулся вином, но Тамлин даже не улыбнулся.
— Я не держу рабов, — сказал он.
Мне сразу стало легче, но я не торопилась обольщаться.
— И все-таки на что я здесь буду тратить свою жизнь? — допытывалась я. — Чем я должна отрабатывать свое пропитание и крышу над головой? Неужели ничем?
Вопрос мой звучал глупо, особенно после слов хозяина. Но мне хотелось предельной ясности.
Чувствовалось, моя назойливость не нравится Тамлину.
— Меня не заботит, на что ты употребишь свою жизнь.
Ласэн выразительно кашлянул. Тамлин сверкнул на него глазами. Они переглянулись, мне же их молчаливый диалог был совершенно непонятен. Тамлин шумно выдохнул и спросил:
— Неужели у тебя нет никаких… интересов?
— Никаких, — сказала я.
Не рассказывать же ему про любовь к живописи. Ему и так было трудно вести со мной более или менее учтивый разговор.
— Как это похоже на людей, — пробормотал Ласэн.
Тамлин скривился, но не упрекнул друга.
— Трать свое время на что хочешь, — сказал он мне. — Только не наделай бед.
— Ты всерьез считаешь, что я останусь здесь навсегда?
На самом деле моя фраза звучала по-иному: «Значит, я буду жить в сытости и роскоши, а моя семья обречена на голодную смерть?»
— Не я устанавливал правила, — прорычал Тамлин.
— Мои близкие голодают, — сказала я.
Я не считала зазорным просить, тем более не за себя. Я дала обещание, которое привыкла выполнять. Без этого обещания я чувствовала себя пустым местом.
— Пожалуйста, отпустите меня домой. Ведь должны же быть в правилах Соглашения какие-то другие лазейки. Другие способы искупить мою вину.
— Искупить вину? — удивился Ласэн. — Ты даже прощения не попросила за убийство Андраса.
Он забыл, как совсем недавно раскланивался передо мною и говорил льстивые слова.
— Я прошу прощения, — прошептала я, глядя в его единственный красно-коричневый глаз.
Ласэн привалился к спинке стула:
— Как ты его убила? Между вами произошло кровавое сражение? Или это было хладнокровное убийство?
У меня одеревенела спина.
— Сначала я выпустила в него рябиновую стрелу. Потом обычную, в глаз. Он не пытался на меня напасть. После первого выстрела он лишь смотрел на меня.
— И ты все равно его убила, — прошипел Ласэн. — Он и раненый мог бы свалить тебя одним ударом. Но он этого не сделал. Зато ты его добила, а потом хладнокровно содрала с него шкуру.
— Довольно, Ласэн! — резко оборвал своего придворного Тамлин. — Я не желаю знать подробности.
Он повернулся ко мне — бессмертный, свирепый, непреклонный.
Не дав ему рта раскрыть, я заговорила сама:
— Без меня моя семья не протянет и месяца.
Ласэн хмыкнул. Я сердито скрежетнула зубами.
— У тебя никогда не сводило живот от голода? — спросила я. Злость, обуявшая меня, заглушала все доводы здравого смысла. — В доме — хоть шаром покати, и ты не знаешь, когда на столе снова появится еда. Такое тебе знакомо?
— Твоя семья жива, и смерть от голода им не грозит, — сказал мне Тамлин. — И еды на их столе будет больше, чем добывала ты своей охотой. Плохо же ты думаешь о фэйри. Я прекрасно сознавал, что забираю у твоего отца и сестер единственную кормилицу. Не переживай, у них будет сытая жизнь. Я об этом позаботился.
— И ты можешь поклясться? — спросила я.
Пусть фэйри не способны врать, но я должна услышать подтверждение сказанного.
Тамлин удивленно засмеялся:
— Клянусь всем, что из себя представляю и чем владею.
— Почему ты не сказал мне об этом, когда уводил из дома?
— А ты бы поверила? Ты и сейчас не больно-то веришь.
Его когти впились в подлокотники кресла. Вполне понятный сигнал, чтобы остановить мой поток гневных слов. Но я уже не могла удержаться:
— С чего я должна тебе верить? Все вы мастера плести небылицы, лишь бы оправдать ваши действия.
— Кое-кто сказал бы, что весьма опрометчиво оскорблять фэйца в его собственном доме, — заметил мне Тамлин. — Кое-кто сказал бы, что тебе следует быть благодарной за такой поворот событий. Ведь тебя мог найти не я, а кто-то другой и так же потребовать долг. И я не знаю, какой была бы твоя жизнь… если бы была. Сомневаюсь, что такой же спокойной и сытой, как здесь.
В меня точно бес вселился. Презрев всякую осторожность, я вскочила на ноги и уже собиралась отпихнуть стул, когда невидимая сила схватила меня за руки и заставила сесть.
— Если ты не понимаешь слов, я вынужден действовать по-другому, — отрезал Тамлин. — И неплохо сначала думать о том, что собралась сделать.
Мои ноздри обожгло запахом магии. Я попробовала елозить на стуле, испытывая прочность невидимых веревок. Но они крепко удерживали мои руки. У меня заболела спина, вдавленная в стул. Взгляд упал на нож возле тарелки. Дура, почему сразу не схватилась за него?
Тамлин снова заговорил. Его голос звучал тихо, со зловещим спокойствием.
— Должен тебя предупредить, человеческое существо. Это мое первое и единственное предупреждение. Меня не волнует, если ты покинешь мой дом и найдешь иное место в Притиании, более пригодное для твоей жизни. Но если попытаешься пересечь Стену, если сбежишь обратно в мир людей, всякая забота о твоей семье сразу же прекратится.
Его слова летели в меня, как камни. Если я сбегу… если хотя бы попытаюсь вернуться обратно… я могу оказаться проклятием для своих близких. И даже если я рискну и сумею до них добраться, что дальше? Куда я увезу отца и сестер? Кто согласится бесплатно взять нас на корабль? Но даже если представить, что найдется добрая, бескорыстная душа, мы уплывем в далекие края, скроемся от опасностей… Где мы там будем жить? И на что?
Но все равно… Этот фэец превратил благополучие моей семьи в средство помыкать мною. Стоит мне выйти за пределы дозволенного, отцу и сестрам будет грозить голодная смерть.
Я открыла рот, однако Тамлин меня опередил. От его голоса зазвенели бокалы.
— Ты не находишь, что я предложил тебе честную сделку? Забыл добавить: если ты сбежишь, за тобой снова явится кто-то из наших. Очень сомневаюсь, что тебе вторично повезет.
Его когти исчезли.
— Пища не заколдована. В нее ничего не подмешано. Если тебе знакомо состояние, когда живот сводит от голода, тем более глупо упорствовать. Так что, Фейра, хватит валять дурака. Садись и ешь. А Ласэн постарается вести себя достойным образом.
Он посмотрел на одноглазого. Ласэн пожал плечами.
Невидимые веревки ослабли. Морщась, я подвигала руками, затем опустила их под стол. Увы, ноги и туловище оставались привязанными. Взглянув в пылающие зеленые глаза Тамлина, я поняла: он не выпустит меня из-за стола, пока не поем. Придется мысли о побеге отложить на потом. А пока… пока… Я потянулась к серебряной вилке.
Тамлин и Ласэн продолжали следить за каждым моим движением. Они видели, как раздулись мои ноздри, когда я принюхивалась к еде на тарелке. Металлом не пахло. И потом, фэйри не умеют врать. Все, сказанное им насчет еды, — правда. Я вонзила вилку в куриное мясо, откусила и принялась жевать.
Я сама была готова урчать, как голодный зверь, дорвавшийся до пищи. Уже не помню, когда я в последний раз лакомилась столь вкусным, сочным мясом. Даже наши обеды в особняке не шли ни в какое сравнение с этой трапезой. Что говорить о жестковатой оленине, приправленной лишь солью? Я умяла все содержимое тарелки. Фэйцы по-прежнему следили за каждым моим жестом. Я потянулась за шоколадным тортом, вкуса которого вообще не помнила. Быстро проглотив одну порцию, я захотела вторую, но, едва протянула руку, все кастрюли и тарелки исчезли, словно их и не было. Осталась лишь моя тарелка с крошками торта.